Михаил Жирохов - Битва за Донбасс. Миус-фронт. 1941–1943

• Название: Битва за Донбасс. Миус-фронт. 1941–1943
• Автор: Михаил Жирохов
• Издательство: ЗАО «Издательство Центрполиграф»
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02674-3

Донбасс являлся одним из наиболее индустриально развитых регионов Советского Союза, в котором были сосредоточены крупнейшие предприятия добывающей, металлургической, машиностроительной, химической промышленности. Именно поэтому он стал одной из заветных целей германского вермахта. Естественной преградой, позволившей немецкой армии длительное время удерживать Донецкий регион за собой, стала река Миус. Миус-фронт — сильно укрепленный, глубокоэшелонированный оборонительный рубеж, созданный немцами в декабре 1941 года. Оборонительная линия проходила по правому, высокому берегу реки. Противником в полной мере были использованы частые обрывы, высоты, овраги и скалы, характерные для данного участка Донецкого кряжа. Преодоление этой неширокой водной преграды стало тяжелым испытанием для советских войск. Части Красной армии несколько раз пытались прорвать этот рубеж: с декабря 1941 по июль 1942 года и с февраля по август 1943 года. Но это удалось лишь в августе 1943 года в ходе кровопролитных боев Донбасской наступательной операции Южного фронта. Анализу хода вооруженной борьбы, так же как и особенностям оккупационного периода и экономического значения региона, посвящена работа историка Михаила Жирохова.

---

В частях и соединениях развернулась ускоренная подготовка к наступлению. За очень ограниченный промежуток времени (7–8 суток) необходимо было произвести крупные перегруппировки войск внутри армий и фронта. Одновременно в движении оказались десятки тысяч людей, тысячи орудий, сотни танков. И все это нужно было осуществить скрытно от противника, под покровом ночи. А июльские ночи очень короткие, поэтому от войск требовалось строжайше соблюдать требования маскировки.

Командующий фронтом, учитывая общую обстановку, разрешил совершать марши и днем. В светлое время суток вынужден был не прекращать свою работу и автотранспорт. Ведь на машинах нужно было за короткое время подвезти для предстоящей операции большое количество боеприпасов и других средств материального обеспечения. Огромные колонны машин двигались по фронтовым дорогам круглые сутки.

К исходу 14 июля все перегруппировки войск в основном были закончены. В последующие два дня дивизии находились в исходных районах. В ночь перед наступлением ночные легкие бомбардировщики (46 самолетов По-2) приступили к бомбежке переднего края обороны и отдельных наиболее важных узлов сопротивления противника. Летчики работали преимущественно в полосе наступления 5-й ударной армии и очень напряженно. В течение ночи экипажи совершили в среднем по шесть вылетов и сбросили на позиции врага сотни бомб.

В 6 часов 17 июля после артиллерийской подготовки началась атака. Однако практически сразу первая атака захлебнулась под артиллерийским огнем противника и атаками с воздуха.

Телефонист в роте связи 1273-го полка 387-й стрелковой дивизии Александр Брехов вспоминал: «Мы прорвали их фронт и сумели продвинуться вперед на несколько километров, но понесли большие потери. Немцы напустили на нас столько авиации, что буквально разнесли наш передний край. Их пикирующие бомбардировщики атаковали непрерывно, одну группу в воздухе сразу сменяла другая, а в таких группах было по 18, по 36 самолетов».

Войска 5-й ударной армии под командованием генерала В. Д. Цветаева к исходу первого дня наступления продвинулись на глубину от 2 до 6 км и заняли несколько населенных пунктов. После тяжелого боя они вышли на рубеж Степановка — Мариновка. Противник стал подтягивать к участку прорыва свои тактические резервы.

Почувствовать атмосферу тех дней позволяют воспоминания связиста одной из частей 5-й ударной армии А. Берзина:

«17 июля 1943 г. в ясную погоду началась мощная артиллерийская подготовка. Разрывы снарядов дымом и пылью заволокли небо, так что потемнело, как при грозе. Длительная четырехчасовая артподготовка позволила форсировать реку и прорвать оборону противника. Несмотря на сопротивление немцев, бойцы нашего полка продвигались вперед. К исходу дня достигли населенного пункта Мариновка. Жестокий бой велся и днем и ночью, каждый метр земли освобождался с боем. Наутро перед Мариновкой лежали трупы людей и лошадей, немцев и наших. Раненых ночью отвели к переправе и отвезли в тыл. В одном из домов развернули радиостанцию, наладили связь со штабом дивизии, который находился, кажется, в деревне Степановка, и связь с временным пунктом управления армии. Все последующие дни Мариновку нещадно бомбили „юнкерсы“, каруселью заходя на бомбометание. Небольшие бомбы с частотой пулеметной очереди рвались на улицах и во дворах деревни. Мы спасались в узких окопчиках-щелях, вырытых рядом с домом, где был штаб одного из батальонов. Во дворах маскировались наши танки.

Противник подтянул резервы и, как оказалось, перебросил к Миусскому фронту отборные подразделения, в том числе танковый корпус СС „Мертвая голова“, много авиации и перешел в контрнаступление. Наше наступление захлебнулось. Утешением было то, что мы оттягивали на себя силы немцев от Орловско-Курского сражения, о котором знали по сводкам Совинформбюро.

Ночью за углом дома в Мариновке мы услышали немецкую речь. В этот момент нас чудом разыскал заместитель начальника связи дивизии и приказал свернуть радиостанцию и, пользуясь темнотой, уходить с ней в направлении Саур-Могилы, где были штабы многих подразделений.

Саур-Могилу, так же как и Мариновку, днем непрерывно бомбили. Поэтому траншеи там все время углубляли. В одну из них в темноте мы и провалились. Когда рассвело, оказавшийся тут майор армейской медслужбы попросил связаться со штабом армии и передать шифровку о наших потерях. Передавал я, но, к несчастью, не обратил внимания, что в адресе шифровки было не зашифровано „5 у. а.“, что обозначало „5-я ударная армия“. Сразу же из штаба армии запросили, кто из какого подразделения передавал шифровку. Я назвал себя, не предполагая, какой это грозило неприятностью.

Здесь со штабом нашей дивизии по радио связаться мы не смогли. Капитан направил туда Кондырева с донесением, а сам остался со мной. По нашему приемнику я слышал, что, вопреки запрету, командир полка соседней дивизии открытым текстом докладывал начальству, что справа и слева от него бегут его люди: „Мы отступаем“. Контрнаступление немцев продолжалось. В гуще боя вряд ли немцы могли использовать эти сведения, но приказ этим комполка был нарушен. Не знаю, обратили ли внимание на это в штабе армии, но открытый адрес нашей шифровки был замечен.

В какой-то момент, услышав свист бомбы, мы с капитаном спрятались в глубокой траншее. Бомба разорвалась совсем близко и разбила нашу радиостанцию.

Постепенно Саур-Могила как-то опустела, слышались автоматные очереди атакующих немцев. Мы с капитаном побежали в направлении реки Миус. По пути нас накрыли разрывы мин „ванюши“ (многоствольного немецкого миномета). Мы залегли. Просвистели осколки. Капитан Сигаловский был ранен в ногу. Я взвалил его на спину и, держа его руки на своей груди, пытался бежать. Отталкиваясь от земли здоровой ногой, капитан стремился мне помогать. Где-то сзади строчили немецкие автоматчики. Впереди бежали наши бойцы и среди них санитарка. Оглянувшись на нас, она бросила пакет с перевязочным материалом. Мы остановились. Сапог с раненой ноги был полон крови. Я разрезал штанину и увидел, что рана была в задней части бедра. Большой осколок вошел в тело и, скользнув по кости, прошел почти до ягодицы. Наскоро забинтовав ногу, я с капитаном на спине побежал дальше. Наших бойцов уже не было видно. Силы оставляли меня, но пробежки до дивизионной кухни и тренировки с гирями сыграли свою роль. Шесть километров от Саур-Могилы до реки Миус протащил я капитана на спине».

К исходу 18 июля на правом берегу Миуса образовался небольшой плацдарм — примерно 10 км в ширину и столько же в глубину.

К этому же времени противник ввел в бой из оперативного резерва части 16-й моторизованной дивизии, которая готовилась к отправке в район Харькова.

Левее 5-й ударной армии действовали войска 28-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко. После ожесточенных боев они продвинулись вперед и вышли на гребни высот на правом берегу Миуса. Захваченные здесь пленные показали, что сохранить подготовку к наступлению в тайне не удалось, немецкое командование знало о готовящемся наступлении Красной армии и приняло необходимые меры, в частности подтянуло дополнительные силы к участкам прорыва.

Два дня шли ожесточенные бои. Несколько раз части бросались в атаку, но успех их был незначителен. Командующий войсками фронта приказал основные силы армии перегруппировать к правому флангу, чтобы использовать первоначальный успех правого соседа. Ей была поставлена задача создать ударную группировку из четырех стрелковых дивизий северо-западнее Куйбышева и оттуда нанести удар на юго-запад. В течение 19 июля перегруппировка была закончена. К этому времени немецкое командование, понимая всю опасность прорыва наших войск на этом участке, срочно перебросило с белгородско-харьковского направления в Донбасс значительные силы авиации.

Во второй половине дня 18 июля начала активные боевые действия 2-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Я. Г. Крейзера. По плану операции ей предстояло вступить в сражение после того, как 5-я ударная и 28-я армии прорвут тактическую глубину обороны противника. Части армии должны были развить их успех, выйти своими механизированными корпусами на рубеж реки Крынки в районе Артемовка — Кол паковка — Успенская, а затем наступать в общем направлении на Кутейниково. Но в связи с тем, что наступление 28-й армии развивалось крайне медленно, а успех обозначился на участке 5-й ударной армии, командующий фронтом, учитывая изменившуюся обстановку, решил ввести все силы 2-й гвардейской армии для развития прорыва в полосе наступления 5-й ударной армии.

Взаимодействуя с частями 5-й ударной и 28-й армий, войска 2-й гвардейской армии продвинулись вперед и овладели несколькими укрепленными населенными пунктами. Немецкое командование бросило к району прорыва обороны свои оперативные резервы: помимо уже упоминавшейся 16-й моторизованной дивизии, сюда стали подходить части 23-й танковой дивизии, которая была возвращена с полпути на Харьков, а также 336-я пехотная дивизия и некоторые части. Еще более усилила активность авиация.