Виктор Кельнер - 1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II

• Название: 1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II
• Автор: Виктор Кельнер
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-289-01024-6

Казнь народовольцами Александра II 1 марта 1881 г. стала поворотным моментом в истории российского освободительного движения и на многие десятилетия предопределила внутриполитическое развитие страны. Сегодня настала пора воссоздать целостную и объективную картину тех драматических событий. Попытка решить эту задачу и предпринята в настоящем сборнике.

Основу книги составляют воспоминания и документы народовольцев, свидетельства очевидцев, следственные, судебные и правительственные материалы, мемуары государственных деятелей, литературные портреты погибших и казненных революционеров. Сборник снабжен вступительной статьей.

---

Григорий Исаев всегда казался Рысакову каким-то утомленным, и руки его, как и руки казненного Желябова, были испачканы в чем-то черном, что дало возможность предполагать Рысакову, что оба они занимались набором шрифта для „Народной воли“.

Утром 1 марта Григорий Исаев должен был быть в конспиративной квартире по Тележной улице, и Рысаков видел его вместе с каким-то маленьким рыжеватым господином на Невском пр., в числе других лиц, ожидавших проезда Государя Императора.

В Григории Исаеве Рысаков предполагает помогавшего технику Кибальчичу устраивать снаряды.

Из квартир, в которых отдавался отчет о наблюдении за проездом Государя Императора, Рысаков указал квартиру студента Медико-хирургической академии Тычинского, по Большой Дворянской улице, дом № 8, кв. 10. Перовская и Желябов были знакомы с этим Тычинским, и последний был раза два на очереди для наблюдения».

[Из доклада М. Т. Лорис-Меликова 5 апреля]:

«Сведения, полученные при исследовании злодеяния 1 марта, вызвали ряд мер к раскрытию как ближайших участников этого преступления, так равно и тех лиц, которые находились в преступных отношениях к главным виновникам злодеяния. Кроме того, появление в обращении значительного количества прокламаций от так называемого „исполнительного комитета“ послужило основанием ко многим обыскам с целью обнаружения составителей и распространителей прокламаций.

Производящиеся ныне при с. — петербургском жандармском управлении дознания представили в последние дни обильные результаты, между которыми особенное значение получают нижеследующие разоблачения:

1 сего апреля задержан в С.-Петербурге бывший студент Медико-хирургической академии Григорий Исаев, в котором государственный преступник Рысаков признал ближайшего участника злодеяния 1 марта. На допросе Исаев, сознавшись как в этом злодеянии, так и в участии в покушении 19 ноября 1879 года в Москве, объяснил, что вместе с Кибальчичем он изготовлял метательные снаряды и вообще принимал деятельное участие в преступлении 1 марта. Кроме того, дознанием вполне установлено участие Исаева в покушении 19 ноября 1879 года, а также и то, что в 1880 году он был хозяином квартиры по Большой Подьяческой улице, дом № 37, где изготовлялся динамит для террористических предприятий революционной партии.

2 апреля получено указание, что преступница Перовская принимала отчеты от лиц, следивших за выездами в бозе почившего Государя Императора, в квартире студента Медико-хирургической академии Тычинина. Вследствие этого Тычинин арестован и на допросе признал, что в декабре прошлого года в квартире его собирались неизвестные ему лица для каких-то переговоров; лицам же этим он уступил свою квартиру по просьбе одного своего знакомого. К обнаружению последнего, не названного до сего времени Тычининым, принимаются надлежащие меры».

IX

Генерал Комаров 9 апреля представил графу Лорис-Меликову обширное донесение:

<…> «По возвращении в Петербург Меркулов узнал от Желябова, что на Малой Садовой открыта лавка на имя Кобозевых и что ему, Меркулову, нужно туда поступить за молодца, но пробыл всего дня три, так как по росту не подходил к типу молодцов и притом не умел резать сыр. В те дни, когда прислуживал в лавке, ничего не знал о предполагавшемся взрыве, но видел там заходивших в лавку: Саблина, Кибальчича, Желябова, Котика и Михаила Николаевича или Николая Михайловича, фамилию коего не знает, но признает его в карточке Тригони.

Недели за две до своего ареста Меркулов, Желябов, Кибальчич, Котик, Рысаков и Тимофей Михайлов ездили в Парголово пробовать снаряды; их было два, из них один бросил Кибальчич, а другой Тимофей Михайлов, но взорвало только один снаряд, и то слабо. В эту-то поездку Меркулов узнал, что готовится покушение на жизнь Государя Императора, затем услышал подтверждение этого, зайдя по приглашению Желябова на квартиру Саблина и Гельфман, по Тележной улице, где застал Котика, Перовскую, Михайлова, Кибальчича, Желябова и Рысакова.

Накануне ареста своего Меркулов, по поручению того же Желябова, носил в лавку Кобозева пустые мешки, а в день ареста, 28 февраля, из квартиры Желябова снес Кобозеву большую бутыль, зашитую в мешок, весом фунтов десять. Кто был Кобозев, наверное не знает, но думает, что это был вот именно человек, который изображен на предъявленной карточке (Юрий Богданович). Женою Кобозева была женщина, которую Перовская называла Баскою (Анна Якимова). В разъяснение личности Кобозева Меркулов заявил, что он весьма хорошо рисует и по ремеслу чертежник, имеет брата, служащего в какой-то конторе на Почтамтск. ул., где занимает видное место».

13 апреля Комаров донес о новых разоблачениях Меркулова:

«Вновь допрошенный, в разъяснение некоторых частей предыдущего показания, Василий Апполлонов Меркулов (Яковенко) заявил, что в то время, когда он проживал в лавке Кобозевых, однажды ему случилось быть свидетелем разговора, происходившего между Кобозевым и его сожительницею, что Кобозевы до переезда в сырный магазин на Малой Садовой улице проживали здесь же, в С.-Петербурге, на квартире какого-то обер-кондуктора, служащего на Николаевской железной дороге и имеющего здесь свой дом или меблированные комнаты. С этим обер-кондуктором, по словам Кобозевых, они хорошо были знакомы; Меркулов же ни места жительства, ни фамилии обер-кондуктора не знает.

Слышал он также от Кобозевых, что они предполагали, по выезде из С.-Петербурга, жить или в Киеве, или в Одессе и что употребляемая некоторыми из лиц этой партии кличка „Юрка“ или „Юрий“ принадлежит Кобозеву.

Кобозевых кроме указанных уже лиц посещали и другие, но Меркулов, зная лишь одни клички, описывает весьма подробно приметы их.

От Саблина слышал, приблизительно в январе месяце, что он давал для чтения писателю Успенскому газету „Народную волю“ и спрашивал у Успенского его мнение о достоинстве той или другой статьи, помещенной, как думает, в № 4 „Народной воли“. На этом основании Меркулов заявляет, что Саблин был в близких отношениях с Успенским и, может быть, квартира Успенского служила и даже служит пристанищем для Кобозевых и других нелегальных лиц.

В изменение предшествующего показания Меркулов заявил, что отрекомендовал его в лавку Кобозевых не Желябов, а, как теперь припоминает, Григорий Исаев.

В квартире Геси Гельфман и Тетерки, по Троицкому переулку, где помещалась типография, кроме уже указанных лиц встречал Савелия Златопольского (разыскиваемого циркуляром), родного брата Льва Златопольского (арестованного), и знал его под кличкой „Савка“, а также видел там Грачевского, известного между революционерами под кличкой „Птица“, приносившего туда, неизвестно для какой цели, какие-то жестяные банки. Меркулов Грачевского знал еще несколько лет тому назад, в Одессе, когда последний служил кочегаром пли помощником машиниста на Одесской железной дороге и посещал одесский кружок рабочих.

„Савку“ Златопольского также знал по Одессе, встречая его обыкновенно вместе с Колодкевичем; по возвращении же из Кишинева в С.-Петербург здесь его не встречал, но знал, что он жил в Петербурге, и слыхал, что в середине зимы „Савка“ уезжал зачем-то в Киев. Грачевского видел в последний раз во время поездки на опыт пригодности снарядов в Парголово, причем лица, участвовавшие в этой поездке, собрались в будке конно-железной дороги, близ клиники Виллие, и туда-то Грачевский принес один из метательных снарядов и передал его Кибальчичу, сам же Грачевский участия в поездке не принимал.

Относительно Григория Исаева добавляет, что видел его приносившим в квартиру Гельфман и Тетерки набранные статьи или прокламации. Набор же, как полагает, Исаев брал из той типографии, где печаталась „Народная воля“.

Также передает, как слух, что где-то в конце Большой Садовой или близ Египетского моста, кажется, на Могилевской улице, есть конспиративная квартира, куда весьма часто, после общих собраний в трактирах, направлялся Грачевский.

При этом Меркулов предлагает свои услуги: ежели ему предоставят возможность, то он готов, под строгим надзором по отношении к нему полиции, указать всех известных ему лиц, проживающих в С.-Петербурге и принимавших участие в покушениях на жизнь в бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича».

Генерал Комаров 22 апреля доносил в департамент полиции:

«По указанию привлеченного к делу террористов Василия Меркулова (Яковенко) задержан был сын псаломщика Иван Емельянов, известный, по показанию государственного преступника Рысакова, в кругу революционеров под кличкою „Михаила Иванович Сугубаго“.

По передаче секретным отделением канцелярии градоначальника 20 сего апреля Емельянова, во вверенном мне управлении он вчерашнего числа был допрошен, причем показал, что в деле покушения 1 марта сего года, жертвой которого пал в бозе почивший Государь Император Александр Николаевич, он, в числе других участников, имел также метательный снаряд, полученный им утром 1 марта в конспиративной квартире, с целью покушения на жизнь священной особы Государя Императора.