Андрей Иванов - Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага

• Название: Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага
• Автор: Андрей Иванов
• Издательство: ООО «Алгоритм-Книга», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34082-8

Раскол страны в 1917 г. на несколько противоборствующих лагерей дал спецслужбам возможность на практике проверить эффективность различных методов и средств противодействия агентурной разведке. Противостояние контрразведывательных органов антибольшевистского движения и Советской власти представляло собой не что иное, как борьбу конкурирующих между собой контршпионских ведомств, в различной степени реализованных по разные стороны фронта.

Исходя из этого, период революции и Гражданской войны можно назвать переломным в развитии российской службы военной контрразведки благодаря сделанным в эти годы шагам по превращению существующих специальных служб в более сложные образования, органично встроенные в отечественную систему государственного управления.

---

Некоторые из этих учреждений, в конечном счете, потерпели поражение в столкновении с большевистскими Совдепами. Но, несмотря на это, данные органы, состоявшие в основном из эсеров и провозглашавшие одной из своих целей борьбу с большевизмом[329], отражали общую тенденцию к неприятию сибирской военной и политической элитой политики РСДРП(б).

В свою очередь, разгон членами Томского Совета депутатов СибОС наглядно продемонстрировал необходимость налаживания исключительно подпольной работы по подготовке свержения Советской власти. Это становилось тем более актуально, если принять во внимание, что весной 1918 года на подконтрольной большевикам территории начинается создание местных чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией. Такие ЧК создавались в Омске, Новониколаевске, Екатеринбурге и других городах региона. Помимо этого местные органы государственной безопасности РСФСР были представлены и филиалами Военного контроля Наркомвоена при штабах военных округов.

В таких обстоятельствах создать сколько-нибудь многочисленную тайную организацию было весьма затруднительно, но местным офицерам это удалось. По данным историка Н. С. Ларькова, общая численность антибольшевистских подпольщиков к весне 1918 года составляла 6000 человек[330], охвативших своей деятельностью почти 50 населенных пунктов Западной и Восточной Сибири.

Их работа не была вскрыта местными чекистами и сотрудниками Военконтроля по нескольким причинам. Во-первых, отказа ВЧК от использования секретной агентуры, являвшейся наиболее рациональным и эффективным средством обнаружения контрреволюционеров и заговорщиков. Во-вторых, слабости Военного контроля, не имевшего сил и средств для вскрытия преступной деятельности подпольщиков и вынужденного сосредоточить свою работу исключительно на пресечении иностранного шпионажа[331], как того требовали нормативные документы. В-третьих, наличия почти в каждой офицерской ячейке собственной контрразведки, осуществлявшей контроль благонадежности повстанцев[332].

* * *

Тем не менее даже создание достаточно мощного антибольшевистского подполья не гарантировало возможности свержения советской власти, опиравшейся на формируемые в срочном порядке части Красной Армии[333]. Толчком к началу вооруженного выступления послужил мятеж Чехословацкого корпуса в мае 1918 года, поддержанный антибольшевистскими силами в Сибири и в прилегающих районах. В результате советская власть была свергнута на огромной территории, а РСФСР оказалась отрезана от необходимых ей природных ресурсов. Так на стратегических картах Гражданской войны появился Восточный фронт, протянувшийся от Урала до Поволжья.

Начало открытого противостояния красных и белых на Востоке России имело несколько ведущих последствий для отечественных спецслужб в данном регионе. Первым из них была активизация антибольшевистских разведывательных групп, состоявших из 5–10 агентов, занятых сбором информации о советских вооруженных силах и проникновением в аппараты государственных органов РСФСР[334]. В связи с этим требовалось создание разветвленной контрразведывательной сети на территории Советской Республики.

В то же время отсутствие единого управляющего центра, осуществлявшего руководство контршпионажем в Красной Армии, привело к тому, что эта функция на Восточном фронте первоначально оказалась закреплена за следственным отделом Комиссариата публичного обвинения[335], военными комиссариатами Уральского и Приволжского округов[336] и другими учреждениями, напрямую не связанными с противодействием разведывательно-диверсионной деятельности. Борьба со шпионажем велась ими слабо[337], что вкупе с неудачами Красной Армии позволяло чешским и белогвардейским войскам занимать все большие территории.

Летом 1918 года в захваченной антибольшевистскими войсками Самаре был создан Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), распространивший свое влияние на большую часть Поволжья и даже претендовавший на придание своей власти общероссийского характера[338]. В связи с этим закономерным становился вопрос о создании в подчинении Комуча собственных вооруженных сил, получивших название «Народной армии», которая, впрочем, не пользовалась поддержкой местного населения[339].

Не во всем доверяя русским офицерам, чей менталитет зачастую противоречил идеологии социалистов из состава Самарского правительства[340], Комуч пошел по пути интеграции русских и чешских воинских частей в единую армию. Основной же его вооруженной опорой стали части Чехословацкого корпуса численностью около 10 000 человек[341]. Разумеется, это не могло не наложить отпечаток и на местные органы военной контрразведки.

Вследствие того, что большинство эсеров и меньшевиков к спецслужбам относились как к отжившему репрессивному инструменту Российской империи, воссоздание контршпионских учреждений, по их мнению, могло привести к падению демократичности собственного правительства и «возврату к старому режиму», поэтому главной опорой Комуча в области борьбы с большевистскими агентами стали разведструктуры Чехословацкого корпуса[342].

Возглавили это учреждение комендант Самары Ребенда и поручик Глинка, под началом которых служили как чешские, так и русские контрразведчики. Заместителем Глинки был ротмистр Л. Н. Канабеев[343]. В то же время возможности привлечения бывших сотрудников отечественных военно-контрольных органов к обеспечению безопасности «Народной армии» были серьезно ограничены, поскольку отношение многих офицеров к власти Комуча определялось тезисом: «Мы не хотим воевать за эсеров. Мы готовы драться и отдать жизнь только за Россию»[344]. К тому же в распоряжении Комуча практически не было опытных офицеров Генштаба[345], способных наладить систематическое противодействие красноармейским шпионам, диверсантам и агитаторам.

Ввиду ограниченности кадровых ресурсов Самарское правительство оказалось вынуждено привлекать на службу любых лиц, имевших военный опыт и согласных добровольно вступить в ряды «Народной армии». Так, «в Военное ведомство стали проникать нежелательные элементы и начались подготовки к различным заговорам, которые были обнаружены не изнутри Военного ведомства, а извне его»[346].

Отчасти из-за этого центр тяжести в сфере противодействия агентуре Красной Армии на контролируемой Комучем территории был перенесен в военно-судебные учреждения и «штабы охраны» МВД[347]. Данные силовые структуры, однако, не оправдали доверия, превратившись из правоохранительных ведомств в карательно-репрессивные органы. Так, «на периферии, в отделении от комучевского правительства царил полный произвол».

К примеру, в Стерлитамаке ситуация характеризовалась «бесчинствами контрразведки», осуществлявшей массовые расстрелы, а в Самаре и ее пригородах сотрудники «штабов охраны» брали взятки за освобождение из-под стражи бывших работников советских учреждений.

В итоге, по признанию членов Комуча, им приходилось прибегать к отправке на места разнообразных комиссий для ликвидации «всех безобразий», творимых военно-полевыми судами и спецслужбами[348]. Таким образом, желание социалистов всячески дистанцироваться от прежних органов госбезопасности, их практического опыта и кадрового потенциала негативно сказалось на качестве работы созданных в Самаре контрразведок. При этом если после поражения Комуча тактика опоры на иностранные вооруженные силы была признана ошибочной[349], то схожие действия в отношении спецслужб даже не рассматривались, что говорит о недооценке лидерами Самарского правительства значимости службы военной контрразведки в условиях Гражданской войны.

* * *

Что касается аналогичных органов РСФСР, то и они были весьма далеки от совершенства. Если военно-контрольные структуры ВВС и ВГШ не приобрели на Восточном фронте большого значения, то контрразведка Наркомвоена оказалась не в состоянии эффективно бороться с разведслужбами противников. Конечно, к ее несомненным успехам и достижениям можно отнести арест Военконтролем 1-й армии нескольких белогвардейских шпионов в Казани, а также вскрытие заговоров в 3-й и 4-й армиях[350]. Вместе с тем советские борцы со шпионажем не смогли своевременно обнаружить деятельность эсеровской подпольной организации в Самаре, подготавливавшей свержение в городе советской власти и оказавшей поддержку наступающим чешским частям. Не сумели контрразведчики вскрыть и преступную деятельность эсера Ф. Е. Махина, внедрившегося в органы военного управления Красной Армии на Восточном фронте, благодаря чему части «Народной армии» смогли практически без боя захватить Уфу[351].

И без того непростая ситуация в области борьбы с разведывательно-диверсионной деятельностью на Востоке России осложнялась и недостаточной бдительностью местных военных и гражданских руководителей, часто не осознававших важность и необходимость этой работы. К примеру, председатель Оренбургского губернского исполкома А. А. Коростелев, обнаружив факты передачи консулом США важных в военном отношении сведений своему непосредственному начальству в Москву[352], счел нужным доложить об этом не в контрразведку и не в ЧК, а главам Народных комиссариатов иностранных и внутренних дел. При этом его возмущение вызвал не сам факт передачи этой информации, а содержание перехваченной телеграммы, негативно описывавшей политику большевиков в Сибири.