Александр Островский - Глупость или измена? Расследование гибели СССР

• Название: Глупость или измена? Расследование гибели СССР
• Автор: Александр Островский
• Жанр: История

Предлагаемая вашему вниманию книга представляет собою вторую часть трилогии, посвящённую крушению советской власти: «Кто поставил Горбачёва?» (2010), «Глупость или измена? Расследование гибели СССР» (2011), «1993: расстрел Белого дома» (2008). В книге показывается, что, провозглашая идею создания «социализма с человеческим лицом», М.С. Горбачёв и его ближайшее окружение с самого начала ставили перед собою задачу перехода к частнокапиталистической экономике, отстранения КПСС от власти, идеологического перевооружения общества, разрушения СССР.

---

Источник: Сокращение вооружённых сил и военных бюджетов в странах Варшавского договора // Аргументы и факты. 1989. № 6. 11–17 февраля. С. 8.

Сами по себе эти цифры ничего не говорят. Более того, если учесть, что к тому времени Советская армия превышала 4 млн чел., сокращение её на полмиллиона, т.е. менее чем на 15 процентов, может показаться несущественным. Это же касается и военной техники.

Однако в данном случае необходимо учитывать, что половина сокращаемой численности армии и вся военная техника были размещены в странах Восточной Европы. В результате этого находившаяся здесь и противостоявшая войскам НАТО военная группировка стран ОВД сокращалась почти вдвое и теряла прежнюю способность к ведению наступательных военных действий.

«Доктрина Горбачёва», которую он огласил в ООН, пишет В.М. Фалин, означала: «СССР уходит из Центральной и Восточной Европы» [1661].

По утверждению В.М. Фалина, «большинство членов Политбюро, включая председателя Совета министров Н. Рыжкова, знакомились с готовым текстом, когда М. Горбачёв летел над Атлантикой. Ни с кем из союзников СССР по Варшавскому договору и другим договорам обменов мнениями насчёт свёртывания советских обязательств на случай «косвенной агрессии» предварительно не проводилось» [1662].

Сразу после выступления в ООН М.С. Горбачёв направился для встречи с бывшим президентом США Рональдом Рейганом и новым президентом - Джорджем Бушем. В этот момент пришло сообщение о страшном землетрясении в Армении [1663]. Как будто бы природа возмущалась анти - Фултоном и не желала дальнейшего его обсуждения. После этого было решено срочно вернуться домой [1664].

18 декабря Д. Буш провёл совещание, в котором приняли участие Г. Киссинджер, Д. Бейкер, Б. Скоукрофт. Рассматривался вопрос о том, как реагировать на сделанное М.С. Горбачёвым заявление [1665]. С одной стороны, в США готовы были сравнивать выступление М.С. Горбачёва с «14 пунктами Вильсона» и «Атлантической хартией», с другой стороны, не могли поверить, что сделанное им заявление об односторонних уступках является искренним.

После обсуждения этого факта, Вашингтон увидел в нём свидетельство того, что «Советский Союз распадается изнутри» [1666]. Поэтому сразу же был поставлен вопрос: что нужно делать далее, чтобы «вытеснить Советский Союз из Восточной Европы». Г. Киссинджер «высказался в пользу секретной дипломатии с Горбачёвым» и «предложил свои услуги в качестве личного эмиссара Буша» [1667].

А пока американцы размышляли, как реагировать на заявление М.С. Горбачёва, 27–28 декабря 1988 г. состоялось заседание Политбюро [1668]. Выступая на нём, Д.Т. Язов сказал: «Во исполнение решения Совета Обороны от 9 ноября в Министерстве обороны уже разработаны планы вывода войск из ГДР, ЧССР, ВНР и ПНР» [1669].

В начале 1989 г. американский посол в Москве Д. Мэтлок направил в Вашингтон послание, в котором говорилось: «Нынешний хаос во внутриполитической жизни СССР предоставляет Соединённым Штатам беспрецедентную возможность повлиять на советскую внешнюю и внутреннюю политику. Наши возможности отнюдь не безграничны - мы не можем заставить их отдать нам ключи от своей лавки (обратите внимание на эти циничные слова, вот где заключается действительный смысл всех американских рассуждений о демократии - А.О.) - но достаточны, чтобы изменить в нашу пользу баланс интересов по многим ключевым вопросам, при условии, если проявим достаточную мудрость в умелом, последовательном и настойчивом использовании нашего скрытого влияния» [1670].

«9 января, - пишет Д. Буш, - у меня была продолжена беседа о Советском Союзе с Генри Киссинджером, Джоном Сануну, Джимом Бейкером и Брентом» [1671]. После этого Д. Буш «снабдил» Г Киссинджера «личным письмом к Горбачёву и срочно направил в Москву» [1672].

Тем временем 15 января 1989 г. состоялось подписание документа, ставшего важной вехой на пути глобализации и имевшего большое значение для всей последующей политики советского государства. Речь идёт об «Итоговом документе Венской встречи 1989 г.», называемом иногда «венской конвенцией».

Поразительно, но она не упоминается в дневнике А.С. Черняева, в воспоминаниях В.М. Фалина, Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлева. Буквально вскользь касается её в своих мемуарах М.С. Горбачёв, причём из его слов совершенно неясно, в чём же заключался смысл этого исторического документа [1673]. Не видно этого ни из того интервью, которое он дал сразу же после его подписания «Правде» [1674], ни из того сообщения о «венской конвенции», которое появилось на страницах этой газеты [1675].

К счастью, она опубликована. И мы можем составить о ней полное представление [1676].

Поставившие свою подпись под этим документом страны взяли на себя обязательство «обеспечивать, чтобы их законы, административные правила, практика и политика сообразовывались с их обязательствами по международному праву и были гармонизированы с положениями Декларации принципов и другими обязательствами по СБСЕ» (п. 3 раздела «Вопросы, относящиеся к безопасности в Европе»)» [1677].

Это означало, что национальное право должно находиться в соответствии с международным, и международные организации могут контролировать «практику и политику» отдельных государств.

«Одобрив этот документ, - отмечают авторы «Системной истории международных отношений», - Советский Союз впервые официально согласился с принципом приоритетности международного права по отношению к внутреннему законодательству СССР» [1678].

Показательно, что на заседании дискуссионного клуба столичных интеллектуалов «Московская трибуна», состоявшемся после Венской встречи, сразу был поднят вопрос о необходимости закрепить «примат международного права в Конституции СССР» [1679].

Так был сделан первый известный нам шаг на пути отказа нашей страны от суверенитета.

«Венская конвенция» была подписана 15 января 1989 г. На следующий день, 16 - го, в советской столице появилась делегация Трёхсторонней комиссии, которую возглавлял Генри Киссинджер [1680]. Вспоминая о встрече Г. Киссинджера в аэропорте, Д. Язов писал: «Так было положено во Внуково - 2 начало переговоров о новом статусе Восточной Европы» [1681].

В тот же день Г. Киссинджер встретился с А.Н. Яковлевым [1682] и в беседе с ним потребовал, чтобы СССР не мешал развитию событий в Восточной Европе. В обмен эмиссар американского президента гарантировал, что США не будут угрожать СССР. В противном случае Г. Киссинджер считал неизбежным обострение советско - американских отношений вплоть до военного столкновения [1683].

18 января Г. Киссинджера в присутствии А.Ф. Добрынина принял М.С. Горбачёв [1684]. Посланец Д. Буша передал ему личное письмо нового американского президента [1685].

Показательно, что в своих мемуарах М.С. Горбачёв полностью обошёл стороной эту встречу [1686], а Г. Киссинджер, хотя и упомянул о ней в своих воспоминаниях, но содержание переговоров раскрывать не стал. [1687]. Поэтому до сих пор мы не имеем о них полного и точного представления.

В начале 1989 г., вспоминает Д. Мэтлок, «госсекретарь Бейкер всерьёз вознамерился предложить Москве переговоры о будущем Восточной Европы. Идея эта принадлежала бывшему государственному секретарю Генри Киссинджеру, который, сообщили мне, полагал, будто бы в Восточной Европе вскоре вспыхнут восстания, и они, если не будет американо - советского понимания, приведут к хаосу либо к советскому вмешательству. Киссинджер побывал тогда в Москве и встречался в Горбачёвым. Со мной он свою идею не обсуждал, хотя, по - моему, поделился ею с Горбачёвым. Если так, то, скорее всего, идея была встречена сочувственно» [1688].

«Ещё в январе 1989 года, - вспоминает сотрудник Международного отдела ЦК КПСС К.Н. Брутенц, - в Москве побывал и встретился с Горбачёвым Г. Киссинджер. Фактически он предложил сделку, смысл которой состоял в следующем: мы (т.е. американцы) пойдём на расширение политических контактов с вами, поможем облегчить бремя военных расходов, а также иными «путями», но в обмен на перемены в Восточной Европе. Фактически предложив себя в качестве посредника, он выдвинул идею о том, чтобы Буш и Горбачёв договорились о совместных действиях по либерализации обстановки в странах Восточной Европы на базе обязательства США не действовать против законных интересов безопасности Советского Союза» [1689].

По свидетельству Анатолия Громыко, М.С. Горбачёв задал Г. Киссинджеру вопрос: «Не стремится ли Буш использовать услуги Киссинджера, чтобы выяснить, не готов ли он, Горбачёв, отказаться от советского контроля над Восточной Европой? Киссинджер пошёл ва - банк и ответил положительно» [1690].

Какова же была реакция советского лидера?

«На это Горбачёв среагировал странно. Он не отверг предложение американцев, а только сказал, что всё надо тщательно обсудить» [1691].

Невольно вспоминается анекдот о девушке и дипломате.

Если дипломат во время первой встречи говорит: «Нет», это означает - «Может быть». Если дипломат во время первой встречи говорит: «Может быть», это означает - «Да». Если дипломат во время первой встречи говорит: «Да», какой же он дипломат? Если во время первой встречи девушка говорит: «Нет», это означает - «Может быть». Если во время первой встречи девушка говорит: «Может быть», это означает - «Да». Если во время первой встречи девушка говорит: «Да», какая она девушка?