А. Булатович - От Энтото до реки Баро

• Название: От Энтото до реки Баро
• Автор: А. Булатович
• Издательство: Типография В. Киршбаума
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1897

Летом 1896 года мне представился случай предпринять путешествие внутрь Абиссинии, которым я и решил воспользоваться. Западные области, куда я направился, были мною выбраны потому, что в этом направлении Эфиопия почти еще совершенно не исследована. Только три европейца…

---

На бивак мы располагались обыкновенно в долине какой-нибудь речки. Когда наступала ночь и зажигались костры, все старики галласы собирались на совет к азаджу, обсуждая, что предпринять и куда идти завтра. Седые, молчаливые, с неизменной трубкой в зубах, они усаживались кругом костра и чинно совещались, иногда гадали. Когда лагерь начинал стихать, ежедневно происходил диалог, имевший значение с одной стороны приказа на следующий день, с другой — общественной молитвы.

Абе, абе — раздавалось с одного конца лагеря.

Э, э, э, — отвечали с другого.

— Завтра мы выступим рано туда то.

— Хорошо, хорошо.

— С нами есть гость.

— Знаю, знаю.

— Пока он не выстрелит, другим не нападать,

— Хорошо, хорошо.

— Идти тихо, не разговаривать.

— Хорошо, хорошо.

— Пусть Бог поможет нам найти слона.

— Да будет так.

— Пусть остановить его на хорошем месте.

— Да будет так.

— Пусть отвратить от нас его клыки и его хобот

— Да будет так.

— Пусть облегчить нам нашу ношу.

— Да будет так.

— Пусть трава не колет нам ноги.

— Да будет так.

— Да поможет нам Мариам.

— Да поможет нам Георгиев, Микаэль, Габриель.

— Слушай, слушай, — снова кричит тот, кому раньше говорили: пусть сайтан на нас не сердится.

— Пусть не пошлет на нас горо [24].

— Да не поразить нас болезнью.

— Ангар, Дидесса (реки) пусть помогут нам.

— Тулу Жирго, Туме Сибу, Тибье (горы) да помогут нам.

— Молитесь все Богу, чтобы Он помог нам, — и среди ночной тишины начинается протяжное жалобное пение. Кто просить помиловать его, кто послать ему слона, кто направить его копье, некоторые перечисляют свои прежние победы, и долго, долго в ночной тишине раздаются эти жалобные звуки.

Наконец, в воскресенье, 9-го марта, мы напали утром на свежий ночной след. Высланные вперед разведчики донесли нам об этом, и вся ватага, кто был верхом — рысью, а «стальные бегом, понеслась к нему. До 12 часов мы не могли догнать слонов. Наконец, в половине первого разведчики донесли, что слоны отдыхают в тени деревьев у ближайшего ручья. Азадж отдал приказание окружить слонов, а человек 70 кавалеристов — в том числе и я, так как за неделю перед тем я купил себе привычную к охоте лошадь, понеслись галопом прямо к указанному месту. Проскакав версты три, мы услышали вдруг крики: «вот они», — и шагах в 50-ти перед нами мы увидали убегающее от нас громадное стадо слонов. Их было голов сто, большие и маленькие, и вся эта красная от глины ручья масса, хлопая ушами и трясясь всем телом, высоко подняв хоботы, в панике бежала. Я выстрелил несколько раз с лошади, некоторые мои спутники тоже, но слоны скрылись. За это время носители джамби успели влезть на деревья, стоявшие посредине ручья, подоспели также и остальные пешие копьеносцы. Пытавшихся убежать на ту сторону ручья слонов завернули находившиеся там кавалеристы, кругом зажгли траву, и испуганные слоны рассыпались, как разбитый выводок куропаток. Нигде им не было спасения. В лесу их поражали джамби, на опушке пешие копьеносцы и мои слуги с ружьями, а чуть они пробивались дальше, мы их окружали, как рой мух, и, едва поспевая за ними по равнине поросшей высокой травой и частыми деревьями, поражали, кто чем мог. У кого было ружье — стрелял, остальные — метали копья, глубоко вонзавшиеся в тело, которые слон хоботом вынимал из ран и со злобой бросал на кого-нибудь из нас. Тот, на кого слои бросался, спасался убегая, а другие в это время отвлекали животное в сторону. От слона, если он преследует в гору, почти нельзя спастись, и я видел, как он, бросившись на скакавшего в 20 шагах от меня галласа, в мгновение ока снял его с седла хоботом, насадил себе на клык и бросил об землю, намереваясь растоптать; к счастью в это время его отвлекли другие, и он оставил свою жертву. В другого, тоже бывшего вместе с нами, галласа он бросил большой сломанной ветвью и раздробил ему руку. Минут 5, 10, 15 преследования и слои падал, считаясь добычен того, кто первый его ранил, и счастливый охотник спешил отрезать ему поскорей хвост, конец хобота и уши, как вещественное доказательство своей победы.

Интересную картину представляло поле охоты. Кругом с треском пылала трава, в лесу шла нескончаемая стрельба и раздавались крики ужаса или победы, а весь этот гам покрывал рев и визг обезумевших от страха слонов, бросавшихся в это время то на одного, то на другого. Галласы уверяют, будто в такие минуты отчаяния слоны молятся Богу, бросая к небу песок и траву; последнее я лично видел.

Только половина седьмого кончилась эта охота, которая, по правде сказать, больше была похожа на бой. Никто из нас с утра не имел во рту ни кусочка пищи, ни капли воды, из ручья лее пить было невозможно, он был весь красный от крови. Но об этом не думалось.

В этот день был убит 41 слон. 5 пришлись на нашу долю (3 убил я и 2 мои слуги). Мы потеряли пять человек убитыми, трое были раздавлены слонами, а двое погибли от наших же выстрелов. Один был ранен, у него была раздроблена кисть правой руки. С победными песнями мы вернулись в лагерь, не чувствуя усталости; на следующий день одна часть отправилась вынимать клыки, а другая — преследовать раненых. Я исследовал между прочим раны, нанесенные трехлинейной винтовкой; она оказала замечательное действие. Всех моих слонов я убил ею, а одного так одной пулей в голову.

Во вторник собрались все старики и разбирали споры о том, кто первый ранил слона. Чего только не пускалось в ход галласами, чтобы доказать свое право на слона: прибегали и к подкупам, и к хитрости. Но азадж знал, с кем имел дело. Он выждал, пока кончившаяся провизия и наступивший за этим голод не отделит правых от неправых, и не прогадал. Я не ожидал окончания споров, так как мои слоны были бесспорными и поспешил со своими трофеями в Лекамти. В четверть, 13-го марта, в 12 часов дня, дадьязмач торжественно меня встретил, а в пятницу, 14-го, в 3 часа дня я выступил в Адис Абабу. Проводы были трогательны, так как во время охоты галласы меня очень полюбили, многие из них в день охоты принесли мне в подарок свои копья, покрытые не засохшей еще кровью слонов, и это вполне бескорыстно. С дадьязмачем Габро Эгзиабеером мы обменялись подарками. Я ему подарил слоновое ружье Гра 4-го калибра, а он мне свою собственную саблю и большой буйволовый кубок. Я забыл сказать, что на возвратном пути галласы выгнали буйвола. 31 его преследовали верхом. Буйвол замечательно ловко увертывался и отбивался от дротиков рогами; но, тем не менее, потеря крови и долгая скачка утомили его. Голова его опускалась все нгоке, он высоко поднимал хвост и тяжело дышал, тут к нему подскочил галлас и прикончил его копьем.

Город Лекамти, который я покинул, весьма важный торговый пункт. Все пути из южной и западной Абиссинии в Годжам, а из последнего в Масову проходят через него. Далее, вблизи, находятся броды через Дидессу и Абай. Через него же проходить дорога из Уалаги в Шоа. Наконец, помимо сказанного, тут сосредоточена вся торговля золотом, и находятся главные торговцы цибетовым мускусом, скупаемым в юго-западных областях. Лекамти очень оживленное место и представляет пеструю смесь языков, костюмов и народностей. Вы увидите здесь и араба из Бенишонгула, и негра, и годжамца, и тигрейца, и галласа, есть даже один грек и один англичанин. Это два очень интересных типа. Грек, баламбарас [25] Георгис, поселился тут 25 лет тому назад; он сражался в рядах негуса Текла Хайманота и участвовал в возмущениях против него, был несколько раз заключен в цепи и снова прощен, лил одно время негусу пушки, теперь же живет в Лекамти и занимается торговлей. Он главный скупщик золота и цибетового мускуса. Он описал свою жизнь в книге, иллюстрированной рисунками. Книга написана на гезском языке.

Англичанин Меккельби, бывший лакей, дезертировал от своего господина, имени которого теперь не помнить, но по-видимому это был один из участников посольства к негусу Феодору. Он на службе у баламбараса Георгиса и совершенно забыл свой родной язык.

Из достопримечательностей Лекамти можно указать на её вновь отстроенную церковь. Она большая каменная и расписана местными художниками. Как большинство абиссинских церквей, это круглое здание, с четырехугольным алтарем и с четырьмя вратами на все стороны света. На царских и западных вратах изображены Архангелы Гавриил и Руфаил, первый на правой половинке дверей, второй — на левой. Гавриил одет в пеструю рубашку, красную шапку и красные загнутые вверх туфли, в руке поднятый меч; под ним нарисовано море, в котором тонет Фараон с Египтянами, а на берегу толстый Моисей с длинной черной бородой и громадным носом пляшет и хлопает в ладоши посреди хора левитов. Архангел Руфаил одет так же как Гавриил и изображен стоящим над морем, с плавающими в нем рыбами. Одной из них он пронзил копьем жабру и по преданию она превратилась в остров, на котором во время гонений укрылись святые. Направо от царских врать под большим образом Богородицы изображены Менелик и Таиту, указывающие на дадьязмача Габро Эгзиабеера и его жену с двумя детьми. Дадьязмач набожно смотрит вверх и держит в руках псалтырь. Налево от царских врать, под образами Архангела Михаила и Георгия Победоносца, тоже изображен дадьязмач со своими сподвижниками азаджем и Нагадирасом, а в отдалены его дядя и брать.