Амазасп Бабаджанян - Танковые рейды

• Название: Танковые рейды
• Автор: Амазасп Бабаджанян
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32119-3

Он воевал по-суворовски: не числом, а умением.

Он по праву считается одним из лучших танковых командиров Великой Отечественной.

На склоне лет он стал главным маршалом бронетанковых войск и начальником танковых войск Советского Союза.

А прославился Амазасп Бабаджанян еще в августе 1941 года, когда его танковый полк, совершив ночной марш по вражеским тылам, захватил «высоту смерти» под Ельней, что заставило немцев оставить город.

С тех пор танковые рейды стали специализацией этого храброго, находчивого и высокообразованного командира. В течение всей войны танкисты Бабаджаняна, сражавшиеся в корпусе легендарного Катукова, были на острие главного удара Красной Армии — сметали вражескую оборону, громили немецкие коммуникации, брали города в глубоком тылу противника. Полковник Бабаджанян отличился при форсировании Днестра, на Сандомирском плацдарме (где был тяжело ранен в грудь, но всего через 20 дней вернулся в строй) и в битве за Берлин. Обо всех этих сражениях Амазасп Хачатурович рассказал в своих мемуарах, признанных одной из лучших книг о боевом применении советских танков в Великой Отечественной войне.

В данном издании воспоминания главного маршала бронетанковых войск дополнены уникальными фотографиями из семейного архива и личными записями автора, порой очень жесткими и критическими, которые прежде никогда не публиковались.

---

Уважаемый Константин Федорович! Мы с Вами прошли путь всей Великой Отечественной войны. Наши пути в этой войне были разные по своим масштабам и значимости. Вы начали войну с крупных должностей политической работы, я начал с низов. Вы руководили крупными делами партийно-политической работы. Вы войну видели в таком виде, как это излагается нами в теоретических взглядах нашей военной доктрины. А я войну видел так, как она была на самом деле.

Вы призывали солдат и офицеров на свершение подвига и обеспечивали всем необходимым для победы над врагом. А я непосредственно водил их на подвиг также во имя нашей победы. Вы слышали канонады артиллерии на расстоянии, а я ощущал эту канонаду на собственном теле. Не каждый раз Вам угрожала вражеская пуля или осколок снаряда. А я, находясь в гуще людей, всегда по соседству бродил рядом со смертью.

На 46-м году своей службы, как видите, по своему прошлому, я вроде и не похож на «щелкопера», да еще «безответственного». А Вы сочли нужным «присвоить» мне это оскорбительное прозвище. Не ошибаются только «святые», а постольку поскольку на свете нет святых, то нет и непогрешимых людей. Могло случиться, что у меня где-то случилась «метаморфоза»? Безусловно, могло. Если хотите, и я могу привести примеры более принципиального характера, говорящие о ненормальностях в руководстве войсками фронта в ходе двух последних операций, хотя об этом я ни в статье, ни в книге ничего не пишу, Вам, но и нам, танкистам, известно, что в период Висло-Одерской операции после прорыва общевойсковыми армиями всю тактическую зону обороны противника на Магнушевском плацдарме, вся тяжесть боевых действий до выхода войск фронта к реке Одер легла на плечи 1-й и 2-й гвардейских танковых армий и отдельных танковых корпусов. (Об этом в своих воспоминаниях также пишет сам маршал Жуков.) Наши общевойсковые армии, по существу, до выхода их на линию Одер серьезных боев не вели (если не считать бои в окруженных городах). Но, несмотря на это, по неизвестной до сих пор причине 1-я гвардейская танковая армия во главе Военного совета этой армии была передана в подчинение командующего 8-й гвардейской армией. Ведь это был беспрецедентный случай в истории Красной Армии, когда одна армия подчиняется другой армии, Военный совет одной армии подчиняется командующему другой армии. Для офицерского состава танковой армии, да и не только танковой армии, это решение Военного совета фронта было необъяснимо. Следуя этой логике, можно было предположить, например, подчинение Военного совета 1-го Белорусского фронта командующему 1-м Украинским фронтом. Заранее знаю, что Вы сразу же восстали бы против такого дерзновения на права Военного совета фронта. И я тоже восставал бы. Спрашивается: если нельзя так поступать по отношению Военного совета фронта, так почему можно было унижать Военный совет танковой армии? При этом Вы же так поступили и в Берлинскую операцию, где командующий 8-й гв. армией во всеуслышание в своих мемуарах пишет о том, что он командовал не только своей армией, но и 1-й гвардейской танковой армией. А почему Вы ни разу не пытались одну общевойсковую армию подчинить другой общевойсковой армии? Вы скажете, этого нельзя делать. Почему? Ведь с танковой армией поступали же так дважды. Или, может быть, Вы думаете, что танковая армия — это средство усиления общевойсковых армий? Нет. Танковая армия — это не артиллерийская дивизия прорыва и не авиационный корпус для обеспечения атакующих войск. Она такая же армия, как и общевойсковая, лишь с той разницей, что на нее возлагаются более глубокие и ответственные задачи в фронтовой операции. Где же была принципиальность член. а Военного совета, когда наказываются и оскорбляются достоинства и честь Военного совета и огромного количества офицерского состава танковой армии?

Приказ переподчинения 1-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской и Берлинской операциях, дорогой Константин Федорович, подписаны и Вами. Ибо без Вашей подписи приказы не имели законную силу. Все это происходило при Вашем молчаливом согласии. Даже после войны, когда за 25 лет были проведены многочисленные научные конференции, где исследовались и разбирались эти наступательные операции, было написано огромное количество воспоминаний и мемуаров, нигде ни одним словом не говорится об этих беспрецедентных случаях с 1-й гвардейской танковой армией.

Все, в том числе и бывшие руководители, этот неприятный вопрос обходят молчаливо. Вот Вам «объективность» в освещении исторических фактов. Нужно быть до конца последовательным нам самим, а потом этого же требовать и от других.

И последнее: Вы пишете, что, «говорят», я превратился в игральный инструмент в руках Садовского. И на этой основе Вы даете мне рекомендацию, чтобы я, «подписывая документ, знал, что сочиняет Садовский». Во-первых, хочу порекомендовать, чтобы Вы не строили мнения по слухам («говорят»), слухи — не факты. Не Садовский сочиняет, чтобы Садовскому сочинять, надо, чтобы он знал, о чем писать. Разве допустимо руководствоваться слухами? Пишу я. Дело Садовского при моем согласии придать этому «творению» литературную форму. Ваши «помощники» и «информаторы» Вас и здесь подводят. Я, в свою очередь, рекомендую Вам не слушать этих шептунов.

Я считаю, что Ваше обращение непосредственно ко мне с Вашими «строгими» претензиями и замечаниями полезнее, чем советы многочисленных шептунов. Лично я Ваши замечания принимаю как достойные и постараюсь быть более внимательным к событиям Великой Отечественной войны.

Независимо от того, в каком виде поступят Ваши замечания и пожелания, я с большим уважением их приму к сведению. А что касается вопроса долга перед своими боевыми товарищами, могу заверить Вас, что я всегда относился и отношусь, особенно к тем, кто был моим наставником, с должным уважением и вниманием, хотя, как Вы пишете, «получил высокое звание». Лично к Вам, уважаемый Константин Федорович, у меня самое приятное и уважительное отношение, и я всегда вспоминаю прошлое с благоговением. И Вы напрасно бросаете обвинение в мой адрес.

С искренним уважением, А. БАБАДЖАНЯН Министру обороны Союза ССР маршалу Советского Союза тов. Малиновскому Р. Я.

Уважаемый Родион Яковлевич!

В канун исторической даты — двадцатилетия со дня Победы над фашистской Германией — меры, принятые Центральным Комитетом партии и Советским правительством к тому, чтобы полностью восстановить заслуги непосредственных участников боевых действий периода Великой Отечественной войны, как-то сами по себе наводят на раздумья о событиях этих суровых лет в жизни нашей страны и людях, принимавших в них участие.

Не знаю, насколько это удобно с точки зрения этики и субординации, однако, руководствуясь исключительно чувством товарищества по отношению к сослуживцу, чувством глубокого и искреннего уважения к человеку, которого я очень хорошо знаю по совместным боевым действиям, полагаю возможным, товарищ Министр обороны, обратиться к Вам с этим личным письмом и поделиться некоторыми мыслями о генерале армии тов. ГЕТМАНЕ А. Л.

Как известно, Андрей Лаврентьевич вступил в войну в самом ее начале в должности командира танковой дивизии. С 1942 года и почти до капитуляции Германии он командовал танковым корпусом, принимал личное участие в крупнейших сражениях на фронтах Великой Отечественной войны. Его заслуги и боевые подвиги отмечены многими правительственными наградами и высоким воинским званием.

И все же, оглядываясь ныне на путь, пройденный тов. ГЕТМАНОМ А. Л., одним из первых боевых генералов наших славных танковых войск, невольно приходишь к мысли, а почему его имени нет среди тех танкистов, которых Партия и Правительство удостоили высшей награды, присвоив почетное звание Героя Советского Союза?

В самом деле, Родион Яковлевич, перебирая в памяти представителей «старой гвардии» танковых войск, мне, например, трудно назвать еще кого-либо из крупных военачальников-танкистов, кто, подобно генералу ГЕТМАНУ А. Л., провоевал с первого до последнего дня Великой Отечественной войны, непосредственно на полях сражений руководил танковыми частями и соединениями и не удостоен почетного звания Героя Советского Союза.

Во время войны, начиная с 1942 года, мне довелось служить с Андреем Лаврентьевичем в войсках 1-й гвардейской танковой армии и совместно участвовать во многих боевых операциях. Среди других генералов и офицеров-танкистов тов. ГЕТМАН А. Л. выделялся хорошим знанием военного дела, большим практическим опытом руководства войсками, широкой эрудицией, исключительной честностью, справедливостью и скромностью, высоким самообладанием и мужеством в самых сложных условиях боевой обстановки. Танковый корпус, которым он командовал, совершил немало замечательных подвигов на полях сражений.