Виктор Прудников - Стальной ураган

• Название: Стальной ураган
• Автор: Виктор Прудников
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо», 2008
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27735-3

Сослуживцы прозвали Андрея Лаврентьевича Гетмана «гетманом танковых войск» — подобно знаменитым казачьим атаманам, он был грозой для врагов и подлинным «батькой» для подчиненных.

Его танковая дивизия защищала Москву. Его танковый корпус бил немцев на Курской дуге. Его гвардейская танковая армия освобождала Украину, очищала от фашистов Польшу и штурмовала Берлин.

Однако сам генерал Гетман незаслуженно остался в тени таких признанных корифеев танковой войны, как Катуков, Рыбалко, Ротмистров.

Эта книга восстанавливает справедливость и отдает должное одному из лучших танковых командиров Великой Отечественной.

---

К этому надо быть готовыми»[233].

С этим приказом Гетман прибыл в 11-й гвардейский танковый корпус. Прочитав приказ, Бабаджанян удивленно поднял брови, заявив при этом, что он и не подозревал, какая опасность грозит нашим войскам. Андрей Лаврентьевич успокоил его: если будут разрушены шлюзы и плотины, то вместе с нашими войсками поплывут и немцы.

У Гетмана была еще одна задача — выяснить возможности переправы корпуса, а может, и всей армии через Варту, чтобы об этом доложить Катукову.

Насколько попыток Бабаджаняна прорваться к Варте закончились неудачей. Противник здесь крепко держал оборону, бил по нашим танкам всей мощью артиллерийских и минометных дивизионов. Амазасп Хачатурович и сам пока не знал, где легче будет пробиться к реке, чтобы начать переправу. Корпусная разведка доносила, что севернее Познани меньше немецких войск, там, вероятно, и придется пробивать брешь.

Гетман сразу понял, каким способом командир корпуса будет пытаться решить непростую задачу с переправой войск на левый берег Варты, хотя надо будет увеличить прогон машин на 20–30 километров.

Выслушав мнение Бабаджаняна, Гетман некоторое время молчал, ходил, заложив руки за спину. Потом, по свидетельству Амазаспа Хачатуровича, резко подошел к карте: «Да, предложение твое заманчиво: и ускорит выход корпуса к Познани, и людей сбережет… Но ведь знаешь, как это называется: нарушение боевого приказа.

С тем и уехал»[234].

В душе Андрей Лаврентьевич был согласен с командиром корпуса, но не стал навязывать ему свою точку зрения. Последнее время он почувствовал, что Армо стал тяготиться его опекой. Значит, надо дать ему возможность проявить самостоятельность.

О том, что Гетман уделяет особое внимание 11-му танковому, в армии знали все. Он и сам этого не скрывал, к тому же это было решение Катукова. Но у Бабаджаняна взыграла ревность, и тут уж ничего нельзя было поделать. Старого командира корпуса знали и ценили, к новичку еще пока присматривались.

Как-то мимоходом Амазасп Хачатурович сказал члену Военного совета Н. К. Попелю о том, что Андрей Лаврентьевич, будучи заместителем командарма, по-прежнему командует корпусом. Попель рассказал об этом Катукову. Разговор с командармом Николай Кириллович изобразил потом так: «Знаешь, что мне Армо сказал? „Вы мне не доверяете. Назначили — так доверяйте. А то Гетмана прислали, все обращаются к нему, будто он и теперь не замкомандующего, а комкор“.

— Надо же прислушаться к нему. Давай пошлем Гетмана к Дремову, а Слышкина (генерал-майор А. Н. Слышкин — заместитель Катукова. — В. П.) — к Бабаджаняну. Дадим Армо желанную самостоятельность. Катуков кивнул…»[235]

Что б там ни говорили и ни писали после войны, а «самостоятельность» Бабаджаняна все же сказывалась на ходе боевых действий. Она могла стоить кавказскому ревнивцу и головы, если бы Гетман время от времени не вмешивался в дела корпуса. Катуков же старался этого не замечать.

Более опытный Дремов действовал куда напористее, чем экспансивный Армо. Он захватил городки Унеюв, Конин, Слупцу, приблизился к Чапурам, где планировал второй раз форсировать Варту. Каждый населенный пункт приходилось брать с боем, бросая танковые и мотострелковые подразделения. Конин, например, пришлось штурмовать дважды. Подступы к городу простреливались артиллерийским и минометным огнем с северного берега Варты, каменные здания были превращены в доты, из окопов и траншей били фаустники.

Когда Гетман прибыл в корпус, шел штурм моста. На подступах к нему горело несколько наших танков. Дремов заявил, что ему дозарезу нужен этот мост, иначе ему придется долго загорать на берегу. Танки у моста выбивали фаустники, поэтому Андрей Лаврентьевич предложил не торопить события, в первую очередь разделаться с фаустниками, а потом уже думать о новой атаке.

Атаки не последовало. Немцы взорвали мост. Положение осложнилось. Безвыходных положений не бывает, считал Гетман, и порекомендовал командиру корпуса направить разведку вниз по реке и поискать удобное место для строительства понтонного моста. Разведчики действительно нашли такое место, разумеется, с помощью местного населения. 20 января саперы приступили к работе, а на следующий день бригады со средствами усиления начали переправу.

Дремов был доволен. Глядя на то, как войска спешно форсируют Варту, вспомнил мудрое изречение о том, что если гора не идет к Магомету, то Магомет сам идет к ней.

Судьба Познани должна была решиться в ближайшие дни. Жуков торопил Катукова: 1-я гвардейская танковая армия нужна была для наступления на другом направлении. Задача вроде бы и посильная, но о гарнизоне Познани пока мало что известно. Армейская разведка под руководством полковника Соболева работала днем и ночью, чтобы добыть нужную информацию. Но она была скудной, противоречивые показания о количестве в городе солдат, пушек и танков давали и пленные.

Картина прояснилась только после того, как в плен угодил заместитель командира гарнизона Познани подполковник Флаке, а затем на нашу сторону перешел шофер коменданта города. Оба они утверждали, что город готовится драться до последнего солдата. Гарнизон постоянно укрепляется артиллерийскими, танковыми и пехотными частями.

К 25 января Познань была окружена со всех сторон, начался штурм. Атаки со стороны Плевиско и Котово разбились о мощные крепостные стены. Катуков понял, что под крепостью простоять придется несколько дней и подключать к штурму Познани еще и корпус Бабаджаняна нецелесообразно. Он и так застрял на переправе. Связавшись со штабом фронта, командарм объяснил М. С. Малинину ситуацию, дал понять, что Познань штурмовать танками нельзя: здесь нужна полевая артиллерия и пехота.

Вскоре был получен приказ Жукова, который возлагал борьбу за город-крепость на 8-ю армию Чуйкова и 69-ю — Колпакчи, 1-я танковая армия нацеливалась на Мезеритцкий укрепленный район.

Сделано это было своевременно. «Освобождение 1-й гвардейской танковой армии от штурма Познани и маневр в обход города дали возможность армии сохранить стремительность наступления, — говорилось в одном из фронтовых документов, — в результате чего противник не смог организовать упорной обороны на заранее подготовленных рубежах, в том числе и на одерском четырехугольнике, так называемом „Восточном валу“, на который немецкое командование возлагало большие надежды и рекламировало его как „несокрушимый“»[236].

С приближением советских войск к границам Германии сопротивление немцев заметно возросло. Командование вермахта начало снимать войска с Западного фронта и перебрасывать их на Восточный. К Одеру стали подходить даже части Берлинского гарнизона. Вводились в бой нестроевые подразделения, саперные и учебные части, «фольксштурм». Всего удалось «наскрести» 5530 активных штыков. Это воинство сведено было в особую группу под командованием генерал-лейтенанта Штрека. Группе, кроме стрелкового вооружения, придали 15 минометов, 61 орудие и 729 фаустпатронов[237].

Выстоять против мощного танкового удара генерал Штрек никак не мог, его части сразу же откатились за реку Одра. Немецкие солдаты, попавшие в плен, на чем свет честили гитлеровских заправил. На допросе ефрейтор «фольксштурма», человек, которому было уже за шестьдесят, говорил: «Настроение среди стариков-фольксштурмистов крайне подавленное. Они возмущаются, что их, как скот, ведут на убой. Во время марша мы все шли с поникшими головами, как стадо баранов… Старики говорили, что проклятый Гитлер хотел войны, теперь вся эта фашистская банда отлично знает, что ее в случае поражения будут судить. Чтобы спасти свою шкуру, эти бандиты из гитлеровской партии не жалеют немецкий народ. Мы убеждены, что Гитлер не постесняется мобилизовать даже женщин, но всем нам ясно, что война в ближайшее время окончится поражением Германии»[238].

Поражение Германии было не за горами, к этому все шло. Советские войска наступали на Восточном фронте, союзники — на Западном. А Крымская (Ялтинская) конференция глав правительств антигитлеровской коалиции, проходившая с 4 по 11 февраля 1945 года, уже рассмотрела вопросы, связанные с окончанием войны, послевоенном устройством Европы и создании Организации Объединенных Наций, инструмента, регулирующего межгосударственные отношения.

Пока же усилия Востока и Запада были направлены на разгром гитлеровской военной машины.

На Восточном фронте советские войска уже вели бои на территории Германии. 1-я гвардейская танковая армия подходила к Мезеритцкому укрепленному району.

Командующий 1-м Белорусским фронтом Г. К. Жуков отмечал: «26 января разведка 1-й гвардейской танковой армии достигла Мезеритцкого укрепленного рубежа и захватила большую группу пленных. Из их показаний было установлено, что этот укрепленный район на многих участках еще не занят немецкими войсками, их части еще только выдвигались туда. Командование фронта приняло решение ускорить движение к Одеру главных сил фронта и попытаться с ходу захватить плацдарм на его западном берегу»[239].