Николай Лохматов - Листопад

• Название: Листопад
• Автор: Николай Лохматов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Ну тебя, дед! Уморить хочешь, - рассмеялась Лиза.

- Уморить не уморить, а вот слушай, - старик сгорбился, как бы обмяк, - расскажу тебе сказку, мил человек, про молодую березку. Та, как и ты, видимо, считала себя умной. Вот тебе сосенок не жалко? А правда, зачем их жалеть? А сказку послушай. Может, что и не так в ней, но из песни, как говорят, слова не выкинешь.

2

- Видела на Васенском березки? Не видела? Жаль. Да их теперь там и нет. Отжили свое. А когда-то, мил человек, те березки были молодыми, пригожими. И походили они друг на друга, как голубиные яйца. Но была одна из них и выше и краше своих подруг. Шубка на ней зеленела пышнее и гуще.

И все перешло к ней от матери - Старой Березки. При жизни та была на редкость приветливой. Птицы, пролетая, садились на ее ветви передохнуть. В жаркие дни под ее сенью находили приют звери. То лосиха со своим лобастым лосенком, то зайчонок...

Как-то ночью рванул ветер. Закачались деревья. Даже матерые сосны и вековые дубы и те не устояли, начали кланяться земле-матушке. Раскачало и Старую Березку. Но сил у нее было меньше, чем у дубов. Да и была она к опушке ближе, незащищенная... Ветер с силой обрушился, согнул ее в три погибели и надломил.

Голос Прокудина звучал тихо, певуче. Это подкупало и суматошную Лизу, и ее присмиревших подруг.

- Погибла Старая Береза, - с грустью продолжал свой рассказ Прокудин. - Так думали и ее подруги. Но весной солнце пригрело землю. Глубокие корни Старой Березы ожили, погнали живучие соки. Только цвести было нечему. На обтрепанном голом стволе от прежней красы осталась лишь одна веточка - тоненькая, как прутик. Старая Береза не скупилась, отдавала ей весь сок, всю материнскую силу. Веточка выровнялась, потянулась за солнцем.

Шла весна за весной. С тех пор как сгорбилась Старая Береза, веточка выросла в большое, красивое деревцо. Она целыми днями смотрелась, будто в зеркало, в голубую лужицу да расправляла свою пушистую темно-зеленую шубку.

"А я краше других! - хвасталась она. - Это видят все. Даже ветер и дождь не пачкают моих берестяных башмаков".

Однажды она узнала, что нет у нее черных узловатых корней, как у всех березок. И жила она за счет корней матери, Старой Березы. Да что ей до этого! Подумаешь - для того и мать, чтобы питать соками...

"Смотри, как они тощи и уродливы! - смеялась она над подругами. Шубки-то у них - не то, что у меня..."

Рядом стоявший дуб отвернулся, промолчал. Не любил он бахвальства...

Прокудин втянул в нос очередную порцию табака, откашлялся.

- То-то... - В серых глазах его промелькнула хитринка. - Бахвальство да заносчивость, мил человек, не украшают, - неожиданно заключил он. - Так и тут... Только не хотела этого признавать Молодая Березка. Летом как-то проплывало белое облако. Увидело на поляне Березку, крикнуло:

"Ах как ты хороша! Я такой Березки еще не встречало".

Молодая Березка затрепетала от радости. Потянулась кверху. Но ветки ее так и повисли в пустоте. Слишком мала ростом. Это ее не огорчило, а только развеселило.

"Вы слышали, что обо мне сказало облако?" - спросила она подруг.

"Ты много о себе мнишь", - прошелестел листвою Дуб.

По весне к Березке в гости пришел старый знакомый - лобастый лосенок - теперь огромный рогатый лось. Остановился возле нее, по привычке прислонился, потерся шеей.

"Сейчас же отойди! - возмутилась Молодая Березка. - Ты испачкал меня своей поганой шерстью".

Прокудин замолчал, оперся руками о колени. Глаза его были устремлены в глубь бора.

- Что же стало с этой березкой? - спросил Костя.

Старик окинул его быстрым взглядом.

- Всему свое время, мил человек. Так и в сказке все идет по порядку... Так вот, Молодая Березка обидела лося. Ушел тот и больше не заглядывал. Время - что вода в реке. Вытянулась Молодая Березка! Красотища!.. Подросли и ее подружки. Но не хотела с ними знаться Молодая Березка.

"Ты хотя бы взглянула на землю, - советовали ей подружки. - Посмотри, как цветут ромашки".

"Как-нибудь и без земли обойдусь. Мне бы только дотянуться до облака. Улечу с ним, и не вспомню про вас".

"Ты говоришь вздор, - снова вмешался в разговор Дуб. - Я, сама видишь, крепок и силен. Но если бы не было земли, в которую вросли мои корни, то давно умер бы с голоду и сгнил, как брошенное полено. Что говорить, без земли меня бы повалил ветер".

В ответ Молодая Березка лишь брезгливо пошевелила листвой.

"Бесстыдница, утихомирься, - простонала снизу Старая Береза. - Кто ты без земли? Чурка. А что тебе дадут холодные облака? Они пусты и легки, как дым от головешки. Ты загубишь себя. Больше не тянись к ним, мне тяжело держать тебя. Мои корни уже слабы".

"Отстань, старуха! Зачем ты это говоришь? Я все равно скоро оторвусь от тебя и улечу вместе с облаками".

Молодой Березке показалось, что она все же доросла до облаков. Рванулась изо всех сил - и корни Старой Березы, не выдержав толчка, треснули, ствол со стоном рухнул. Упала Молодая Березка на землю. Тонкие, длинные ветки ее исковеркались, увяла краса.

"Облака - это пустота, обман, - пролепетала она. - Спасите меня!.."

Подруги потянулись к ней ветвями, участливо зашумели листвой.

"Ей уже не поможешь", - сказал Дуб.

- К чему ты, дед, рассказал? - вдруг спросила Лиза.

- Ни к чему. Так просто. Может, кому из вас, мил человек, в жизни пригодится. - Старик встал и молча пошел к просеке.

- Неинтересная сказка, - сказала Лиза. - Так, для маленьких. Хватит отдыхать, девчата. За дело. Да и ты, Костя, чего стоишь?

3

И тут все увидели Буравлева. Он шел по утоптанной тропе мимо торчащего из-под снега чапыжника. В руках его раскачивался на длинной деревянной ручке молоток-клеймо. Из-за спины торчали два вороненых ствола старенькой централки.

Девушки перемигнулись, и споро застучали топоры, обрубая сучья. По лесу пошел дробный перестук. Лиза длинной ореховой палкой вымеряла стволы поваленных сосен.

Буравлев пересек орешник и, поравнявшись с лесосекой, распорядился:

- Трелюйте к дороге. Да поудобнее, чтобы могли подойти машины.

- У осинника сложим, - бойко отозвался Костя. - Лучшего места не найдешь.

Буравлев одобрительно кивнул.

- Деда Прокудина не видели?

- Как же! Только сейчас сказками кормил, - ответила Лиза. - Вон к той рощице пошел.

Буравлев нагнал Прокудина возле молодого сосняка.

- Вот здесь, мил человек, было дерево, - пробурчал старик. - Около этой сосны в войну девушка одна, партизанка, погибла. Инна Воронкова. Вот и нет сосны. Нет и памяти. С годами не станет и нас. И никто не вспомнит, что ходили мы с тобой по этим тропинкам.

Прокудин неожиданно остановился и толкнул локтем лесничего:

- Вон, мил человек, воротник-то на суку сидит! Пали метче!..

На пушистой елке Буравлев увидел белку. Держа в лапках еловую шишку, она с любопытством уставилась на него.

Буравлев поймал зверька на мушку, но стрелять не стал, опустил ружье.

- Ну, ты что же?.. Палил бы... - кивнул на елку Прокудин.

- Пусть живет. Их и так поубавилось.

- Вот так и я, мил человек, не могу стрелять. На то каждая тварь на свет и рождается, чтобы солнышку радоваться. - Прокудин полез за кисетом, подержал его в руке и снова сунул в карман. - Лес не только деревья да кусты. Но и звери и птицы. Без них и лес не лес. Утром вот повстречал лося. Рога что твой вывороченный пень с корнями. Смотрит на меня и - ни с места. Признал, стало быть. Еще телком я его выхолил. Мать браконьеры убили. Пропадать бы ему, бедняге. Привел домой, молочком поил, хлебцем подкармливал. А он, как только вошел в силу, улепетнул от меня. Смотрю на него и радуюсь: не будь, Буян, тебя и твоих сородичей - лес бы казался сиротой. Все живое нужно лесу, даже букашки и таракашки разные. Вот, по правде тебе скажу, Сергей Иванович...

Буравлев хитровато улыбнулся.

А Прокудин продолжил свою мысль:

- Тонкий подходец, мил человек, к природе нужен. Наши лесники жалуются: лоси изводят молодой сосняк. Я говорю им: "Не убивать же их! Подкармливайте, и бед меньше будет". Они на попятную: "Не наши они. Пусть пекутся о них охотники". Охотники?! У них один прием: трах-бах и - в котел. Другой раз идет такая пальба по лесу, что твоя война. И лосиху с лосенком, случается, не щадят. Старый-то лось похитрее. Чуть что услышит и - тягу, куда поглуше. - И он безнадежно махнул рукой.

Они вышли к поляне с правой стороны, обрезанной глубокими оврагами. На самой середине ее из-под сугробов торчали стебли кукурузы и подсолнуха с почерневшими выхолощенными шляпками.

Прокудин приостановился.

- А знаешь, мил человек, кто кукурузу посеял? Я. Тут в овраге живет с десяток барсучиных семей. Звери домовитые, далеко ходить не любят. Вот я им в подарок. Пусть лакомятся.

Он подробно стал рассказывать, в каких норах живут барсуки старые, а в каких молодые. У кого какой нрав и какое каждому из них он дал прозвище. Буравлеву было интересно. Надо же! В светлые ночи приходил старик к этой поляне и, спрятавшись где-то за кустом, зорко высматривал, как какой-нибудь барсучонок, вынырнув из норы, тянется к его початкам... "Вот я им в подарок". Честное слово, интересный старик!