Дмитрий Мамин-Сибиряк - Том 2. Приваловские миллионы

• Название: Том 2. Приваловские миллионы
• Автор: Дмитрий Мамин-Сибиряк
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1958

Мамин-Сибиряк — подлинно народный писатель. В своих произведениях он проникновенно и правдиво отразил дух русского народа, его вековую судьбу, национальные его особенности — мощь, размах, трудолюбие, любовь к жизни, жизнерадостность. Мамин-Сибиряк — один из самых оптимистических писателей своей эпохи.

Во втором томе Собрания сочинений печатается роман «Приваловские миллионы»

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Надежда Васильевна шла с доктором и что-то тихо рассказывала ему. На открытой шее ярко блестел крошечный брильянтовый крестик. В русых волосах белела камелия. Привалов внимательно следил за ней издали и как раз в это время встретился глазами с Хионией Алексеевной, которая шептала что-то на ухо Агриппине Филипьевне и многозначительно улыбнулась, показав головой на Привалова. Привалов даже покраснел под взглядом этих почтенных матрон и испытал самое неприятное чувство, как будто он неожиданно наступил на змею. Он повернулся назад.

— Постойте, Сергей Александрыч, — остановил Привалова Nicolas, облеченный в черную пару и белые перчатки. — Куда это вы бредете?

— Да так… Сам не знаю куда.

— И я тоже… Значит, сошлись характерами! Прополземте в буфет, там есть некоторый ликер… только как он называется — позабыл… Одним словом, этакая монашеская рецептура: Lacrima Christi[23] или Слезы Марии Магдалины, что-то в этом роде. Ведь вы уважаете эти ликеры, батенька… Как же, я отлично помню!

Nicolas подхватил Привалова под руку и потащил через ряд комнат к буфету, где за маленькими столиками с зеленью — тоже затея Альфонса Богданыча, — как в загородном ресторане, собралась самая солидная публика: председатель окружного суда, высокий старик с сердитым лицом и щетинистыми бакенбардами, два члена суда, один тонкий и длинный, другой толстый и приземистый; прокурор Кобяко с длинными казацкими усами и с глазами навыкате; маленький вечно пьяненький горный инженер; директор банка, женатый на сестре Агриппины Филипьевны; несколько золотопромышленников из крупных, молодцеватый старик полицеймейстер с военной выправкой и седыми усами, городской голова из расторговавшихся ярославцев и т. д.

— Одначе здорово народу-то понаперло… — проговорил Веревкин.

Привалов здоровался со знакомыми; не успевая отвечать на вопросы, которые сыпались на него градом. «Да что это вы вздумали строить мельницу, Сергей Александрыч? Охота вам, право… И в клуб не заглянете — это просто неделикатно!» Общее внимание смутило Привалова. Он многих совсем не знал, но его, очевидно, знали все и теперь с чисто провинциальным ненасытным любопытством глядели во все глаза. Большинство смотрело на наследника миллионов, как на редкую птицу. На некоторых лицах мелькало почти враждебное выражение. Но общий тон все-таки был самый дружелюбный, как на Руси встречают всякого нового человека с громким именем, и только приваловская мельница нагоняла облачка на это ясное небо.

— А, черрт… Брось ты свою мельницу, — лепетал пьяный инженер, хватая Привалова за рукав. — Ей-богу, брось… Ну ее к нелегкому!.. А мы тебя лучше женим… Господа, давайте женим Сергея Александрыча; тогда все пойдет как по маслу.

— А ведь это верно, — отозвался кто-то из толпы. — Женим… Тогда и в клуб будет ходить, и в винт, грешным делом… Ха-ха!.. Уж это верно… Да-с!..

— А вон Данилушка нагружается, — заметил Веревкин, тыкая пальцем в угол. — Ну что, Данилушка, устроил разрешение вина и елея?

— Разрешил… — прохрипел Данилушка. — Вон какая компания набралась: один другого лучше…

Около Данилушки собрался целый круг любопытных, из которых прежде всего выделялась массивная фигура Лепешкина, а потом несколько степенных лиц неопределенных профессий. По костюмам можно было заметить, что это все был народ зажиточный, откормленный, с легким купеческим оттенком.

— Это все наши воротилы и тузы… — шепнул Веревкин на ухо Привалову. — Толстосумы настоящие! Вон у того, который с козлиной бородкой, за миллион перевалило… Да! А чем нажил, спросите: пустяками. Случай умел поймать, а там уж пошло.

— Сергей Александрыч, за компанию выпить? — предлагал Данилушка.

— Благодарю…

— Раздавим муху, дуй ее горой, — отозвался Лепешкин.

— А… вы здесь? — спрашивал Половодов, продираясь сквозь толпу. — Вот и отлично… Человек, нельзя ли нам чего-нибудь… А здесь все свой народ набрался, — ораторствовал он, усаживаясь между Приваловым и Данилушкой. — Живем одной семьей… Так, Данилушка?

— В лучшем виде, Александр Павлыч… Уж такая компания, можно сказать, такая компания: весь свет насквозь произойди — не найдешь…

— Только вот Сергея Александрыча недоставало… Ну, теперь он от нас не отобьется. Не-ет, шалишь!

В буфете толпились усовершенствованные коммерсанты с новым пошибом. Сквозь купеческую основу пробивался новый тип, который еще не выяснился во всех деталях. Они держали себя наособицу от других купцов, к которым относились немного брезгливо; но до настоящего кровного барина этому полумужичью было еще далеко. В покрое платья, в движениях, в разговоре — везде так и прорывалась настоящая крестьянская складка, которой ничто не могло вытравить. Были тут крупные хлебные коммерсанты, ворочавшие миллионами пудов хлеба ежегодно, были скупщики сала, пеньки, льняного семени, были золотопромышленники, заводчики и просто крупные капиталисты, ворочавшие банковскими делами. Привалов с глубоким интересом всматривался в этот новый для него тип, который создался и вырос на наших глазах, вместе с новыми требованиями, запросами и веяниями новой жизни.

— Все это козырные тузы, — проговорил Веревкин. — Крепкий народ, а до Ляховского да Василья Назарыча далеко… Пороху не хватает.

Привалов ничего не отвечал. Он думал о том, что именно ему придется вступить в борьбу с этой всесильной кучкой. Вот его будущие противники, а может быть, и враги. Вернее всего, последнее. Но пока игра представляла закрытые карты, и можно было только догадываться, у кого какая масть на руках.

— Хотите, со всеми познакомлю? — предлагал Веревкин, попивая свой ликер. — Все мои клиенты.

— Нет, как-нибудь после…

Появилось откуда-то шампанское. Привалова поздравляли с приездом, чокались бокалами, высказывали самые лестные пожелания. Приходилось пить, благодарить за внимание и опять пить. После нескольких бокалов вина Привалов поднялся из-за стола и, не обращая внимания на загораживавших ему дорогу новых друзей, кое-как выбрался из буфета.

— Ну, теперь идите и любуйтесь нашими красавицами, — отпускал Половодов свою жертву. — Ведь провинция… Полевые цветочки, незабудочки. А относительно Верочки не забывайте моего совета.

Привалов вздохнул свободнее, когда вышел наконец из буфета. В соседней комнате через отворенную дверь видны были зеленые столы с игроками. Привалов заметил Ивана Яковлича, который сдавал карты. Напротив него сидел знаменитый Ломтев, крепкий и красивый старик с длинной седой бородой, и какой-то господин с зеленым лицом и взъерошенными волосами. По бледному лицу Ивана Яковлича и по крупным каплям пота, которые выступали на его выпуклом облизанном лбу, можно было заключить, что шла очень серьезная игра.

Привалов обошел несколько раз все комнаты, отыскивая Надежду Васильевну и стараясь не встречаться с кем-нибудь из своих новых знакомых. Тоска навалилась на Привалова с новой силой… Зачем он здесь? Зачем сейчас знакомился с этими людьми и пил шампанское?.. «Глупо», — подумал Привалов, опускаясь на первый попавшийся на глаза стул. Он теперь как-то безучастно смотрел на проходившую мимо него публику. Его мысль унеслась в далекое прошлое, когда в этих самых комнатах шел пир горой — для других людей… Вот здесь веселились все эти Полуяновы, Размахнины, Колпаковы, которые теперь коротают дни в своих страшных развалинах. Может быть, и этот дом ждет такая же участь в недалеком будущем.

— А я вас давно ищу, Сергей Александрыч, — весело заговорила Надежда Васильевна, останавливаясь пред Приваловым. — Вы, кажется, скучаете?.. Вот мой кавалер тоже не знает, куда ему деваться, — прибавила она с улыбкой, указывая головой на Лоскутова, который действительно был жалок в настоящую минуту.

Привалов подал стул Надежде Васильевне.

— Вы, вероятно, удивляетесь, что встретили меня на этом бале? — спрашивала девушка, когда Лоскутов ушел.

— Нисколько… Почему же другие могут быть на бале, а вам нельзя?

— Да… но при теперешних обстоятельствах… Словом, вы понимаете, что я хочу сказать. Мне совсем не до веселья, да и папа не хотел, чтобы я ехала. Но вы знаете, чего захочет мама — закон, а ей пришла фантазия непременно вывозить нынче Верочку… Я и вожусь с ней в качестве бонны.

— Я видел давеча, как Вера Васильевна танцевала… Она производит фурор.

Надежда Васильевна печально улыбнулась и слегка пожала плечами. Привалов видел, что она что-то хочет ему объяснить и не решается. Но он был так счастлив в настоящую минуту, так глупо счастлив и, как слишком счастливые люди, с эгоизмом думал только о себе и не желал знать ничего более.

— Мазурка! — пронеслось по всем залам.

— Ах, я, кажется, с кем-то танцую… — вспомнила Надежда Васильевна, поднимаясь с места навстречу подходившему кавалеру.