Кристоф Хардебуш - Ритуал тьмы

• Название: Ритуал тьмы
• Автор: Кристоф Хардебуш
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1556-1

Аристократ Никколо без ума влюблен в Валентину. Но ее руки добивается граф Людовико. Валентина еще не знает, что один из ее кавалеров — вампир, а в жилах другого течет кровь волка.

Церковное братство идет по следу созданий тьмы и не остановится ни перед чем, чтобы стереть их с лица земли…

---

Если здесь, в Швейцарии, станет опасно, придется уезжать отсюда как можно скорее. Но он не хотел покидать Женеву без Валентины.

Помахав рукой, Людовико разогнал дым и улыбнулся Лиотару.

— Мсье, я хотел бы поговорить с вами о вашей дочери.

Колони, 1816 год

Ужин состоял из трех перемен блюд. Стол был уставлен разнообразнейшими деликатесами. Уже первая перемена — устрицы, суп, редис и оливки с рыбой — пришлась Никколо как нельзя по вкусу. Разложив салфетку на коленях, юноша обвел взглядом пиршество. Лорд Байрон отхлебнул воды из высокого стакана.

— К сожалению, у нас недостаточно слуг, чтобы питаться как князь Куракин[19], но я надеюсь, что наш скромный стол не опровергнет ваших ожиданий.

— Ни в коей мере, милорд, — поспешил заверить его Никколо. — Напротив, я польщен.

— Обычно мы все же ужинаем проще, — добавила Клэр, отпивая глоток мадеры.

Никколо уже попробовал это вино, и, несмотря на кисловатый привкус, оно ему понравилось.

Сперва Вивиани удивился, увидев, что дама за столом не гнушается алкоголя, но вскоре понял, что привычки обитателей этой виллы отличаются от привычек завсегдатаев приемов и балов, на которых ему довелось побывать.

Несложно было догадаться, что жители Женевского кантона, трудолюбивые и богобоязненные люди, не одобрят подобное поведение. Несомненно, дурная слава постояльцев и гостей виллы Диодати основывалась на их непривычных манерах и нежелании соблюдать некоторые обычаи и нормы морали, а здешние простаки в своем невежестве распространяли о них слухи, которые основывались лишь на суевериях.

Хотя на родине Никколо обхождение лорда тоже вызвало бы скандал, юноша, глубоко уважая литературный талант Байрона, был склонен смотреть на это сквозь пальцы. Здесь собрались вольные духом люди, и Никколо это радовало.

В то время как все гости наслаждались деликатесами и красным вином, произнося тосты, лорд пил только воду.

— У вас нет аппетита? — спросил Никколо, видя, что Байрон вовсе не собирается накладывать себе ни телячий паштет, ни пирожки с мясом, ни жареную говядину с фасолью.

— Наш Перси считает плотские утехи недостойными, и я, в свою очередь, решил довольствоваться лишь водой и фруктами, — улыбнулся лорд. — Это очищает тело и разум.

— Mens sana in corpore sano[20], — поддержал его Полидори.

Перси улыбнулся, и Никколо показалось, что он заметил в этой улыбке презрение.

— Есть много людей, чье тело здорово, а дух слаб, — горячо возразил Шелли. — А бывает и так, что лучшие души скрыты в телах, пораженных болезнью!

— Как врач, могу заверить вас, что здоровое тело необходимо для душевного равновесия, — кисло протянул Полидори.

Подняв бокал с водой, Байрон шутливо чокнулся с доктором.

— Ювенал[21] говорил, что нужно молиться, чтобы обрести и здоровое тело, и здоровый дух, — заметила Мэри, не поднимая глаз. — Недавно я перевела несколько его сатирических стихотворений.

— Лорд Б. прав, — Шелли решил сменить тему. — В знак солидарности с отважным населением Ирландии я отказался от потребления мясной пищи, ведь жители острова страдают от голода. К сожалению, они настолько зациклены на своих традициях, что не видят перспектив лучшего будущего.

— Да, католики упрямы, а виски превращает их в настоящих ослов, — добавил Байрон.

— И это касается не только ирландцев, — Клэр улыбнулась.

— Скажите, шевалье, а как вы относитесь к религии? — Шелли не сводил с Никколо взгляда.

Поэт, раньше казавшийся сущим мальчишкой, теперь предстал перед Вивиани в новом свете. В его глазах горел огонь, которого Никколо раньше не замечал.

— Моя семья исповедует католицизм, что свойственно жителям Тосканы, — уклончиво ответил он, не зная, как реагировать на этот вопрос. — А что касается ваших взглядов, то ны их уже высказали.

— Вы должны простить Шелли, — вновь вмешался Байрон. — Религия для него — больной вопрос. Если вы собираетесь наведываться сюда почаще, друг мой, чего я искренне желаю, то приготовьтесь к долгим разговорам о необходимости всеобщего атеизма. Но не волнуйтесь. Хотя я не могу отречься от Бога, с Перси меня связывает давняя дружба, и он относится ко мне так же тепло, несмотря на мои религиозные чувства.

Неуверенно улыбнувшись, Никколо отхлебнул вина, пытаясь скрыть свое смущение. Шато д’Икем было просто великолепно.

— Давайте оставим эти разговоры о религии, — должно быть, лорд заметил замешательство Вивиани. — Они безмерно огорчают меня.

— Давайте лучше поговорим о чем-то веселом, Джордж, — радостно поддержала его Клэр.

— В качестве исключения я склонен согласиться с нашей Клэр, — протянул Байрон, смерив ее задумчивым взглядом. Взяв еще один бокал, до того пустовавший у его тарелки, он палил туда красного вина. — Довольно аскезы. Воспоем же дифирамбы в честь Диониса, которому полюбился бы этот восхитительный напиток.

Лорд поднял бокал, и все поддержали его тост, возносивший хвалу покровителю театра, древнегреческому богу вина, экстаза, опьянения, вдохновения и свободы.

— Недавно в разговоре мы обсуждали интересный вопрос о том, удастся ли вскоре науке, так сказать, воссоздать жизнь, — начал Байрон. — Чудеса современного мира столь многогранны, что уже ничто не кажется невозможным. Если я правильно припоминаю, Мэри высказала несколько весьма интересных идей по этому поводу.

Улыбнувшись, Годвин опустила глаза.

— Твоя похвала, Джордж, большая редкость, и тем она ценнее, — тихо произнесла она.

Никколо заметил, что Полидори не сводит глаз с юной дамы, и если на Шелли он смотрел с ненавистью, то во взгляде, брошенном на Мэри, читалось чуть ли не благоговение.

— Что будет, если человек возвысится до уровня Создателя? — Она по-прежнему говорила тихо, но в ее словах звучала скрытая сила. Видя, что привлекла всеобщее внимание, девушка покраснела. — Что тогда произойдет и с Творцом, и с его творением?

— Эразм Дарвин[22] проводил интересные эксперименты, пытаясь оживить мертвую материю.

— Да, но не опасно ли красть искру жизни у богов подобно Прометею? — осведомился Полидори.

— А каково ваше мнение, шевалье? — спросил Байрон, поворачиваясь к Никколо. — Стоит ли стремиться обрести божественную силу? Или это слишком опасно?

Вивиани опустил голову.

— Я полагаю, что это вопрос сугубо теоретический. Как автор я бы сказал, что нам всегда следует стремиться к тому, чтобы вдохнуть жизнь в неживую материю. Но как философ ответить на ваш вопрос я не решусь.

Он вздохнул, опасаясь, не сболтнул ли глупость, но его волнения оказались неоправданными.

— Браво! — воскликнул Байрон, явно довольный услышанным. — Блистательный ответ. Так вы и сами пишете? Тогда вы непременно должны прочитать нам что-нибудь из ваших произведений.

Никколо смущенно уставился на свой бокал. Он не мог себе представить, что отважится прочитать свой рассказ о безумном монахе в этой компании.

— Италии сейчас не хватает новой свежей струи в литературе, — заметил Шелли.

— Мадам де Сталь считает, что между Северной и Южной Европой в культурном отношении пролегла глубокая пропасть и это сказывается на духовном развитии соответствующих стран, — заявил Байрон. — Время подъема для Южной Европы уже позади, и духовное обновление Европы придет с Севера. Так, она приводит в пример немцев, считая их «народом поэтов и мыслителей».

— С ней сложно не согласиться. Взять хотя бы такие произведения, как «Дон Карлос» или «Страдания юного Вертера», — застенчиво пробормотала Мэри.

— Гете — истинный гений, человек широчайших взглядов. В Италии таких не было со времен Данте Алигьери, — подтвердил лорд.

Темы разговора менялись с поразительной скоростью, и время в непринужденной беседе, казалось, летело незаметно. Вивиани радовался тому, что учителя не только мучили его своей строгостью, но и сумели передать ему кое-какие знания, а его любовь к литературе позволяла общаться с Байроном и его компанией почти на равных. Эта свобода в разговоре пьянила Никколо сильнее вина.

— Этот Шлегель довольно остроумен. Он утверждает, что… — Байрон не успел договорить.

Шелли внезапно вскрикнул, и в его голосе прозвучала такая боль, словно его смертельно ранили. Лицо юноши побледнело, глаза широко распахнулись, а левую руку, сведенную судорогой, он прижал к груди, другой же указывал на окно.

— Вон! Там!

Никколо попытался рассмотреть в темноте хоть что-то, но не заметил ничего необычного.

— Перси, что с тобой? — встревоженно спросила Клара.

— Что такое, во имя всех святых? — опешил Полидори.

Лицо Шелли покрыли капельки пота, глаза в отблесках свеч горели огнем безумия, и у Никколо даже мурашки побежали по коже. Перси ловил губами воздух, как утопающий, будто комната внезапно наполнилась водой. Он все время глядел в окно, не замечая происходящего вокруг.