Амазасп Бабаджанян - Танковые рейды

• Название: Танковые рейды
• Автор: Амазасп Бабаджанян
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32119-3

Он воевал по-суворовски: не числом, а умением.

Он по праву считается одним из лучших танковых командиров Великой Отечественной.

На склоне лет он стал главным маршалом бронетанковых войск и начальником танковых войск Советского Союза.

А прославился Амазасп Бабаджанян еще в августе 1941 года, когда его танковый полк, совершив ночной марш по вражеским тылам, захватил «высоту смерти» под Ельней, что заставило немцев оставить город.

С тех пор танковые рейды стали специализацией этого храброго, находчивого и высокообразованного командира. В течение всей войны танкисты Бабаджаняна, сражавшиеся в корпусе легендарного Катукова, были на острие главного удара Красной Армии — сметали вражескую оборону, громили немецкие коммуникации, брали города в глубоком тылу противника. Полковник Бабаджанян отличился при форсировании Днестра, на Сандомирском плацдарме (где был тяжело ранен в грудь, но всего через 20 дней вернулся в строй) и в битве за Берлин. Обо всех этих сражениях Амазасп Хачатурович рассказал в своих мемуарах, признанных одной из лучших книг о боевом применении советских танков в Великой Отечественной войне.

В данном издании воспоминания главного маршала бронетанковых войск дополнены уникальными фотографиями из семейного архива и личными записями автора, порой очень жесткими и критическими, которые прежде никогда не публиковались.

---

В последующие годы войны поток танковой техники на фронт стал еще более мощным. В 1944 году у нас было произведено почти 29 тысяч танков и САУ, а в гитлеровской Германии только 18,3 тысячи танков, штурмовых орудий и САУ.

В 1945 году основные усилия советской танковой промышленности были сосредоточены на выпуске новых танков и САУ, необходимых для окончательной победы над врагом. Всего за время войны наша промышленность произвела более 95 тысяч танков и САУ. К концу войны Советская Армия превосходила фашистскую Германию по количеству танков и САУ более чем в три раза…

Но вернемся к Курской битве. К началу ее у нас было мало тяжелых танков КВ, но зато у нас было немало испытанных и ставших поистине легендарными за время войны тридцатьчетверок — средних танков, обладавших большой маневренностью и способных навязать «тиграм» и «пантерам» ближний бой. Припомним, что к этому времени у нас в войсках уже были гвардейские минометы — «катюши», самоходки не только с 76- и 85-, но и 122- и 152-миллиметровыми орудиями.

И все-таки следовало провести немалую работу в войсках, чтоб развеять миф о неуязвимости «тигров» и «пантер», чтоб, преодолеть так называемую танкобоязнь. Как мы этого добивались?

Представьте себе, что прямо на окоп, где ты укрылся, движется многотонная стальная махина. Навалилась на твое укрытие, ты вжался в землю, на тебя сыплются комья, обдает жаром, гарью. Машина переползла через окоп, а ты поднимаешься, отряхиваешься от земли. Окоп оказался надежным укрытием. Лишь бы нервы твои выдержали. А там вставай, бей в корму противотанковой гранатой или бутылкой с зажигательной смесью.

На себе я испытал такую тренировочку — в первую очередь ее проходили мы сами, командный и политический состав, обучая солдат буквально собственным примером.

От тренировки к тренировке крепла уверенность, что с танком человеку можно бороться даже один на один. Бойцы твердо усвоили, что в так называемом мертвом пространстве, метрах в десяти от брони, пушка и пулеметы танка не опасны, они так расположены, что не могут обстреливать это пространство.

Бойцам на фотографиях и макетах показывали уязвимые места «тигров», «пантер», «фердинандов», учили, как выбирать позицию для действенного огня. Раздавались специальные памятки, инструкции по борьбе с этими новыми машинами врага.

Целеустремленно проводилась партийно-политическая работа, что повышало моральный дух солдат и офицеров. Поступали все новые и новые заявления о приеме в партию и комсомол. Политработники изыскивали все новые и новые формы агитации и пропаганды, учитывающие конкретные задачи обстановки. Помимо докладов, бесед важное место занимали рассказы о подвигах ветеранов, товарищей по подразделению, части.

Вот эта морально-психологическая подготовка и привела к тому, что «нравственное превосходство», опять пользуюсь выражением Толстого, было на стороне советских войск и на Курской дуге, выдающемся сражении не только Великой Отечественной войны советского народа, но и всей Второй мировой войны.

Дуга, которую пытался выпрямить Гитлер, возникла в очертаниях советско-германского фронта благодаря успешному наступлению наших войск. Она, причудливо охватывая район города Курска, на 200 километров вклинивалась в расположение противника. В свою очередь, войска противника севернее Курска, в районе Орла, и южнее, в районе Харькова, вдавались в расположение наших войск.

По плану «Цитадель» два мощных клина должны были вгрызаться в нашу оборону: с севера группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Г. Клюге, с юга — группа «Юг» другого генерал-фельдмаршала — Э. Манштейна, тогда еще не подозревавшего, что ему придется писать книгу со столь одиозным названием — «Утерянные победы».

Разгадав замыслы противника, советское Главнокомандование для отражения наступления врага противопоставило ему два фронта: Центральный — под руководством К. К. Рокоссовского — и Воронежский (командующий Н. Ф. Ватутин). В резерве Ставки был еще Степной военный округ.

Колоссальные военные силы были здесь у обеих сторон. В Европе все еще нет второго фронта, и гитлеровцы перебрасывают в район Курской дуги войска из Франции и Германии — тут в ударных группировках сосредоточиваются пятьдесят дивизий вермахта, огромное количество техники, а на их флангах действуют еще двадцать дивизий. Советская сторона имела здесь тоже достаточно крупные силы, могла первой прервать грозное затишье лета 1943 года. Однако советская полководческая мысль выдвинула иной план действий.

«Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным, — доносил еще весной Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину представитель Ставки маршал Г. К. Жуков. — Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника».

Предложения эти были приняты, легли в основу советской идеи Курского сражения.

Курская битва по упорству борьбы почти не имеет себе равных в истории войн. В ней с обеих сторон приняло участие такое неслыханно огромное количество танков, что ее по праву называют танковой битвой, нисколько при этом не умаляя роли в ней других родов войск.

Вместе с тем именно здесь, под Курском, была окончательно похоронена немецко-фашистская военная концепция, согласно которой одними лишь подвижными войсками можно решать на войне все задачи, в том числе прорыва любой обороны. В ходе военных действий немецкое командование практически не раз само опровергало собственные теоретические воззрения. И тут, под Курском, бронированные кулаки германской армии разбились о глубоко эшелонированную оборону советских войск.

Танки — очень большая сила на войне. Танкист, я не могу не сказать об этом без гордости. Военачальник, я не могу не подчеркнуть основной идеи советской военной доктрины о том, что окончательная победа достигается только совместными усилиями всех родов войск. Вместе с тем на различных этапах битв и сражений, в системе взаимодействия различных родов войск всегда выделялось ведущее звено, на которое возлагались наиболее ответственные задачи. Бронетанковые войска в минувшую войну часто становились этим ведущим звеном. Особенно характерна в этом отношении Курская битва. Ее изучали и рассматривали с разных сторон. Танкист, я попробую рассмотреть, как использовались в Курском сражении бронетанковые войска.

Весной 43-го был возвращен из опалы и вновь принял высокий пост, на этот раз Генерального инспектора бронетанковых войск вермахта, генерал Гейнц Гудериан. На флангах Курского выступа он включает в состав своих ударных группировок 16 танковых и моторизованных дивизий — до 70 процентов всех немецких танковых дивизий, действовавших на советско-германском фронте. Это составляло до 2700 танков и штурмовых орудий.

Более того, это был «цвет» фашистского воинства — танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Рейх», моторизованная «Великая Германия». Танковые дивизии были усилены тремя отдельными танковыми батальонами и двумя дивизионами штурмовых орудий, вооруженными новой техникой — «тиграми», «пантерами», «Фердинандами». Высокие боевые качества этой новой техники, помноженные на ее большое количество, видимо, и позволили Гитлеру воскликнуть на совещании своего генералитета в начале мая: «Неудачи не может быть!»

Советское командование смогло противопоставить противнику в Курской битве достойную преграду — сюда были нацелены все пять танковых армий, которые имелись к тому времени в Красной Армии, 15 танковых и механизированных корпусов, множество отдельных полков и бригад.

На это смелое решение советское командование пошло, будучи твердо уверенным, что именно здесь решается судьба кампании.

«И вот нашли большое поле…» На относительно небольшом пространстве Курской битвы, таким образом, были сосредоточены основные бронетанковые силы обеих сторон — в общей сложности более 13 тысяч танков и самоходок! Такого крупного скопления техники не было еще в мировой истории.

Впрочем, в этом поединке количественное преимущество советской стороны по танкам не было еще абсолютным преимуществом. Ибо, во-первых, значительной частью наших танковых ресурсов были легкие танки Т-70. На Воронежском и Центральном фронтах легкие танки составляли целую треть общего количества машин. Тяжелых же танков на обоих фронтах насчитывалось всего около 200.

Во-вторых, наши танковые армии были только-только созданы, а формирование 4-й гвардейской танковой вообще было закончено только лишь к началу контрнаступления. Штаб нашей армии, укомплектованный за недостатком опытных кадров молодыми офицерами, не мог еще полностью обеспечить необходимого уровня управления таким сложным механизмом, как это войсковое объединение. Нельзя не отметить, что и в штабах более высоких инстанций еще не было накоплено опыта по оперативному применению танковых армий однородного состава. Здесь еще шел поиск наиболее целесообразных методов их использования. А при всяком поиске неизбежны и ошибки и просчеты…