Виктор Кельнер - 1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II

• Название: 1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II
• Автор: Виктор Кельнер
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-289-01024-6

Казнь народовольцами Александра II 1 марта 1881 г. стала поворотным моментом в истории российского освободительного движения и на многие десятилетия предопределила внутриполитическое развитие страны. Сегодня настала пора воссоздать целостную и объективную картину тех драматических событий. Попытка решить эту задачу и предпринята в настоящем сборнике.

Основу книги составляют воспоминания и документы народовольцев, свидетельства очевидцев, следственные, судебные и правительственные материалы, мемуары государственных деятелей, литературные портреты погибших и казненных революционеров. Сборник снабжен вступительной статьей.

---

И если бы тогда, да и впоследствии, нас пустили в атаку на народ, сказав, что это сделал он, то, кажется, никакие в мире силы нас не остановили — все вдребезги бы разнесли. И если бы в толпе были и близкие нам, то не пощадили бы ни приятелей, ни друзей и даже не пожалели бы ни братьев, ни сестер, ни отца, ни мать родную, всех бы к черту смяли и конями бы в грязь и прах растоптали, так беззаветно любили и обожали мы все Царя — освободителя и обновителя России. До того мы были озлоблены и впоследствии, когда все обошлось тихо и смирно, что мы были даже как-то недовольны, что не удалось сорвать наше зло и отомстить за нашего столь любимого Государя.

Печатается по: Лавров И. 1 марта 1881 года. Ревель, 1901.

СЛЕДСТВИЕ

ИЗ ДОКЛАДОВ M. Т. ЛОРИС-МЕЛИКОВА, В. К. ПЛЕВЕ, А. В. КОМАРОВА

II

<…> 1 марта была отправлена следующая телеграмма московскому обер-полицмейстеру и московскому генерал-губернатору:

«Один из скрывшихся соучастников сегодняшнего преступления — Михаил Фроленко.[49] Приметы: роста выше среднего, скорее высокого, блондин лет 27, сутуловат, крепкого сложения, довольно плечист, но не полный. Мог выкрасить волоса и сбрить бороду, которая была у него редкая. Похож на простого рабочего. Прикажите осматривать поезда, прибывающие в Москву. Вышлите агентов экстренным поездом, который вам дадут по первому требованию, на что распоряжение сделано, в Клин или далее, чтобы осмотреть почтовый поезд, отсюда вышедший сегодня без осмотра».

В телеграмме московскому генерал-губернатору к цитированным словам прибавлено следующее:

«Метательный снаряд передан преступнику разыскиваемой женщиной Акимовой, она же Баска [А. В. Якимова. — Сост.]. Приметы: высокого роста, блондинка, лет 25, сегодня скрылась, могла выехать».

Роль, приписываемая Якимовой, была выполнена в действительности С. Л. Перовской. Тут власти ошиблись, как ошиблись они, предполагая, что с А. И. Желябовым в не обнаруженной пока квартире жила Якимова, когда на самом деле жила С. Л. Перовская.

Данные о женщине, передавшей снаряд, были получены от Н. И. Рысакова. Содержание первого допроса Рысакова было доложено начальником жандармского управления генералом Комаровым графу Лорис-Меликову в следующем рапорте (от 2 марта 1881 г., № 595):

«Посягнувший 1 сего марта на жизнь священной особы Государя Императора тотчас после задержания, был подвергнут допросу, причем заявил, что он из мещан города Тихвина, Николай Иванович Рысаков, 19 лет от роду, вероисповедания православного, воспитывался первоначально в вытегорском уездном училище, а затем в череповецком реальном училище и с сентября месяца 1879 года по декабрь 1880 года был в Горном институте. Сочувствуя революционному движению в духе программы „Народной воли“, примкнул в январе 1881 года к революционной партии, начав действовать среди рабочих на разных петербургских фабриках, агитируя побудить их к открытому восстанию с целью политического и экономического переворота.

Примкнувши к партии, сделался нелегальным и, живя по фальшивому паспорту на имя мещанина Макара Егорова Глазова, столкнулся с одним из известных в революционной среде под именем Захара [А. И. Желябов. — Сост. ], исповедовавшим также программу террора. В одно из таких свиданий был решен вопрос о покушении на жизнь Государя Императора, причем Рысаков дал согласие быть исполнителем. О способе к покушению и о плане определенных разговоров не было, хотя из намеков Захара вывел заключение, что оно произойдет посредством взрыва. Дня за три до покушения Рысаков виделся с Захаром, и последний сказал, что в воскресенье, 1 марта, должно произойти покушение и назвал при этом место, где должен был проехать Государь Император: это — правая набережная Екатерининского канала; для этого Рысаков должен был утром 1 марта от 9 до 10 часов утра прохаживаться по Невскому проспекту от угла Новой улицы до вокзала, для получения снаряда, а в 12 часов встретился с известным ему также лишь под кличкой „Михайло“ [И. П. Емельянов. — Сост. ] в кондитерской Андреева.

В назначенный час Рысаков получил снаряд от незнакомой ему дамы [С. Л. Перовская, — Сост. ], которая при этом его предупредила, чтобы он обращался с ним как можно осторожнее и не выронил бы. Дама эта, подойдя к нему, назвала его Беломором, т. е. кличкой, носящейся им в революционном кружке.

Разговаривая с Михаилом, он упомянул, что Государь Император наверное должен ехать по набережной Екатерининского канала, но откуда ему это было известно — Рысаков не знает.

В ожидании проезда Рысаков вышел из кондитерской Андреева, не ожидая никакой в этом замысле поддержки, и, встретившись с Государем, после минутного колебания, бросил снаряд, не зная вовсе его действия, но промахнулся, не рассчитав времени, направляя же его под лошадей в том предположении, что его разорвет под самой каретой.

У Михайла также был такой снаряд, как у Рысакова, и он при свидании в кондитерской сказал: „Будем действовать“. Действительно, насколько припоминает Рысаков, Михайло шел впереди его, также по Екатерининскому каналу, и он видел, уже после того, как сам бросил снаряд, что произошел другой выстрел.

С названным Михаилом Рысаков познакомился через своего товарища по делу, известного ему под кличкой „Инвалид“.

О чем имею честь донести Вашему Сиятельству, докладывая, что к розысканию скрывшихся злоумышленников тотчас приняты самые энергичные меры». <…>

Генерал Комаров 3 марта… донес в департамент полиции:

«Государственный преступник Николай Иванович Рысаков 2 сего марта изменил прежде данное свое показание в той части, где он указывал на получение разрывного снаряда на Невском проспекте от дамы, тогда как разрывной снаряд им был получен 1 марта на революционно-конспиративной квартире, находящейся по 1-му участку Александро-Невской части, по Тележной улице, но № дома не помнит. Мною тотчас был командирован майор Шеманин вместе с товарищем прокурора Богдановичем в названный участок для проверки домовых книг, и буде окажется какая-либо квартира сомнительная, то произвести в ней обыск. По рассмотрении домовых книг обратил на себя внимание дом № 5, кв. № 5, почему и положено было отправиться в нее с обыском.

По прибытии в квартиру они встречены были вопросом: „Кто там?“; и на ответ: „Жандармы с прокурором“ — послышались выстрелы, счетом шесть. Дверь квартиры была выломана, и на полу в первой комнате оказался застрелившимся, выстрелом в голову, хозяин квартиры [Н. А. Саблин. — Сост. ], которого звание еще не обнаружено, а далее молодая девушка, не пожелавшая сначала сказать, кто она, но, по предъявлении ей карточки, оказалась Гельфман Гессе.

По обыску в квартире найдены два взрывчатых состава, много прокламаций и несколько новых, от 1 марта по поводу совершившегося посягательства на жизнь Государя Императора Александра II. Гельфман Гессе арестована.

По предъявлении сего числа, ночью, трупа неизвестного человека, умершего в придворном госпитале от ран, полученных при посягательстве на жизнь в бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича, преступнику Николаю Рысакову и Андрею Желябову, первый из них признал своего товарища по агитаторской деятельности в среде рабочих, известного ему под именем Михаила Ивановича, по прозвищу Котик [И. И. Гриневицкий. — Сост. ], который в день посягательства 1 марта был с ним на конспиративной квартире, но получил ли он разрывной снаряд, наверное не знает; по всей вероятности, это есть то лицо, которое бросило второй метательный снаряд, от разрыва которого скончался Государь; Михайло же, о котором он упоминал в первом показании, бывший с ним в кондитерской Андреева, — другое лицо.

Желябов от дачи каких-либо объяснений, по предъявлении ему мертвого тела, отказался».

III

<…> В рапорте генерала Комарова от 3 марта находим чрезвычайно ценные и любопытные подробности первой очной ставки Желябова и Рысакова <…>:

«Квартирная хозяйка Николая Рысакова, Прасковья Ермолина, заявила, что к Рысакову ходило несколько лиц, и одно из них — по приметам — указывало на Желябова. Вследствие такого заявления Ермолиной Желябов был привезен из Дома предварительного заключения и предъявлен Ермолиной, но она не признала в нем лица, посещавшего Рысакова.

Затем Рысаков и Желябов были предъявлены друг другу, причем они встретились как близкие знакомые, пожав друг другу руки. На вопрос Желябову, под какою фамилиею ему известен был предъявленный человек, он отвечал, что нелегальная его фамилия Глазов, а легальная — Рысаков.

Затем Желябов обратился к прокурору палаты с просьбою объяснить ему, что такое случилось, что его разбудили в 2 часа ночи; и когда ему объявлено было, что сделано покушение на священную жизнь в бозе почившего Государя Императора, тогда Желябов с большою радостью сказал, что теперь на стороне революционной партии большой праздник и что совершилось величайшее благодеяние для освобождения народа, цель партии осуществилась, что со времени казни Квятковского и Преснякова дни покойного Императора были сочтены, за ним следили даже и тогда, когда он ездил по институтам, и ежели он не принял действительного участия в бывшем покушении, так только потому, что был лишен свободы, а нравственно он вполне сочувствует удавшемуся злодейству.