Святослав Логинов - Предтеча

• Название: Предтеча
• Автор: Святослав Логинов
• Жанр: Альтернативная история

---

– Господа, предлагаю посоревновать, кто больше найдет ошибок!

– Холера состоит в недостаточном окислении крови действием воздуха!

– Аммиак есть главная причина зловония гниющих веществ!

– Совершенно безводный алкоголь получают посредством нескольких последовательных перегонок! Ура!..

– Спиртные напитки в горных странах вредны для здоровья.

– Не в зачет, здесь нет ни химии, ни ошибок – одна глупость.

– Масляная кислота есть начало, придающее свежему коровьему маслу его особый приятный запах!

– Что?! Виват сэру Джонсону!

– Золотисто-красные пары окиси азота представляют собой дымящую азотную кислоту. И здесь же: действие сернистого газа на зловония состоит в том, что он пересиливает все другие запахи и делает их через то незаметными.

– Вследствие многочисленных химических опытов убедились в том, что серная кислота, сильно действуя на различные вещества корня марены, не производит никакого действия на ее красящее вещество.

– Кто эти опыты производил? И откуда в краппе возьмутся красящие вещества, если не от разложения руберитиновой кислоты купоросным маслом?

– Господа профессора, не стыдно ли уступать студенту? У Яцуковича уже три очка, а у многих из вас – чистый ноль…

Веселье былдо в разгаре, когда Александр Энгельгардт, до того вяло листавший доставшуюся ему заключительную тетрадку книги, негромко и, ни к кому в особенности не обращаясь, начал читать:

– Если бы мы захотели проследить результаты, которые доставляются кругообращением веществ, то мы везде нашли бы благодетельное их назаначение, благое попечение о благополучии живущих животных, или о здоровом прозябании растений. Отсюда химик научается, что неутомимая деятельность должна иметь полезную цель. Но в особенности интересно ясное воззрение на отношение растения к животному, как на отношение слуги к господину. Без существования растения человек был бы совершенно беспомощен и бессилен. Он не может поддерживать своей жизни ни землею, ни воздухом, и однако, же его тело требует беспрерывного возобновления элементов, содержащихся в двух последних стихиях. Растение же выбирает эти элементы из земли и воздуха, соединяет друг с другом и преобразует их в пищу для людей и животных. А последние отдают обратно свооим, трудящимся для них рабам одни потерянные и мертвые вещества, которых не могут употребить в свою пользу, для того, чтобы эти вещества были вновь превращены во вкусную и здоровую пищу. В этом отношении растение является только как раб животного; и однако же, как охотно и несвоекорыстно, как любезно исполняет свои обязанности этот невольник! Он действует и создает беспрерывно до конца своей жизни. Никогда возложенное бремя не становится ему в тягость, как часто бывает с рабами человечества. И отсюда можно почерпнуть недурное для себя наставление.

– С-скотина! – с чувством произнес Лавров, а затем поинтересовался: – Наставление-то формулировано?

– И без того понятно, – сказал Энгельгардт. – Здесь и еще есть поучения, но это самое противное.

Веселье погасло. В этот вечер химики разошлись необычно рано. На столе осталась куча разрозненных печатных листов. Соколов собрал их в две пачки, достал бумаги и начал писать, без особого плана, выхватив наугад первую из попавшихся на глаза неправд:

«Теин не оказывает на человеческий организм того, более чем странного действия, какое приписывается ему на 129 и 133 страницах первой части. Подобные вещества могут на некоторое время уничтожить чувство голода, могут дать возможность ослабевшему человеку сделать что-нибудь трудное; но это непременно случится за счет его организма. Нельзя представить себе даже, чтобы существовала возможность произвести какую-нибудь работу без соответствующего потребления силы, ее произведшей: это значило бы творить из ничего.»

Постепенно под пером Соколова рождался разбор вредного сочинения. Досталось химической неграмотности автора, его телеологическим воззрениям, и в особенности, возмутительным выводам о пользе и необходимости рабства.

Почти все члены Соколовского кружка в формулярных списках, в графе об имении, наследованном или благоприобретенном, ставили одну и ту же лаконичную запись: «Не имеет», и потому грядущее освобождение ожидали с восторгом и бескорыстной радостью, справедливо почитая крепостное право позором России. От их имени и говорил сейчас Соколов.

Следующим вечером разбор сочинения Джонсона был представлен на суд критики. Все сошлись на том, что написанную Соколовым статью надо печатать немедленно и широко. Но где?

– Попробовать в «Горный журнал», – предложил Иванов. – Там же собирается специальный химический раздел. Говорят, он будет значительно расширен.

– Что значит, говорят? Уж если вы, Назарий Андреевич, о том положительно не знаете, значит – нет ничего.

– В газетах бы лучше опубликовать, – посоветовал Федор Бейльштейн. – Журналы публика мало читает.

– Представляю, как будет выглядеть такая статья на страницах «Северной пчелы»!.. – рассмеялся Энгельгардт.

– А с «Гороным журналом» мы еще посмотрим, – пообещал Иванов, после чего разговор перешел на другие темы.

Возобновился же он на следующее утро, когда Соколов встретился с Сашей Энгельгардтом в лаборатории.

– Вот о чем я подумал, – начал Энгельгардт. Он был явно взволнован и тщательнее обычного подбирал слова, а в паузах нервно проводил костяшками согнутых пальцев по недавно отпущенным усикам. – Если уж судьба уготовила нам быть пионерами, так пойдем по этой дороге до конца. Лабораторию сделали неплохо, у Яцуковича результаты хороши выходят, хоть Либиху посылай, У Лаврова с Короваевым не пусто, ты, так зараз две диссертации настрочил, да и я немножко поработал. Не пора ли химический журнал заводить? Хватит нам у немцев одалживаться. Дело модное и не без выгоды, я считал. Если подписка пойдет по пяти рублей в год – недорого ведь? – и станет расходиться двести экземпляров каждого нумера, то будем с барышом.

– Не о том речь, – возразил Соколов, – бог с ним, с барышом, совсем. А вот где статьи взять? Одной лабораторией не поднимем журнал.

– Кликнем клич. В университет обратимся, к академикам нашим, Николаю Николаевичу и Юлию Франциевичу. Да нас всякий поддержит, кому честь России дорога, а слово «химия» не звук пустой. Соглашайся, пока зову, а то я один управлюсь.

– Хорошо… – неуверенно сказал Соколов.

– Отлично хорошо! – закричал Энгельгардт. – Ты быстрей заканчивай статьи и собирай материал. Тебе больше доверия будет, ты у нас магистр остепененный. А я пока набросаю проект записки в ценсурное управление…

Разрешение было получено молниеносно. По всей России шла перестройка, журналы всевозможных направлений плодились как грибы, и так же быстро сгнивали и падали. Цензура направляла свои громы лишь на тех, кто подобно Некрасову «страшно вопиял в пользу коммунизма». На затею двух химиков власти попросту не обратили внимания.

Соколов бегал по начальству, устраивался с типографией, рассылал письма за границу: Бекетову, Бородину, Бутлерову, упрашивая русских стажеров присылать копии статей для публикации на родном языке. Энгельгардт спешно дописывал собственную статью об амидах неорганических кислот – труд хотя и компилятивный, но позволяющий немного познакомить публику с сущностью проповедуемого Жераром учения.

Неожиданно ценным сотрудником для нового журнала оказалась молодая жена Энгельгардта – Анна. Дочь известного переводчика, она с легкостью читала на четырех языках и сейчас, чтобы помочь мужу, с головой зарылась в иностранные журналы, делая переводы и составляя рефераты.

Энгельгардт с Соколовым вдвоем снесли объявление о начале нового издания в Санкт-Петербургские Ведомости», а на следующий день, прежде даже, чем объявление напечатали, их предприятию был нанесен удар, полностью подкосивший финансовую сторону дела.

Назарий Андреевич в тот день появился в лаборатории позднее обычного. Он вошел праздничный, улыбающийся, довольно потирая руки.

– Ну-с, Николай Николаевич! – с ходу начал он. – Поздравляю. Снизошли к нам сирым в департаменте. Химический раздел «Горного журнала» увеличиваем вчетверо; разрешение есть. А редактором, полагаю, поставят вас, в ноябре ждите назначения. Сердечно поздравляю.

– Но ведь химический раздел ведет Конон Иванович, – растерянно сказал Соколов.

– Инженер-поручик Лисенко просил снять с него эту обязанность, и я рекомендовал вас. Материалов для печати у вас много, так что лучше вас никого не найти.

Материалов было совсем не так много, и после некоторых раздумий Соколов с Энгельгардтом решили одни и те же статьи пускать и в «Горном» и в «Химическом» журналах. Казенному «Горному журналу» это ничем не грозило, а вот «Химический журнал» будут раскупать меньше. Ни о каком барыше речи уже идти не могло, покрыть бы расходы.