Максуд Кариев - Спитамен

• Название: Спитамен
• Автор: Максуд Кариев
• Издательство: Совеменный писатель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5—265—02458—1

В историческом романе видного узбекского писателя Максуда Кариева «Спитамен» повествуется о событиях многовековой давности, происходивших на земле Согдианы (территории, расположенной между реками Амударьей и Сырдарьей) в IV–III вв. до н. э. С первого дня вторжения войск Александра Македонского в среднюю Азию поднимается широкая волна народного сопротивления захватчикам. Читатель станет соучастником давних событий и узнает о сложной и полной драматизма судьбе талантливого полководца Спитамена, возглавившего народное восстание и в сражении при реке Политимете (Зеравшане) сумевшего нанести первое серьезное поражение Александру Македонскому, считавшемуся до этого непобедимым.

---

В один из дней Александр пригласил в свою комнату Намича и предложил разделить с ним утреннюю трапезу. За завтраком спросил, любит ли тот охоту. «Конечно, — сказал Намич, обгладывая фазанью ножку. — В молодости я был заядлым охотником. Но с годами постепенно утратил к этому занятию интерес. Теперь и не припомню, когда в последний раз ходил в тугаи…»

— Издалека ваши леса видятся сплошь покрытыми цветами, — сказал Александр. — Порой мне кажется, что даже ветерок, прилетающий оттуда, напоен ароматом…

Намич согласно кивал. Да, там очень много самых разных цветов необычайной красоты. Если у великого царя появится желание прогуляться туда или выехать на охоту, то Намич готов лично сопровождать его.

Вдоль всей поймы Политимета, от самых гор, где река берет начало, и до середины пустыни, где она теряется, разливаясь на множество мелких рукавов, разрослись смешанные леса, столь густые, что сквозь них не пробраться без топора. Там немало мест, куда не ступала человеческая нога. Огромные многовековые чинары высоко вздымают раскидистые кроны, издали похожие на тучи. Под ними разрослись, переплетая ветви, и белоствольные тополя, и вербы, и пепельно-серебристые маслины, и вечнозеленый можжевельник, и карагач с округлой, будто специально подстриженной, кроной. Всевозможные фрукты и ягоды служат пищей животным и птицам круглый год. Берега реки изобилуют орехами, джидой, миндалем, шиповником, ежевикой, облепихой, туда не трудно отправиться в лодке и отыскать место, где удобно причалить. Старые табибы[80] говорят, что один день, проведенный в таком лесу, прибавляет год жизни. Воздух там пропитан ароматом лекарственных трав. Под стать ярким цветам порхают поразительные по красоте своей бабочки, с куста на куст, с дерева на дерево перелетают птицы с редко встречающимся опереньем…

— Буду рад, если ты составишь мне компанию, — сказал Александр. — И все же нам не помешает опытный проводник. Кого бы ты посоветовал?

— Аспата. Некогда отец его был непревзойденным охотником и служил мне проводником. И Аспат тем не менее знаменит. Вряд ли есть в Мараканде человек, лучше него знающий богатые дичью места…

— Тогда вели ему завтра прийти во дворец. Да, предупреди, чтобы никому ни слова…

К охоте готовились втайне, приказано было не разглашать это даже в войске. Лишь ближайшего помощника царя Лисимаха посвятили в предстоящее мероприятие с самого начала, ибо ему и было поручено подготовить все необходимое для охоты. Только она могла отвлечь царя от тягостных дум. Пусть отдохнет, развлечется, развеется, насладится красотами дикой природы. Но, как говорится, береженого Бог бережет. Узнай о желании царя поохотиться Спитамен, этот вездесущий «степной барс» может появиться внезапно в самом неожиданном месте и праздничный день обратить в траур. То один отряд македонян, то другой, стоит отстать ему от основных сил или расположиться на ночь за пределами городских стен, подвергаются нападению его бандитов.

Поначалу Александр решил, что ему пытаются мстить за своего опозоренного предводителя обнаглевшие воины из недобитых отрядов Бесса. Но когда удалось-таки пленить трех-четырех разбойников, выяснилось, что подобную дерзость позволяет себе не кто иной, как Спитамен. С этим варваром ухо надо держать востро.

Для пущей безопасности Александр приказал крупному соединению гетайров и гипотоксотов выступить из города и расположиться лагерем у Политимета, неподалеку от того места, где предполагалась царская охота.

Как и водится, на охоту отправились задолго до зари. Впереди ехал царь, справа от него Лисимах, слева, чуть приотстав, подремывал в седле Намич. Проводник Аспат получил разрешение ускакать далеко вперед, к тугаям. У Александра было прекрасное настроение, он улыбался. Однако попытки Лисимаха и Намича завязать с ним разговор терпели неудачу, ибо вопросы их он либо пропускал мимо ушей, либо отвечал односложно. И тогда они тоже умолкли, решив, что царь хочет просто полюбоваться рассветом и послушать пенье ранних птиц.

Александр же улыбался, вспоминая горячие объятья Равшанак, которую только что нехотя покинул. Ради одной этой женщины стоило овладеть неприступной крепостью, какой считался замок ее отца. Правда, защитники ее сдались на его милость. Но Александр взял бы эту крепость в любом случае, даже если бы это стоило жизней многих сотен его воинов…

Как только в толпе встречающих царя с хлебом-солью мужчин и женщин он увидел девушку, прикрывшую до самых глаз лицо, сердце в груди у него екнуло, и он тихо произнес: «Это она, дочь Оксиарта!» И сразу ему подумалось, сколь бедной была его жизнь, пока не ведал о существовании на земле такой красавицы…

В тот же вечер Александр позвал Равшанак к себе. Она явилась не одна. С матерью и служанкой. Александр поначалу хотел было выпроводить старух, но заметив, сколь мрачны их лица, улыбнулся и решил, что лучше не портить с ними отношения.

— Равшанак, — сказал он. — Я на правах победителя могу сделать тебя наложницей…

— Нет, — ответила она. — Ты не победил нас. Мы сами открыли врата. Но если бы и победил, то все равно я бы не стала твоей наложницей. Ты бы не смог мне помешать убить себя.

— Да, ты достойна того, чтобы стать царицей моей огромной державы, — сказал царь, не сводя с нее глаз и, к огорчению своему, не заметив на ее лице ни толики радости. — И потому я предлагаю тебе стать моей законной супругой.

— У тебя она уже есть, и недавно родила тебе сына.

Александр опустил глаза, некоторое время молчал. Барсина, дочь Артабаза, сопровождала его последние годы в походах. Персиянка. Тоже красива. Но с этой не идет ни в какое сравнение. Царь был бледен, на скулах ходили желваки. Было заметно, что ему не просто принять какое-то решение. Он порывисто обернулся к двери и кликнул Лисимаха. И когда тот вошел, сказал:

— Завтра же Барсину и младенца отправьте к ее родителям!

Лисимах кивнул и удалился.

— Ты довольна? — спросил царь у Равшанак.

— Все равно я не вправе решить это сама, — тихо ответила девушка. По щекам ее бежали слезы.

— А кто?.. Кто вправе?.. — взревел Александр, топнув ногой, и все три женщины чуть не упали в обморок от испуга.

— Отец… — тихо ответила девушка, опустив голову. — Ты, конечно, можешь силой обратить меня в свою наложницу, но стать твоей женой без его благословения я не могу…

— Где он, забери его ваш Анхра — Майнью?!

— В Мараканде.

— Мараканду я возьму не ранее, чем через месяц, а я не хочу так долго ждать!..

И он бы взял Мараканду гораздо раньше, чего бы это ему ни стоило, если бы даже пришлось самому карабкаться на крепостные стены и разбивать таранами башни. Судьба, однако, распорядилась по-иному: на шестой день взятия замка явился сам его хозяин, Оксиарт.

Свадьбу отпраздновали в замке торжественно, согласно согдийским обычаям. Но Александр решил соблюсти и свои обычаи — он приказал принести хлеб: именно хлеб считался у македонян священнейшим залогом прочного брака. Горячую, только что вынутую из тандыра булку разрезали мечом пополам, и Александр с Равшанак отведали ее.

Сын Оксиарта, брат Равшанак, был принят в эскадрон гетайров, приближенных к царю. Сейчас он тоже где-то там, у Политимета, обеспечивает безопасность царя.

Когда приблизились к тугаям, уже взошло солнце. Приотставший было отряд агемы, пустив коней аллюром, быстро нагнал их и последовал на небольшом расстоянии, чтобы в случае чего в мгновенье ока оказаться рядом с повелителем.

Вдруг от ствола пепельно-серой маслины отделилась человеческая фигура. Несколько телохранителей одновременно вскинули луки и через мгновенье спустили бы стрелы, если бы царь не воскликнул:

— Это же Клит!.. Что он тут делает спозаранок?

— Судя по его снаряжению, собрался с нами на охоту! — весело ответил Лисимах.

— Выходит, прознал?.. Как ты пронюхал о наших планах, эй, Клит? — спросил, смеясь, Александр.

Он любил этого молодого гиппарха, своего ровесника, который сочетал в себе в равной мере веселый нрав и отвагу. Нередко, оставаясь одни, они вспоминали дом, где прошло их детство, где они вместе играли в одни и те же игры, и милую Ланику, сестру Клита, кормилицу Александра, которая с ним была, пожалуй, ласковее, чем с братом, старалась восполнить то, что недодала ему мать.

Клит, конечно же, знал об особом к нему отношении царя, потому и посмел без его соизволения присоединиться к организованной тайно, для «отдохновения царской души» охоте. Окажись на месте Клита кто иной, несомненно, лишились бы головы и тот, кто прознал о тайне, и тот, кто ее выдал. К тому же Александр был почти уверен, что Клиту сообщил об охоте Лисимах. А кто еще?.. Сурово глянул на Лисимаха и погрозил пальцем.

— Прости, Александр, — сказал Клит, приближаясь. — Я решил, что ты просто забыл о моем пристрастии к охоте.