Николай Лохматов - Листопад

• Название: Листопад
• Автор: Николай Лохматов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Словно в доказательство, впереди засветлела вырубка. На том месте когда-то росли могучие дубы. Еще до войны, приезжая из техникума к отцу на побывку, Буравлев не раз заглядывал сюда с ружьем. Однажды его учуял матерый секач. Задрав нос, похрюкивая, он неожиданно ринулся к дубу, за которым притаился Буравлев. Пришлось поспешно взбираться на нижний сук дерева. Кабан, повизгивая, в бешенстве яростно рвал клыками землю.

В первый же год работы Маковеева деревья спилили, а кабаны подались в другие, более спокойные места. А потом пошло: на другое лето пересохло болото, обмелела речушка. От понижения уровня грунтовых вод стали гибнуть елки...

Из-за верхушек сосен выглянуло с оборванными краями мутное облако и загородило солнце. С вырубки подул острый ветерок. Зашуршали таинственно елки.

Буравлев почувствовал жалость к лесу. На душе стало тоскливо. Раньше лес казался богаче и ярче. "К старости дело, что ль... - невольно подумал он. - А так ли я уж стар? Полсотни лет в старину считалось - молодость. Богатые люди в этом возрасте женились на совсем юных девушках..."

Представив себя в роли жениха, он кисло усмехнулся.

В кустах послышался треск валежника. Буравлев насторожился. На прогалину, утопая по пояс в снегу, вышел незнакомый мужчина.

- Эй, приятель! - окликнул его Буравлев. - Не заблудился? Может, чем полезен буду?

- Да вот по следу иду - по-моему, лисы...

- Другой зверь так не ходит, - подтвердил Буравлев. - А что же ты без ружья-то?

- Понимаешь, шофер я. Хозяин мой Ручьев. Может, слыхали? Он там, у сторожки, с каким-то старикашкой остался.

Буравлев беглым взглядом окинул сбитую фигуру шофера.

- Ручьев? - переспросил он. - Как же, знакомая личность. А старикашка - это, брат, сам кудесник - Прокудин. Вот об этом ты, наверное, не слыхал?.. А зря. Потому что он не артист, не циркач и не спортсмен... Говоря по правде, лесник достоин, чтобы о нем заговорили... Кудесник, а не лесник!..

У сторожки Буравлев увидел Прокудина. По-молодому он лазил по сугробам, останавливался то у ершистой изгороди елочек, то возле опушенных кухтой кедрачей... Рядом с ним вышагивал высокий, сутуловатый Ручьев, в короткой меховой куртке и валенках выше колен.

- Пройдет, мил человек, пятнадцать-двадцать лет, и мы начнем снимать урожаи кедровых орехов, - слышался глуховатый надтреснутый голос старика. - И наши леса станут не хуже сибирских. Тут тебе и птица и звери, всего будет - хоть отбавляй.

Ручьев внимательно слушал старика.

- Лексей Митрич, - окликнул его шофер. - Вот и сам лесничий!

- Очень хорошо, - откликнулся Ручьев. - Как раз кстати.

Буравлев кивнул в знак приветствия и, чтобы не мешать старику рассказывать, молча остановился рядом.

- Это, мил человек, еще не все, - суетливо говорил Прокудин. Показать мне есть еще что. Вон видишь то деревце? И что ты думаешь? Монгольский орех. Посмотри, как вверх дует - не догонишь! Из семечка вырастил.

Шофер с интересом приглядывался к старику.

- Для кого ты, дед, стараешься? Все равно орехов не дождешься.

Прокудин сощурился и как-то неловко улыбнулся.

- Мил человек, известно для кого - все для тех же, для людей. - И поспешно пригласил: - Что мы тут стоим, зайдем ко мне! Там и картошка как раз поспела.

2

В доме хозяйничал Васек. Подбросив в печку березовых поленьев, он принялся подметать пол. За ним по-утиному ковыляла галка. Заслышав в сенях топот ног и громкие голоса, она шмыгнула под кровать и забилась в самый дальний угол. На стенах в клетках испуганно запрыгали птицы.

- А ну, хозяин, собирай на стол! - нарочито строго приказал Прокудин.

Васек достал из настенного шкафчика тарелки, хлеб, слазил в подполье за солеными грибами и принес из сеней кусок сала.

- А теперь, Васек, иди гуляй...

Васек ушел.

Разговорились о лесе. Прокудин распетушился:

- Один защищает нашу природу. Другой, наоборот, по всем правилам грабит ее. И ничего, мил человек, не поделаешь. Вроде вся правда на его стороне.

Буравлев понял, на что намекал старик, скрыто улыбнулся.

- Как это мыслить? - недоуменно переспросил Ручьев.

- Очень просто. - Старик даже побагровел. - Спустили добавочный план заготовок древесины. А у нас уже и ушки на макушке. Есть, капитан! Будет выполнено. Ну и давай крошить все подряд. Что там дальше будет? Это не касаемо. Он сел в машину и - айда, только пыль столбом. Узнаешь после, активиста-то, оказывается, в должности повысили. И его здесь нет, и леса нет...

Ручьев не перебивал старика. Он думал о своем и все чаще соглашался с каждым его словом. Действительно, полтора десятка лет руководит он районом и ни разу не поднимал голоса против того или иного решения области. Хотя внутренне понимал, что некоторые из них шли вразрез с жизнью. Порой это немало портило дело. И все потому, что мы еще новички в таком нелегком труде. По проторенной-то дорожке куда легче шагать. Ему об этом захотелось поразмышлять вслух, но, взглянув на серьезное лицо Буравлева, он осекся: "Не время и не место для таких размышлений".

Внимательные голубые глаза лесничего, казалось, сверлили его и видели изнутри. Он как бы спрашивал: где же твой долголетний опыт, дорогой товарищ? Где твоя фронтовая смекалка? А ведь там-то риск был посложнее. Каждая малейшая ошибка оплачивалась порой человеческими жизнями.

- Ну, что приуныли? - после некоторого молчания оживился старик. Что? Разве я неправду говорю? Аль, может, стар стал? Но нет, дело свое еще добро кумекаю. А ты, Лексей Митрич, не обижайся на меня. Может, сболтнул что и лишнее.

- Почему же лишнее? В твоих словах жестокая правда...

- Как хотите, так и понимайте. Только в лесу должен быть один хозяин - лесничий.

Ручьев продолжал думать о своем. До лесных дел у него действительно как-то не доходили руки. Вызывали на бюро директора лесхоза, интересовались, как обстояло дело с заготовкой древесины, и все. Если хорошо - хвалили, плохо - ругали. На том все и кончалось. Лес, мол, он и есть лес. Стоит - и ладно. Это не корова - его не уведут.

- Кто же вам мешает правильно хозяйствовать? - наконец, спросил он, обращаясь почему-то к Буравлеву.

Буравлев, до этого молчавший, положил вилку, ухмыльнулся:

- Скажите, Алексей Дмитриевич, вот я за счет колхоза чищу озеро. Похвально это или нет?

- Я думаю, что да: Прежде всего, за счет вековых накоплений ила, птичьего помета, перегноя повысится плодородие почвы на полях. А раз так будет намного выше урожай. С другой стороны, вы делаете в лесу большой водоем. Он не только нужен для поддержания влаги в почве, но и будет отличным местом отдыха.

- А вот за это мне в лесхозе вынесен выговор. Я должен был бы нанять рабочих, где-то достать механизмы, а добытый перегной продать колхозу. Все это лесхозу в убыток, зато не было бы нарушено установленное правило. Посмотрите, сколько в нашем лесничестве гибнет трав. А в колхозах скот остается без корма. Мол, трогать нельзя. И вот получается: лежит собака на сене... Ни себе, ни другим. Хороший хозяин не допустил бы такого. Все бы, до травинки, убрал!

Галка, освоившись, вылезла из-под кровати. И, будто стараясь уловить значение слов, остановилась посередине сторожки, покачивая головой.

- Что, проголодалась? - спросил ее Прокудин и покрошил на пол хлеба.

Галка стала неторопливо склевывать крошки, каждый раз, как курица на водопое, вытягивая шею и задирая клюв.

- На редкость полезная и умная птица, - пояснил гостям старик. - Все понимает. Ее ребята даже пытаются научить говорить. Сидит, слушает, и вот-вот заговорит... Чудно! Слыхал я, что этой премудрости их надо сызмальства приучать.

В клетках запрыгали снегири. Засвистел, затрюкал желтогрудый щегол.

- Зачем вы их держите взаперти? - поинтересовался Ручьев.

- Для науки, мил человек. В тепле им сейчас вернее. Зима-то нынешняя вон какая лютая. Да и корма нет. Чертополох пообивали бураны еще с осени. На рябину да на калину неурожай напал. Голодают птицы. Только и панствуют одни клесты.

- Да, сложная работенка у лесника, - посочувствовал Ручьев.

- А что поделать? Этим заниматься бы нашим егерям. А у них только и забота, как бы убить.

Выглянувшее из-за туч солнце дробилось в еловых зарослях, проникало сквозь окно, сеткой стелилось посреди пола. Галка, поклевав крошки, волоча по полу крыло, заковыляла к окну.

- Тварь бессловесная, а вот, поди ты, понимает, где лучше, - довольно растягивая в улыбке губы, заметил Прокудин.

Ему никто не ответил. В избушке установилась неловкая, тягучая тишина. Старик сконфуженно моргал глазами, стараясь разгадать, чем он так обидел гостей?

- Это вот тоже проблема, - кивнул Буравлев на клетки. - И я вам скажу - не простая. Она и останется неразрешенной, пока в лесу не появится один хозяин: лесничий. Чтобы он за все ответ держал. Лес - это не только деревья, а все, что в нем растет, бегает, ползает и летает.

- Как же тогда, допустим, быть с охотой? - словно освобождаясь от тяжкого раздумья, спросил Ручьев.