Тамара Воронина - Приносящая надежду

• Название: Приносящая надежду
• Автор: Тамара Воронина
• Жанр: Фэнтези

---

— Тогда зачем тебе такая?

— Дело во мне. У меня не может быть детей.

— Что вообще делаешь в наших краях? — потеряв к Лене остатки интереса, спросил коричневый.

— Странствуем. Это нельзя?

— Можно. Почему ж нельзя. Только вот странствовать в Черном лесу — это очень опрометчиво.

— Мы не знали. Мы прошли пару деревень, и нам никто ничего не сказал.

— А тебе говорили, что утром непременно взойдет солнце? Или что трава растет на земле? Откуда ты такой забавный?

— Из Сайбии, — честно сказал шут. Наверное, рассчитывал на не особенную географическую образованность начальника лесной крепости. Тот и глазом не моргнул.

— А что означает эта вышивка у тебя на груди?

Шут невольно прикоснулся к потертой короне с кое-где вылезшими нитками.

— Собственность короны.

— Шут?

— Да. Бывший. Мой король отпустил меня в мир.

— Лгать не можешь… Ты из другого мира, я угадал? Где же твой Проводник?

— В лагере. Мы устроили привал на поляне, где растет такое смешное дерево с треугольными листьями.

Гару стало скучно. Он, пользуясь любой возможностью вздремнуть, зевнул, лег у ног Лены (она выпустила ошейник) и закрыл глаза. Он тоже не чувствовал опасности.

— Ну что ж. Ты можешь идти своим путем дальше, шут, которому его король возвратил имя.

Лицо шута стало неприятным.

— Что значит «ты»?

— Твоя женщина не является твоей женой. Не является и твоей рабыней, как я понимаю. Это наказуемо.

Лена стиснула его пальцы.

— Успокойся, Рош, — сказала она спокойно. — Очевидно, в этом мире женщина не считается полноправным человеком.

Мужчины, вяло прислушивавшиеся к разговору, расхохотались.

— Баба — человек! Ну сказала!

Начальник жестко заткнул их и сухо ответил — шуту:

— Она еще и дерзка на язык. Потому языка у нее больше не будет. Ты свободен…

— Гару, — позвала Лена. Пес неохотно поднялся. — Нет, ты можешь его не опасаться, он хорошо обучен. Раз ваш мир устроен таким образом, нам нечего в нем делать, верно?

— Незнание закона не освобождает от ответственности. — Какая чудная формула! Лена умиленно улыбнулась. — Проводник твой остался в лагере, так что…

— Разве мне нужен Проводник? — улыбнулся Лена. — Ты удивлен, я вижу? Значит, о Странницах вы слышали?

— Странница…

Он очень не хотел обращать на Лену внимания — не положено, наверное, в его чине снисходить до баб, но слово оказалось магическим. Остальные притихли.

— Странница, — покаянно вздохнула Лена. — Прошу простить за то, что забрела в ваш мир. С минуты на минуту подойдут мои спутники, и мы его покинем.

— Ты…

Он вскинул арбалет, но болт не долетел. Шут научился не только держать щит, но и создавать его.

— Странно, — очень удивилась Лена, — ты настолько ненавидишь свой мир, что готов его разрушить? Или ты не знаешь, что смерть Странницы высвобождает страшную силу, хуже любого проклятия, и мир, в котором убили Ищущую, гибнет? Зачем тебе губить собственный мир? Я не собираюсь устраивать тут у вас феминистскую революцию и подбивать здешних женщин бороться за свои права. Живите как живете. Мы просто уйдем.

Шут улыбнулся.

— Гарвин идет.

Дверь распахнулась слишком широко, стукнула о стену. Шел не только Гарвин, но и остальные.

— Здрасьте, — поклонился вежливый Маркус. — Я Проводник Гарат. Мы нарушили какие-то законы?

— Как вы проникли внутрь? — возмутился, сразу забыв о Лене, начальник.

— Магия, — вежливо объяснил Милит. — Нет, мы ничего не порушили… почти. Просто Аиллена позвала нас, мы не могли задерживаться. Вот только вещи собрали и пришли. Там на большой поляне кабанчик недожаренный, пусть ваши солдаты заберут. А мы, наверное, пойдем. Да, Аиллена?

— Сейчас пойдем, Милит. Гарвин, ты можешь снять у шута с руки эту штуку?

Гарвин присмотрелся.

— Нет. Жить хочу. Эта штука возвращает магию отправителю… не хочется проверять свою силу на себе. Может, вы ее сами снимете? Он все равно не маг, ему без надобности.

— Эльфийские маги… — вдруг произнес один из тех, что задержали их с шутом в лесу. — Проводник. Шут. Дилена Светлая. Пророчество сбывается.

Лицо Гарвина стало очень скучным. Он очень не любил пророчеств. Однако мужчины поочередно начали опускаться на колени, и начальник крепости в том числе, проговаривая громко и отчетливо:

— Дилена.

Гарвин подхромал поближе.

— Хочешь выяснять, что за Пророчество тут сбывается?

— Упаси меня бог. Я хочу… знаешь, я хочу в мир, где женщина — человек. То есть где женщин уважают. И хочу, чтобы и этот мир когда-нибудь стал таким же. Вы слышите, мужчины?

Она взяла за руку Гарвина, тут же подтянулись Милит и Маркус, и Лена, улыбнувшись на прощание коленопреклоненным мужчинам, сделала Шаг. Кабанчика, конечно, было жалко, но можно и грибами обойтись: у шута были заняты руки, так мешок ухватил зубами хозяйственный Гару.

* * *

— Ты жизнь моя. Может, ты и больше для мира, а для меня — просто жизнь.

— Для мира, — проворчала Лена, тая, однако, от этих слов и этого голоса: негромкого и убежденного. — Знаешь ведь, что я терпеть не могу эти разговоры о моей роли в мировой истории.

— Потому и говорю о твоей роли в моей жизни, — улыбнулся шут. Он смотрел на Лену так же осязаемо, как впервые. — Я тебя люблю. Безотносительно мира, твоей роли в мире и чего-либо еще. Просто — тебя. Ведь и не с первого взгляда, правда. Но я увидел тебя в той толпе и подумал: какое одиночество. Одиночество в толпе. Как у меня. Но только твое было таким беззащитным. Я-то всегда мог за себя постоять, а ты… Я остро пожалел, что стою на эшафоте, что не могу подойти к тебе, взять тебя за руку. А потом увидел, что это делает Проводник, и немножко успокоился. Так хотелось тебя поддержать.

— Мы бы не встретились в толпе, потому что ты не пошел бы смотреть на казнь.

— Почему? — удивился шут. — Я видел казни. В том числе и настоящие, а не такие. Когда о помиловании речь не идет, хоть проси о милости, хоть не проси.

— Рош!

— Видел, Лена. Присутствовал. Еще мальчишкой видел, как вешали пару эльфов за насилие и убийство. А уж потом!

Лена не смотрела на него. Врет. Не мог он ходить посмотреть на казнь. Никак не мог. Рош Винор не должен был любоваться казнями. Смерть не должна доставлять ему удовольствия. И он продолжил:

— Не могу сказать, что мне это нравилось или было интересно. Но и особенного протеста не вызывало. Правда… правда, казнили виновных. Преступников. То есть настоящих, а не дерзкого шута. Что те эльфы, что потом. В Сайбии, надо сказать, публичные казни нечасты, только если надо как можно больше народа оповестить о том, что какой-то разбойник казнен. Сама понимаешь, быстрее всего расходятся слухи. Отец Родага был суровее. Намного. В первый же год он сам присутствовал на казни — массовой и жестокой, а где король, должен быть и шут. Казнили шестерых разбойников. Ты бы назвала их отморозками. Грабили, убивали, насиловали без разбору. Мощная была банда, большая, хорошо организованная, порядок был лучше, чем в армии. Ловили главаря долго, Кир Дагот в конце концов отличился, заманил его в ловушку, даже живым его взяли. Его и еще пятерых — остальные дрались насмерть… ну и насмерть. А этого надо было наказать при большой толпе. Лена, не пугайся, я не собираюсь тебе рассказывать о пытках. Не было пыток. Их просто четвертовали. Поочередно. И главаря последним.

— Рош, но ты бы не пошел на казнь просто так. Посмотреть.

— Пошел бы, — пожал плечами шут. — Посмотреть на зевак. Ты ведь тоже не столько на эшафот смотрела, сколько на людей.

— Там не было людей. Там была толпа!

Шут обнял ее за плечи и не дал вырваться.

— На моей? Нет, на моей были просто зеваки. Обычные люди, вовсе не жаждавшие крови. Они были уверены, что я встану на колени и попрошу о милости. Казнь шута только называется так. Это не казнь. Это наказание. Ты вспомни, как они удивились, когда после первого же кнута не сделал того, что они ожидали. Они не ненавидели меня, не хотели моей смерти. Просто — зрелище. Зарвавшемуся простолюдину надавали по заднице, поставили на место — и ничего больше. Конечно, тебе невыносимо было это видеть, ну так тебе и обычную порку видеть невыносимо, ты считаешь, что лучше посадить в тюрьму и кормить за счет казны. А я считаю, что за несерьезные преступления лучше просто выпороть. Это действует. Поверь. Одно дело, когда мальчишку выдрал отец, другое — когда на площади дали десяток плетей.

Лена упрямо молчала, понимая, что глупо примерять свои принципы на здешнее средневековье. Можно еще поговорить о демократии, избирательных правах женщин и так далее. Даже в Сайбии, как бы уважительно ни относились к женщинам, искренне удивились бы мысли о том, что женщина может что-то решать в государственном масштабе. Не может. Не образованна, во-первых, в государственном масштабе мыслить не способна, во-вторых, а суп кто варить будет, в-третьих.