Елена Ларичева - Сонная ученица

• Название: Сонная ученица
• Автор: Елена Ларичева
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези

У вас редкий дар - творить чары во сне. У вас знаменитый учитель, к которому вы неравнодушны. Но, как оказывается, обучаться у знаменитого Сокола - то еще удовольствие. И врагов у него столько, что даже демоны сочувствуют. Как выжить, если неизвестные люди и нелюди ждут - не дождутся, пока вы освоите чародейство и выполните опасный заказ?

Так вышло, что весь роман писала под песни Johnny Hallyday. Потому текст советую читать под его музыкальное творчество…

---

Он поморщился, поскреб вечно недобритое лицо, теперь пестрящее синяками и ссадинами, и тяжело положил руки на стол - одна на другую, как в школе. Взгляд вцепился в вычурные узоры на зеленом наряде эльфа, ища точку опоры в изменившемся мире. Интересно, он хотя бы отсутствие прически у ушастого заметил?

- Хотел припугнуть, а он меня одной рукой об стенку. Я меч из ножен - он за лезвие ладонью. Так и вырвал, даже не поцарапался. Думаю - сам напросился. На всякий случай представился. А он засмеялся. Знаю, говорит, наслышан. Давно хотел силами померяться. Тогда я решил не шутить, разобраться с наглецом. А он меня… Думал - не встану, - пожаловался Миль. - Занес надо мной клинок, посмеялся, а потом как прыгнет. Через стену в два человеческих роста. Ушел. Удивляюсь, что не убил. Я бы не его месте…

Элидар взялся было за стакан, но присмотревшись к Людоеду, притянул тому целую бутылку вина. Миль выпил его залпом, зажмурился, повел плечами.

- Больше часа лежал на камнях, встать не мог, - сиплым голосом выдавил он. - Я начал терять веру в себя. Чтобы какой-то длинноносый толстяк меня уделал на раз-два!

Мы с Элидаром переглянулись.

- Миль, - попросила я. - Опиши мне его, пожалуйста.

М- да, чудес не бывает.

- Он, - признала я, выслушав старого воина. - Он дал мне заказ. Я взяла задаток.

Во второй раз пришлось поведать историю о визите чужака.

Эльф впечатлился сильнее всех. Его, получившего боевой постриг, поразило появление такого героя.

- Воин-чародей. Как чародея - я его не видел. Но воин он мощный, - согласился Миль. Выходит, императорским слугам удалось повторить эксперимент.

А это многое объясняет, мой гость незваный. Над тобой могли так же поработать, как над Милем. Ты сбежал, затаился, сейчас жаждешь счеты свести чужими стараниями. Боишься: сам пойдешь - по рукам-ногам спеленают, приручат, служить заставят.

- Чушь, - выслушав мои предположения, неуверенно высказался Людоед. - Ты говоришь, он к Соколу приходил.

- Он двигался так же, как и приходивший. Лица я не видела.

- Люди, ужин стынет! - занервничал эльф. - Толку гадать. Нас чародеев трое. Что мы, не справимся с ним, заявись этот подлец сюда снова? Любое оружие перед чарами спасует, правда, Ветер?

- Нет, Лысый. Иначе бы ты меня у тюрьмы не дожидался.

Вот шалопаи! Как хорошо, что хоть они остались в моей поблекшей яви.

Ближе к полуночи, когда беседы за жизнь только набирали силу, мне снова стало одиноко и неуютно, очень захотелось вспомнить Сокола. Я улизнула в комнату, залезла под одеяло и, едва сомкнув веки, провалилась в Сновидение даже без обратного отсчета.

Сны… Я заканчивала работу с первым шаром. Искорок оставалось все меньше. В самой сердцевине хрусталя сгрудились не более десятка, и я, склонившись над ними, гадала, - какую поудобнее вытащить. В меня даже белки перестали кидаться шишками, впечатлившись сосредоточенностью и отрешенностью своей хозяйки.

Так, зацепить взглядом алую искорку и тянуть на себя, пока она не подберется к краю, вовремя накрыть ладонью и, чувствуя болезненное покалывание в зажатом кулаке, поднести его ко лбу. Рвущееся наружу знание следовало втереть в кожу над переносицей. Мятной прохладой подаренная Соколом мудрость проникала в мозг, вызывая легкое головокружение и сухость под веками.

На этот раз вышло совсем не так. Искорка в ладони разгорелась, разбухла, заставляя разжать кулак, и шипя, источая аромат лимонника, перетекла в фигуру Номара. Полупрозрачный учитель поклонился мне и, глядя в пустоту, заговорил.

- Ирава, если меня сейчас нет рядом, значит, настигли недоброжелатели. Если я правильно все рассчитал, вы с Людоедом целы и невредимы. Держись его, Ирава. Он защитит и поможет. Должен. Он мне поклялся.

- Сокол, - беззвучно шептала я, не в силах отвести от него глаз, опасаясь неосторожным движением развеять зыбкий образ.

- Я не ждал, что между нами что-то будет, и не ослабил вовремя связующие нас нити. Мне жаль, если ты страдаешь. Но я не стою твоих слез, поверь. Через месяц-другой твоя печаль пройдет. Я позабочусь об том.

Зачем, Номар? Я не хочу тебя забывать. Я не просила тебя о такой милости!

- Ирава, пора подумать о себе и о существах, затеявших на тебя охоту, - все так же безучастно продолжал Сокол. - Надеюсь, оставленных тебе знаний хватит, чтобы противостоять им. Я не ведаю, кто они. А это говорит лишь о том, что они засели либо в зачарованном месте, либо в Ири, в окрестностях Алого леса, куда не пробиваются наши сновидческие силы. Но куда бы ни привели тебя дороги, знай - корни беды в Мизалне. Миль, наверняка, тебе рассказал про мою с Анверо работу. Я не очень полагаюсь на свою память после взрыва в лаборатории, поэтому лучше тебе будет узнать подробности из более достоверного источника. Отыщи мои записи в Академии чародейства. Поинтересуйся, кто еще их читал. Но, скорее всего, охотники за твоим даром найдут тебя сами. Будь готова.

Он склонил голову на грудь, помолчал, словно подбирая слова.

- Я верю, ученица, я достаточно тебя подготовил, чтобы ты справилась. Все зависит от твоего выбора и желания действовать. Во втором шарике будут дальнейшие рекомендации. Не прерывай занятий, умоляю. Прости еще раз за прошлое. И за будущее тоже.

Он опустился на колени, по-прежнему глядя мимо, поклонился и исчез, истаяв в дрожащем от жары вечернем воздухе лиловой дымкой. А я замерла, еще пытаясь уловить голос Номара, запутавшийся в шелесте диких роз и покачивающихся верхушках кипарисов, ища отражение чародея в лежащем на коленях хрустальном шаре.

И тут кипарисная шишка впечаталась мне в щеку. Наглая черно-рыжая белка вильнула хвостом и скрылась в темной зелени, избегая кары. Ты права, милая, нечего плакать, нужно действовать.

Я выпрямилась, втянула чуть горьковатый воздух и неожиданно улыбнулась. Ноющая в груди боль ослабла, позволяя дышать. Я по-прежнему любила Номара, но уже не чувствовала себя столь одинокой и покинутой. Светлая грусть и ощущение, будто мой Сокол уехал куда-то далеко-далеко, но непременно вернется, поселилась под ребрами - обманчивая, лживая, но я ухватилась за это новое чувство, не позволяя себе провалиться в уже знакомую бездну.

Я погладила хрустальный шарик, кажущийся сейчас выточенным изо льда, и потянулась за новой искоркой. До столицы слишком близко, чтобы я тратила время на слезы. Сокола они не оживят, а выполнить его волю помешают.

… Покинуть гостиницу удалось только через день. Как раз отправлялся дилижанс до Трейса, и мы спешили к станции. Та располагалась у самого порта, чтобы прибывающие морем не плутали по городу, могли сразу разузнать - как и когда добраться в пункт назначения.

Раннее утро, с аптекарской точностью отмеряя по капле прозрачный розовый свет, растекалось по цепенеющему в предвкушении холодов городу. Порт Канейбаза звенел голосами, гремел цепями, ворочал тяжеленные ящики. В толпе рабочих, суетящихся возле вновь пришедшего корабля, мелькали бело-синие мантии храмовников и зелено-коричневые мундиры служак из Управы закона. Собравшиеся на пристани корабельные чародеи, объединив усилия, с трудом левитировали окованный железом деревянный ящик.

Я глазела на чужие заботы с нескрываемым удивлением, за месяц с лишним жизни в городе ни разу не выбравшись дальше центральных улиц. Но спутники тянули меня вдоль набережной дальше, к конной станции.

Бушующее, посеревшее море с преданностью виноватого пса вдруг приласканного хозяином, вылизывало прибрежные валуны. Надрывно кричали чайки. А Миль, прищуриваясь и приглядываясь к сгрудившимся у горных вершин тучам, проворчал, точно мой дед:

- Зима ранняя будет. Когда у Сточенного Клыка такая занавесь, жди скорого снега.

Да ты постарел, грозный воин! - Сделала я открытие. Морщинки на его лице, еще не растерявшем остатки загара, углубились, умножились, разбегаясь от крыльев носа к подбородку. Глаза потускнели. Сколько тебе на самом деле? Под восемьдесят или больше? Временное омоложение, дарованное Императором, постепенно теряло силу. Смерть друга подкосила Миля, прибавив лет двадцать. А знаменитый Людоед не желал признавать своей беспомощности.

Жизнь - вообще мимолетная штука. Хрупкая, как лед на лужах ранней осенью. Пригрело солнышко - он растаял, смешался с грязной водой. Наступил кто - и острые осколки тают еще быстрее. А за жизнью тишина, небесная лодка, увозящая душу за грань яви. И пустыня тоски для оставшихся на земле друзей и любимых.

- Когда же сюда протянут Трубу? - вторгся в мои невеселые мысли Элидар, по дороге запасаясь ворохом газет у торговцев.

- Трубу? - не поняла я. - Водопровод же есть…

- Не то, - поморщился Ветер. - От Трейса мы на Пуле поедем по Трубе. Что тебе рассказывать, Лапуля? Не увидишь - не поймешь.

Вот умник! Нет, чтобы объяснить невежественной женщине что да как, задается, нос дерет. А вырядился-то! Шерстяное пальто подпоясано алым кушаком, шарф тоже алый. Это что-то новенькое. А вот Пучок верен себе, не смотря на смену прически. Мерзнет, зябко тянет вверх воротник топорщащейся бахромой накидки, сапоги позванивают колокольчиками…