Анатолий Хорунжий - Неоконченный полет

• Название: Неоконченный полет
• Автор: Анатолий Хорунжий
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1982

В сборник вошли повести «Неоконченный полет», «Черная бурка», «Ветераны», «Озаренный звездами», а также несколько рассказов. Главная тема повестей и рассказов — героизм и мужество советских летчиков в годы минувшей войны и в мирные дни. В основе большинства произведений лежат подлинные события и факты. Автор дает возможность остро ощутить атмосферу грозных дней войны, глубже понять настоящую силу боевой дружбы, товарищества, красоты подвига во имя Отчизны.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Торман! Оберст Торман! Я знаю.

— Где он, где? — растерянно спросил Дмитрий, тяжело дыша.

Глонти заметил труп Тормана и, схватив его за мундир, отволок в сторону от догорающего кабриолета.

— Заберите его регалии! — приказал Бондарь.

Глонти со злостью сорвал погоны, орденские планки, часы.

Вдалеке на дороге вставала желтая туча пыли: там шла основная колонна автомашин, груженная аэродромным имуществом. Туча росла, надвигалась, ветер гнал ее впереди, относил немного вбок, и она скрывала от глаз солдат, сидевших на грузовиках, другую — черную тучу пожара и боя.

Партизаны увидели желтую тревожную тучу. Стоя большой толпой на пепелище, среди трупов, в копоти, со следами пота на лицах, кое-кто и окровавленный, смотрели на бугор, из-за которого поднималась пыльная туча. В глазах у каждого отражались степь, дым, солнце и светилась беззаветная отвага.

— Если хоть одна машина прорвется через мост, к аэродрому, нам каюк, — заметил кто-то.

— Только через наши трупы! — сказал Бондарь, туго подпоясанный ремнем по самому низу фуфайки: гранаты и Кумова кобура оттягивали ремень книзу.

— Мы перейдем через их трупы! — поправил Дмитрий.

Командир приказал поднести боеприпасы, а группа, не теряя ни минуты, подалась вперед и заняла позиции для решающего боя.

Впереди колонны шел туполобый, большой и быстроходный тягач на гусеничном ходу. Под взглядами десятка пар глаз он спокойно миновал одну засаду, другую. Тот, кто видел его, уже проявлял нервозность, побаиваясь, что тягач так и проскочит невредимым. Партизаны видели уже конец компактной колонны: ее замыкали громоздкие цистерны, идущие на прицепе за грузовиками. Солдат на машинах было немного: кузовы были завалены аэродромным имуществом.

Граната взорвалась под гусеницами тягача, на колонну посыпались пули. Задние машины попытались было обойти те, которые подбили с первых выстрелов, чтобы укрыться за ними или, свернуть на обочину и удирать, но обстрел был таким уничтожающим, что, казалось, не. было уголка ни на машинах, ни под ними, где бы не свистели пули и осколки. Цистерны начали было поворачивать назад, но их настигли пули. Огромный взрыв пламени и дыма поднялся над тем местом, где они находились. Солдаты кинулись врассыпную, в степь, и только некоторые из них еще пытались отстреливаться.

Горели машины, какие-то тюки одежды, брезент, в кузовах что-то грохотало, лопалось. Горела политая бензином земля. Партизаны, которые еще несколько минут назад смотрели на колонну как на угрожающую, страшную силу и прижимались к земле, укрывшись за кустами и бугорками, теперь стояли во весь рост перед стеной огня и дыма и сами были удивлены тем, что произошло на их глазах. Они и не думали, что смогут натворить такое своими силами, своим оружием. Это их наполняло еще не изведанной гордостью и вместе с тем беспокоило, пугало. Перед делом своих рук, своего мужества они предстали даже немножко растерянными. Вот так и стояли они какой-то миг в темной, измятой одежде, с черными лицами, а перед ними бушевала пламенем, корчилась, грохотала, стонала дорога...

Когда услышали, как на одной из машин начали взрываться снаряды, Бондарь подал знак немедленно отходить к оврагу, к своим возам. Теперь, опомнившись от боевого азарта, словно вырвавшись из огромной тучи сплошного горького дыма, каждый оглядывался на окружающий его мир, поворачивался к нему лицом и замечал, как он прекрасен, этот мир, и вспоминал о тех, кто шел рядом...

Дмитрий увидел на косогоре лежащую недвижимо серую фигуру. Что было силы побежал, задыхаясь, к ней.

Сергей лежал в той же борозде, где его оставил Дмитрий несколько минут назад. Серела его кепка, серела фуфайка, чуть более светлые, чем сухой, выбеленный ветром суглинок. Юноша лежал, уткнувшись лицом в землю, будто не слыша, что бой уже затих, и выжидал, когда можно будет перебежать.

Дмитрий с разбегу упал около него.

Сергей держал правой рукой автомат, а левую выбросил вперед, впившись пальцами в землю. Казалось, он вот-вот поднимется и пойдет. Только пожелтевшее его лицо, только темное пятно на пахоте, к которой он припал щекой, говорили о другом... Дмитрий, стоя на коленях, поднял тело Сергея перед собой, встал и пошел полем в сторону оврага, к возам. На его большие истоптанные сапоги капала кровь и скатывалась малыми комочками пыли на землю.

Навстречу шла, почти бежала, в ужасе закрывая лицо руками, Оксана.

6

Сергея похоронили на опушке леса, под молодыми березами. Яму вырыли неглубокую: торопились. Молча привалили землей обернутое в старую плащ-палатку тело.

Бондарь произнес:

— Мы потеряли дорогого товарища. Он только начинал жить и бороться. Не один оккупант отплатит нам своей кровью за его честную кровь!

— Не забудем, друзья, эту могилу под березами, пока будут биться наши сердца, — сказал Дмитрий.

Оксана стояла, прислонясь к березке, плакала и плакала.

Из белых березовых палок Лука сделал крест и поставил на могиле.

— Зачем это? Он ведь комсомолец! — запротестовал Дмитрий.

Лука не ответил. Постоял малость и еще глубже вогнал крест в землю.

Оксана сидела в бричке рядом с Дмитрием. Покачивалась, словно неживая, смотрела перед собой какими-то незрячими глазами. «Из-за меня он погиб, — обращалась сама к себе. — Если бы я не пришла в табор, ничего бы этого не было. Что же я наделала?»

Оксане вспоминалось самое дорогое: свое село, родные поля, подруги, вечера, клубные игры. И о чем бы она ни вспоминала, везде рядом с ней был Сергей, живой, милый. И вдруг все это радостное, солнечное, полное движения и красок в один миг заслонилось бледным, мертвым лицом с запекшейся на губах кровью... Лицом, покрытым голубым платком... И вот на лицо сыплется, сыплется земля... Оксана хваталась руками за голову и снова в голос рыдала...

Где-то далеко зарокотал гром. Ветер задышал прохладой.

Въехали в густой лес. Глонти вынул из-под брезент помятую фуражку гитлеровца.

— Так это был шеф дивизии? — спросил Дмитрий.

— Он! Оберст Торман, вот его Железный крест, вот золотые часы, — перебирал и показывал Глонти все, что было в фуражке. — Оберст любил попить воды из бочки, понимаешь? Напоили мы его! — засмеялся Глонти.

Но Дмитрий уже не слушал, о чем тараторил водовоз. Перед ним лежали часы, очень похожие на те, которые были у Шолоха.

— Наша марка — правильно! Часы нашего летчика, понимаешь? — пояснил Глонти.

— Часы летчика? — удивился Дмитрий. — Ты знаешь того, кому принадлежат эти часы?

Все посмотрели на Глонти. Он растерянно пробежал взглядом по лицам и вдруг обратился к Оксане:

— Оксана знает, все наши знают. Солдат одному говорил — все знают, понимаешь?

— Я знаю историю этих золотых часов, — тихо отозвалась Оксана.

— Вы видели этого летчика? Слышали что-либо о нем? — всем корпусом подался к Оксане Дмитрий.

— Я видел, все видели — упал самолет, а в самолете был человек. Кости нашли, понимаешь? — перебил Глонти.

— Я не все понимаю, — сказал Дмитрий.

— Человек разбился, а часы остались целыми? Ты, друг, того... приземляйся, — не сдержался Бондарь.

— Я все помню, я расскажу, — сказала Оксана. — В тот вечер, когда Торману принесли золотые часы, я работала с девушками на кухне. Мы убирали со столов посуду и все слышали, все видели. У меня тоже где-то служит брат, летчик. Я очень переживала то, что произошло. Однажды после случившегося я спросила немецкого солдата, куда они девали пойманного в лесу. Он мне и говорит: «Никого мы в лесу не поймали, медхен. Мы случайно наткнулись на руку, которую, видимо, оторвало еще там, в воздухе, в самолете, снарядом. Рука упала в снег, часы не разбились. Их мы и подарили полковнику...» Вот все, что я знаю.

— Правильно! — выкрикнул Глонти, хватая Дмитрия за руку. — У тебя был верный друг.

— Правда твоя, Глонти. Штурман был храбрым человеком, — задумчиво промолвил Дмитрий.

Упали первые капли дождя, зашумел лес под порывистым ветром. Черная туча затянула полнеба. Ослепительно сверкнула молния, и тут же оглушительно грохнул гром. Лошади рванули в сторону, но Лука осадил их.

— Не надо останавливаться! — испуганно попросила Оксана, прячась под брезент.

— Едем дальше, — подтвердил Бондарь.

Сыпал по-осеннему мелкий дождь. Ехали и говорили о севе. Дмитрий молчал. Лука погодя как-то неожиданно сказал:

— Значит, из жизни в песню переходит только правда.

— Вы о чем? — спросил Дмитрий.

— Думал про твоего штурмана... Я знаю старинную песню. В ней поется о там, как с поля боя в село ворон принес белую руку с перстнем. Бывало, значит, в войнах уже и такое.

Из-за туч выглянуло предвечернее солнце. Его лучи заиграли в капельках, что повисли на листьях. Лес, вымытый дождем, свежо зеленел, и люди, казалось, только теперь заметили всю его красоту, ощутили его свежесть.