Джайлс Кристиан - Кровавый глаз

• Название: Кровавый глаз
• Автор: Джайлс Кристиан
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49964-9

IX век. Эпоха викингов. Время, когда полчища честолюбивых искателей приключений покидали родную Скандинавию и отправлялись за добычей на побережье Европы. Среди них были благородные воины и изгои общества, пираты и великие мореплаватели.

Эти люди несли угрозу благополучию Англии, разоряли и жгли поселения и монастыри. Немногим из вступивших с ними в схватку удавалось остаться в живых. Но подмастерье плотника, попавший в плен к викингам, не просто выжил. Предводитель норвежцев Сигурд Счастливый посчитал, что боги связали воедино нить их судеб, и не только дал юноше имя Ворон, но и принял его в братство викингов, превратил в непревзойденного воина. Именно поэтому Сигурд дает Ворону смертельно опасное поручение.

---

— Я должна была выйти замуж на следующий день после той ночи, когда мы с Веохстаном обнаружили тебя в церкви Кенвульфа, — сказала Кинетрит, рассекая воздух ореховым прутом.

— Значит, Веохстан и есть тот самый родственник короля Кенвульфа, — сказал я, полагая, что все понял.

— Всемогущий Христос и все его святые! — воскликнула девушка. — Детский деревянный меч острее твоего ума, Ворон. — Она отшвырнула ореховый прут. — Того мужчину, за которого я должна была выйти замуж, звали Ордлаф. Наверное, он убит. Этот человек отправился в поход вместе с королем, потому что нортумбрийцы вторглись на севере в наши владения.

Я промолчал.

— Ордлаф мне не нравился. Он христианин, — произнесла Кинетрит таким тоном, словно это была похвала, — но еще более страшный зверь, чем ты.

— Не могу в это поверить! — усмехнулся я. — Неужели от него пахнет так же скверно?

— Так скверно пахнуть нельзя, — ответила Кинетрит, и ее лицо тронула едва заметная улыбка. — Но Ордлафа запросто можно принять за язычника. Не сомневаюсь, этот тип понравился бы тебе. Быть может, ты даже женишься на нем, если он еще жив. — Тут ее глаза вспыхнули веселыми искорками. — Ну а Маугер? Разве ты не заметил, что он постоянно стремился быть рядом со мной с того самого момента, как ты со своими дружками-безбожниками взял нас в заложники?

— Я думал, что этот бык хотел с тобой поразвлечься, — сказал я, чувствуя, как от прихлынувшей крови загорелось мое лицо. — Я ему не верю. Он негодяй.

Кинетрит прыснула и хвастливо заявила:

— Старина Маугер знает меня с раннего детства. Мой отец послал его вместе с ярлом Сигурдом, чтобы вернуть меня в Уэссекс. Вероятно, он решил, что спасать договор уже слишком поздно. Тут не поможет даже миротворица. Мой отец не дурак. Он без колебаний использовал бы меня в своих целях, но только в том случае, если бы это ему что-нибудь дало. Сейчас, похоже, отец усомнился в результате. На свете есть и другие короли. Они тоже имеют родственников. Есть другие договоры и сделки.

Кинетрит двинулась дальше, я последовал за ней и спросил:

— Значит, твой отец послал Сигурда за книгой, а своего телохранителя — за тобой?

— Да, — подтвердила девушка. — Но ты сделал за Маугера его дело, схватив меня в церкви. Так что ему оставалось только следить за тем, чтобы грязные язычники не распускали свои лапы.

Она говорила таким тоном, словно эта задача была вполне по силам уэссекскому воину. Мне захотелось узнать, как бы поступил Маугер, если бы Свейну, Браму или Флоки Черному вздумалось поразвлечься с девушкой.

— Что ж, со своей задачей он не справился, — раздраженно заметил я. — Где был этот здоровяк, когда Глум со своими кусками дерьма напал на тебя среди ночи?

Кинетрит нахмурилась, и я сообразил, что она тоже не понимала, почему Маугер не проснулся и не пришел к ней на выручку.

— Не могу поверить, что он убит, — помолчав, сказала Кинетрит. — Это просто невозможно. Мы с ним никогда не были близки. — Она решительно тряхнула головой. — Отец говорит, что Маугер — злобный тип. Свой меч он любит больше, чем какую-либо живую душу на всем белом свете. Ворон, разве может человек испытывать такие чувства к куску железа? — спросила она.

Моя рука непроизвольно потянулась к рукоятке меча. Это движение само по себе уже стало убедительным ответом.

Кинетрит поморщилась и сказала:

— Так или иначе, полагаю, в ту ночь в угольных копях Маугер отправил на тот свет изрядное количество мерсийцев. Отцу будет его очень не хватать.

Я вспомнил тошноту, поднявшуюся у меня в желудке при виде вооруженных всадников, крадущихся к лагерю Сигурда.

— Маугер был величайшим воином во всем Уэссексе, — чуть ли не с гордостью добавила Кинетрит.

Моя голова шла кругом. Я пытался разобраться в услышанном, но один момент никак не увязывался со всем остальным. Так нож не желает входить в чужие ножны.

— Веохстан был твоим возлюбленным? — с укором спросил я. — Ты изменяла своему жениху даже накануне свадьбы? Я видел, как вы шли к церкви, держа друг друга за руки.

Тут Кинетрит горько усмехнулась. Ее глаза цвета плюща наполнились слезами, и девушка вытерла их рукавом.

— Веохстан был моим опекуном. По крайней мере, формально. На самом деле он должен был оставаться заложником у короля Кенвульфа, стать гарантией того, что мой отец не нападет на Мерсию.

— Значит, Веохстан не был твоим возлюбленным? — спросил я.

— Он мой родной брат.

Глава четырнадцатая

Мы добрались до западного берега реки Северн и нашли там лодочника, которому помогал его простоватый сын. Этот человек предложил переправить нас на противоположный берег в самом узком месте в своей старой дырявой лодке, но не очень обрадовался, услышав, что у нас нет денег. Он усомнился в том, что Кинетрит — дочь уэссекского олдермена Эльдреда. Я показал ему свой меч, и старик поверил в то, что он острый.

Вскоре мы уже были в Уэссексе и зашли в деревушку. Крестьяне узнали Кинетрит, угостили нас хлебом, сыром и копченой ветчиной. Женщины суетились вокруг моей спутницы, потрясенные ее оборванным видом. На меня они косились с опаской. Я не винил их в этом, потому что был со щитом, в боевых доспехах, еще не отмытых от крови. Я привык к тому, что на меня таращатся. Мой кровавый глаз всегда внушал ужас. Наверное, со временем я стал получать наслаждение от этого.

Говорят, заставить человека уважать тебя гораздо труднее, чем вселить в него страх. Это неправда. Страх — это то, от чего у врага стынет сердце, а его меч застревает в ножнах. Страх заставляет человека сражаться вместе с тобой, хотя в ином случае он обратил бы оружие против тебя. Уважение похоже на кубок, украшенный драгоценными камнями, или на обложку молитвенника, инкрустированную перламутром. Без такой роскоши запросто можно обойтись, поэтому я ничего не имел против того, что окружающие меня боятся.

Не успели мы отойти от деревни, как на широком лугу, заросшем болотными ноготками, нас нагнал отряд всадников. Щиты висели за спинами воинов, копья небрежно лежали поперек седла. Когда до нас оставалось шагов сто, один всадник поднял руку, и отряд рассыпался полумесяцем, который в случае чего по команде предводителя мог бы превратиться в кольцо смерти.

— Леди Кинетрит? — спросил всадник, осаживая вороного жеребца, нетерпеливо трясущего головой. — Это вы?

Кинетрит вымыла лицо, но ее платье было разодрано. Норвежцы отобрали у нее красивую заколку, а валлийцы — плащ. Пожилая крестьянка расчесала ей волосы, но они по-прежнему оставались грязно-желтыми вместо ярко-золотистых.

— Разумеется, это я, Бургред! — строго ответила Кинетрит, погладила морду жеребца, и тот сразу же успокоился. — Долго ты собираешься сидеть и таращиться на меня выпученными глазами на манер курицы? Дай мне коня. Мои туфли протерлись до дыр.

— Слушаюсь, миледи! — недовольно проворчал Бургред, судя по всему раздраженный тем, что его жеребец доверчиво тыкался мордой в ладонь Кинетрит.

Он приказал одному из своих людей отдать коня.

— Ради всего святого, а мой спутник пойдет пешком? — спросила Кинетрит, указывая на меня. — Он очень устал, убивая валлийцев.

Уэссекские воины подозрительно оглядели меня: налитый кровью глаз, вороново крыло в волосах. Затем один из них нехотя спешился и протянул мне поводья. Я возвратился верхом туда, где несколько недель тому назад умирали норвежцы, где мне довелось побывать вместе с волчьей стаей Сигурда, где кладом серебряных монет осталось наше будущее, — в ратушу олдермена Эльдреда. Я возвратился вместе с его дочерью Кинетрит и священной книгой, переписанной святым Иеронимом.

* * *

Когда милорд Эльдред увидел меня рядом с Кинетрит, его лицо потемнело, а рот, скрытый отвислыми усами песчаного цвета, скривился в гримасе. Он посмотрел на крепостные ворота, словно гадая, где остальные скандинавы, затем закинул плащ через плечо и заключил дочь в объятия, но все еще подозрительно косился на меня.

Кинетрит с любовью подергала отца за усы. Эльдред отстранил ее от себя и какое-то время с нескрываемым недоверием разглядывал меня.

— Пойдем, дочь моя, — наконец сказал он, кивнул мне и направился в ратушу.

Рабы и слуги засуетились, стали спешно готовить праздничный пир по случаю неожиданного счастливого возвращения Кинетрит.

Дочь рассказала отцу о том, что случилось с волчьей стаей, и поведала ему о судьбе Веохстана, обильно увлажняя слезами солому, расстеленную на полу. Лицо Эльдреда растаяло, будто воск, хотя зубы оставались стиснуты с такой силой, что на скуле задергалась жилка, напоминая насекомое, силящееся вырваться из-под кожи. Он отвернулся от дочери и издал яростный крик. Испуганные рабы съежились и торопливо выскочили из зала, спеша найти себе другую работу.