Дмитрий Бортников - спящая красавица

• Название: спящая красавица
• Автор: Дмитрий Бортников
• Издательство: престиж книга
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3660-3

«Спящая красавица» - третье по счету произведение довольно громкого автора Дмитрия Бортникова. Со своим первым романом «Синдром Фрица» он в 2002 году вошел в шорт-листы «Нацбеста» и «Букера», известен переводами за рубежом. Чтение крайне энергетическое и страстное, шоковое даже. Почти гениальный микст Рабле, Платонова, Лимонова и Натали Саррот - и при этом с внятным скандальным сюжетом. Роман, о котором будет написано великое множество противоречивых рецензий и который способен затронуть наиболее интимные процессы любого читателя. Лирический и страстный текст финалиста премии "Национальный бестселлер", ныне живущего во Франции. Беспощадно резкая критика современной российской провинции, невероятное напряжение чувств, лилии и экскременты. Работа Бортникова с языком без пяти минут гениальна. "Спящая красавица" - это книга, которая отпечатывается в памяти навсегда.

---

От этих танцев у меня чуть крыша не слетела.

Солдаты уже созрели. Их тела — тела молодых мужчин. Их сила будто стояла на горе, на вершине... Но в этом триумфе уже чувствовалось дуновение упадка, уже начинался склон, скольжение...

Мои глаза блуждали... Я смотрел на солдат, и я не мог на них смотреть. Я смеялся от ужаса. Я дрожал! Да. Плохое предчувствие... От них некуда деваться! Вся наша семейка была одно плохое предчувствие! Что это? Что?.. Такой жар... Такой одинокий жар сумасшедших... На нас махнули рукой... Жизнь тоже устает. Да.

А солдаты? А они сидят и смотрят, посмеиваются.

А что со мной?! Ничего особенного! Тысячи, тучи птиц закрывали небо, когда я плясал! Как заяц в тени коршуна, я метался по горе! Меня будто накрывала тень! В чистом, как глаз ребенка после порки, небе появлялось облако!

Конечно! На меня кто-то посмотрел! На меня обратили внимание! Меня увидели! Да! Стоило мне только ухватить эту веревку и все! Я ее уже не выпущу! Нет! Я столько ждал этого! Столько ждал... Чтобы меня увидели... Именно! Я был готов на все! Ради этого — на все! Плясать для кур? Пусть для кур! Для нашей свиньи Бурьки! Не важно! Наплевать! Для воробьев! Только бы они меня увидели! Понимаете?! Увидели! Не важно — кто! Этого мне еще не хватало! Я был не избалован! Даже наоборот! Я чуть не плакал в свинарнике, когда сидел с Бурькой в обнимку! Я с ней разговаривал! Пел тихо-тихо... Я думал, надеялся... Вот она меня услышит... Вот она на меня смотрит! Да. Сейчас она меня увидит! Я так хотел с ней остаться... Здесь. В ее свинарнике. В этой горячей грязи. В ее запахах. Она меня толкала своим носом... В плечо. Да. Я падал с корточек... Это нас развлекало! Вы понимаете?! Нас это радовало! Как разговор... Как общение! Она меня понимала. Наверное, это так... Она меня чувствовала... Я оставался с ней после обеда. Меня звали-звали, а потом — ну и черт с ним!.. Где бродит?! Опять со своей свиньей... Да! Вы угадали! Опять с ней! И даже больше! Всегда с ней! Повсюду с ней! Понимаете! Да вы только посмотрите в эту сторону! Я был с ней ближе, чем с вами! И ее любил больше самого себя! Мы были равны! Я был со зверями! Всегда хотел быть со зверями! С ними! Близко-близко!.. Вместе с ними... Я не хотел с людьми. Понимаете? Я их не хотел! Понимаете вы это или нет?! И только со зверьми было по-другому... Я становился их. Я принадлежал к их семье. Да. Со зверьми все было совсем не так, как с нашими! Нет! Им я говорил — да. Всегда — да! Без раздумий! Сразу! Я действительно был их! Без разговоров! Какие еще вопросы?! Я обнимал всех старых собак! Всех, кто попадался мне на дороге! Конечно! Они не могли смыться! Такие старые! Едва волочили уши! Я обнимал их и прижимался близко-близко! Закрыв глаза!.. Я будто входил в их тела. Вот именно. Я вселялся в них... И потом... Я не узнавал себя! Это немного пугало! В зеркале, да, или в речке... Я смотрел и шарахался! Осматривал себя... Руки. Ноги. Пальцы... Трогал лицо... Нос. Уши... Это я? Разве это я?! Черт! Что это?! Я не чувствовал своего тела! Я терял границы. Эти старые медленные псы давали мне свое тело! Оставляли мне его! Я их чувствовал, как себя! Вот в чем дело! Да. В этом все дело... И ласточки — тоже. Свиньи, старые собаки и ласточки... Их крики! Они наводили на меня меланхолию! Тяжесть... Я их понимал. Вот крикни я, и они поймут! Да. Мы услышим друг друга...

А с Бурькой мы вообще жрали одно и то же! Не почти, а именно одно и то же! Да! А потом, после жратвы, мы лежали в этой горячей грязи... Я смотрел близко-близко на ее кожу... В ее кожу... Смотрел смотрел смотрел... Это могло длиться и час, и минуту! Ее бок перед моим носом. Ее грубая рыжая щетина... Я не видел ее. Я видел рыжие леса, покрывающие горы... Розовые горы и густые леса... Бурька превращалась в гигантскую страну. Я видел все это близко-близко! Я не видел ничего, кроме этого! Близко-близко! Будто был унесен куда-то странной силой... Далеко-далеко... За границы своей жизни. За границы своих дней. Далеко от криков матери... От всего этого... Далеко-далеко от запаха человека...

Чего я ждал? Чего?.. Я знал, что мое время придет. Я знал, что наступит час. Да. И пусть этот час — только минута! Не важно! Пусть даже меньше! Все равно! Я его узнаю! Да.

***

Если Сенька притаскивал баян и начинал поигрывать, трогать пуговки, меня вообще трясло! Я срывал рубашку!

«Ну давай! Давай! — прихлопывали солдаты. — Давай! Ха-ха! Ну-ка покажи свою силу!»

Сволочи! Они посмеивались! Издевались! А я вращался, как юла! Как щенок за своим хвостом! И откуда у меня только бралось дыхание на всю эту свистопляску?!

Заламывать руки! Вывихивать ноги! Это еще ладно! Ничего!

У меня в запасе была еще газета! Кое-что я припрятал за пазухой! Новости! Конечно! Им тоже были нужны новости! Вот я им и рассказывал! Только хорошие!

«Китайская радиогазета «Хули вам хули нам» сообщает! Английский принц Мудило-рыбу-удило женит свою дочь Блядину на испанском принце дон Гондон Сифилисе! Приглашены на свадьбу с китайской стороны министр Сунь-хуй-в-чай-вынь-сухим и певец, кавалер ордена «Три раза просил два раза не дали» известный Бей-хуй-об-стул! А теперь о погоде! До обеда будет дождь, а после обеда — грязь! На этом наша газета «Хули вам хули нам» желает вам слушать только нас, а не всякие голоса, орущие из толчка: «Занято!» Спасибо за внимание! А теперь музыка!»

Фуууу... Я передыхал! Перевести дыхание! Перестроиться на другую волну!

«Музыкальная нотка! Лирический концерт «Либидо ты мое, либидо»! Песни в темноте! Исповедальная! Рэповая. Мы, онанисты, ребята плечисты! Нас не заманишь титькой мясистой! И к тому же ребята мы бравые, устанет левая — перехватим правой!»

Я ходил колесом! Вверх ногами! Я стоял на руках! Высунув язык! Потом снова на ноги и, оттопырив зад, как клушка, боком-боком! А потом, как их старшина! Выпятив брюхо! Собрав подбородки! Надувшись, как индюк! Тряся губами! Закатив глаза! Раздув щеки! Любовь, голод, тоска, жажда — они сделали мое тело резиновым! Я урчал, кряхтел, мурлыкал, пел и хрюкал, как дракон! Мой мозг вывернулся, как каракулевая шапка! Еще немного и все! Я бы превратился в звук! В одну визжащую мелодию... В танец. В одно трам-там-там... Я уже и так вальсировал сам с собой!

Их засученные рукава! Их локти! Их пилотки! И лица. Лица. Такие одинаковые!

Когда люди поглощены музыкой — у них украдена душа! У них одинаковые лица!

И этот ряд, этот круг одинаковых лиц будто кричал мне: «Возьми! Возьми наши души! Наши сердца! Давай! Вот они!!! На-а-а!»

Они отдали мне свои души. Их расстегнутые воротники... Я собирал их сердца, как яблоки! Они падали спелые вокруг! Я не успевал их ловить!

Но у них не было меня. Они отдали все. Да. У них ничего не осталось.

И в эту минуту я увидел их по-настоящему. Именно в этот момент. Какие они на самом деле. Как они не похожи друг на друга. Как они далеки, да, какие они чужие друг другу. Совсем чужие. Они будто и не видели друг друга! В этот момент я понял их. То, что ими двигало здесь. Я вдруг увидел их жизнь... Они не будут писать друг другу. Никогда. Только время вместе, маленькое время. Время пива, бани, свежего хлеба, смеха, да, этого было навалом... Полные карманы! И что еще?! Ночи, сны, сестры, жратва, пельмени, как она их варит... никто так не варит... никто! Их утренний кислый запах и все. Даже оторванная рука здесь перестанет болеть! Минуты унижения исчезнут. А что останется? Что?! Смех, пиво, ругань... Наркота? Нет. Еще не пришла. Нет. Хотя травку они и курили. Пару раз. А так — нет.

Можно было сломать здесь жизнь. Да. И успеть забыть все это. Можно было умереть и не заметить! Это ведь только так: у нас все впереди, все еще будет! Девки! Солнце! Пляжи! Сила! И еще девки! И еще сила!..

Они не смотрели друг на друга. Не видели. Как котята, они лезли к соскам! Да. Закрыв глаза, зажмурившись! Столько света. Яркий-яркий! Их жизнь, да, голодная желтоглазая кошка! У нее ведь много таких котят, нет? Как у рыбы — икры.

Меня рвало, так я обожрался! Рвало их душами, вином, жаждой, любовью, голодом, хлебом, носками, этой землей, Ольгиными трусами, пуговками баяна, красными эмалевыми звездочками! Стоя на четвереньках, я вернул все! От напряжения я рыдал и вздыхал! Правда. Как молодой поп!

Они стояли вокруг серьезные. Очень серьезные! Как в очереди за супом! Как в очереди за своими сердцами! А меня полоскало! Но, в конце концов, всему есть конец! Когда уже нечем плакать и нечем блевать! Я сел и вдохнул свежего воздуха.

А они меня будто и не видели. Сенька, Миха, Гоша... В наступающих сумерках они, вздыхая, собирали лопаты. «Лом! Кто потащит лом?! Я уже носил! Сука! Пизди когда поженишься! Ты его во сне носил! Попадись ты мне в лесу пьяный-связанный! Соси ты хуй у пьяного меня!»

Это была их жизнь, и мне не было в ней места. Даже если б я нес все их ломы! Все лопаты!

Даже если б я посадил их всех себе на плечи! Отвернувшись, я смотрел на поселок.

Они спускались, без прощанья, без «Пока».

В конце концов все наши жизни, все плоды, все цветы возвращались к своему времени цветения... Я спускался один в свой дом. Я учился ждать. Время жатвы? Им и не пахло. Нет. Оно еще не пришло.