Михаил Салтыков-Щедрин - Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала

• Название: Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала
• Автор: Михаил Салтыков-Щедрин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1970

Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.

В десятый том входит одна из наиболее известных книг Салтыкова — «Господа ташкентцы», которая возникла на рубеже 60-х и 70-х годов прошлого века и, как всегда у этого писателя, была нерасторжимо связана с тогдашней русской действительностью. Также в том входит «Дневник провинциала в Петербурге».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

«Елабужскими мещанами» в Вятской губернии называют известных, особенно надоедливых паразитов. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

522

ныне отпущаеши.

523

стол.

524

кредитная контора.

525

отказ дать судебному делу законный ход.

526

Мне — наплевать, наплевать.

527

мужланов

528

по-диккенсовски.

529

развлекайтесь!

530

никогда в жизни!

531

в тридцать лет.

532

Будем пить, петь и танцевать!

533

Бедра.

534

какой хорошенький мальчуган!

535

Мадам! позвольте мне вкусить этого несказанного счастья!

536

И… и будь что будет!

537

разрешение.

538

Известно, господа, известно!

539

хорошие принципы.

540

только и всего!

541

человека с принципами.

542

что мы люди, погрязшие в долгах.

543

восхитительно!

544

Жребий брошен,

545

все это прекрасно, господа!

546

в полное свое удовольствие!

547

как знать, наконец!

548

только и всего!

549

человека с принципами!

550

Очаровательно!

551

как говорит некто, чье имя сейчас не могу припомнить!

552

что мы — люди, погрязшие в долгах…

553

Но это неслыханно.

554

припев.

555

но ради бога.

556

«Дневник провинциала в Петербурге» печатался в «Отечественных записках» за 1872 год. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)

557

бычьи языки в томатном соусе…

558

«Сердце красавицы склонно к измене».

559

Дядюшка!

560

рад видеть вас в обществе родственника.

561

Ах! это целая история!

562

До свидания, господа!

563

штафирок.

564

дипломатической поездке в Мадрид?

565

Хорошо, расскажу.

566

Видите ли, я сегодня утром занят делами.

567

и прочее и прочее. Черт возьми! мы не теряем времени, дядюшка!

568

Мы больше не довольствуемся сами собой.

569

Только скотина остается нетронутой.

570

представьте себе, негодяй Бейст, который написал книгу… «Руководство»… «Руководство»… ах, да! «Руководство космополитического лакея»… именно так! Он вызывает меня к себе, негодяй, и говорит: милый мой! Вы можете оказать нам большую услугу, мне и его весьма дуалистическому величеству…

571

кончено.

572

запомните.

573

чем угодно — лишь бы я служил доброму делу!

574

Надеюсь, ясно!

575

как бы сказать.

576

Вам предстоит оказать нам отменную услугу, мне и его весьма дуалистическому величеству. Сейчас же отправляйтесь в Мадрид и постарайтесь дать хорошего тумака в спину плуту Марфори, который строит нам каверзы… да еще какие каверзы!

577

всю истину, только истину!

578

она обладает скрытыми прелестями. Это всегда служит утешением, дорогой мой.

579

счастливая Австрия, вступай в браки!

580

Это серьезно, мой милый, видишь ли, это очень серьезно!

581

раз — и я в Мадриде!

582

само собой разумеется.

583

манера.

584

Морда парикмахера, желающего внушить к себе уважение, грудь плоская, нога… без малейшего выражения!

585

Клянусь, я сказал себе.

586

надо покориться. Я набираюсь храбрости, отправляюсь к генералу Серрано и говорю ему.

587

Невозможно!

588

мятеж…

589

гостиницу — не знаю как там.

590

Кому вы это говорите, дядюшка!

591

Жан! сказала она мне, если хочешь иметь успех у женщин, будь предприимчивым.

592

будем предприимчивы, черт побери!

593

вот именно.

594

моих шагов не слышно на песке.

595

честное слово, можно было подумать, что находишься в Милютиных рядах!

596

раз! я застаю Марфори в преступном разговоре с матерью Патрочинией! Всеобщая сенсация. Марфори становится дурно, и он начинает кричать во всю глотку. Мать Патрочиния падает в обморок, свеча, которую она держала в руке и которая освещала эту сцену преступления и вероломства, тухнет. Я вижу Изабеллу, прибежавшую в ночном чепчике; я бегу, я лечу ей навстречу, не забывая при этом воспользоваться преимуществами моего мундира…

597

Так я и сказал самому себе.

598

Сударыня! соображения высокой политики требуют, чтобы Марфори уступил мне свое место. Это печально, но так нужно!

599

Марфори снова дурно; мать Патрочиния, которая вновь зажгла свечу, роняет ее на пол.

600

Это сказали вы, дядюшка.

601

я рискую даже назвать имя негодяя Бейста — и что же? ни малейшего эффекта! Посмеиваются над этим — и все тут! «Во имя испанского народа!», что на добром французском языке должно означать: во имя испанского народа! Вы можете убираться! — говорит наконец Топете, налегая на oz. Тут я говорю себе: ну, если во имя испанского народа — это другое дело! Уберемся! не возражаю! И вот я снова в Вене, дожидаюсь в приемной графа Бейста!

602

Сами того не зная, вы совершили революцию, а в настоящее время это все, что нам нужно! Кандидатура Гогенцоллерна сделает остальное! Молодой человек! Вы можете отправиться пастись в Пензу!

603

Титул хронического сумасшедшего — это почти равно титулу испанского гранда! Ах! Очень тяжело носить такое бремя, дядюшка!

604

руку старой графини Романцовой.

605

Дядюшка! извините, я больше не могу развлекать вас! Честное слово, у меня дела!

606

Поэтому я заключаю заем по-австрийски.

607

Но вы сами увидите это, если не спешите меня покинуть!

608

Здесь я должен оговориться. В одном из органов еврейской журналистики достопочтенный г. Хволос напечатал письмо к г. Некрасову*, в котором: 1) убеждает его оградить угнетенную еврейскую нацию от неприличных выходок автора «Дневника провинциала в Петербурге», и 2) высказывает догадку, что автор этих выходок, судя по «развязности приемов и тона», есть не кто иной, как Щедрин. Упрек этот несказанно огорчил меня. Я так высоко ценил литературную деятельность г. Хволоса, что даже был убежден, что ни одно объявление о распродаже полотен не принадлежит перу его. И вот этот-то высокочтимый деятель обвиняет меня в «развязности», то есть в таком качестве, к которому я сам всегда относился неодобрительно! Оказывается, однако ж, что г. Хволос, бросая в меня своим обвинением, сам поступает с развязностью поистине