Антон Санченко - Вызывной канал

• Название: Вызывной канал
• Автор: Антон Санченко
• Издательство: Пересвет
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2003
• ISBN: 966-7505-38-3

Большинство рассказов из этой книги можно найти в сети. Однажды один из них даже выиграл конкурс сетевой литературы "Тенета-2002". В книге они лишь собраны под одной обложкой и сопровождаются предисловием Виктора Сильченко и словариком морских терминов. То есть — на любителя бумажных носителей.

После выхода книги из печати были замечены следующие особенности:

* У неё ужасно пачкающаяся обложка, которую необходимо сразу же чем-то обернуть. Полиграфисты слишком буквально восприняли желание автора отобразить пачку "Беломора".

* Она на скобочках и не рассыплется после первого прочтения.

* Она заставляла безудержно смеяться заключённых в камере херсонской тюрьмы капитанов, которые ожидали суда за совершенную аварию на транспорте.

* У женщин, которые неосторожно начинали читать рассказ "Херсон-Батуми" с поставленным на огонь чайником, чайники выкипали сгорали, даже если были со свистками.

* Один её экземпляр обошел вокруг мыса Доброй Надежды.

* Она писалась около десяти лет действующим моряком, а не филологом.

* Карта на обложке — не в проекции Меркатора, и запрещено использовать её для навигации, хотя у моряков и бытует поговорка "идём по пачке Беломора".

---

По большому счёту, виноваты во всём бабы. Нет, не жена, и не та ильичёвская дамочка, которая пригрела нашего бездомного Мастера в промежутке от Мариуполя до Херсона, и которую мне пришлось выпроваживать с парохода в Херсоне, когда она приехала из Одессы, и не… Нет, их тоже, конечно, жалко. (Такая вот несуразица. Тех девок, которых Скользкий с Паниным притащили на пароход в Феодосии, представившись звукооператорами Игоря Николаева, почему-то не жалко. Скользкий заранее отдал билеты бабушке на контроле и договорился, что скажет просто: "Это со мной… "Поверить же, что Игорь Николаев с Наташей Королёвой, или хотя бы их аппаратура, путешествуют по Чёрному морю на номерном ПТСе, можно было только при большом желании. И сколько нужно было рассказов о потоплении пароходов прямым попаданием метеоритов, чтобы не поколебать эту веру самим зрелищем нашего три месяца некрашенного борта.) Но виновата во всём Кукла, которая по своему обыкновению загуляла отход.

Я все шхеры в порту обследовал, пока Скользкий ваньку перед погранцами ломал, прежде чем нашёл её. Она, правда, уже и сама возвращалась. Посмотрела ещё так на меня: идёшь, мол, или как. Вроде это её за мной посылали. Я от такого сам залаял. Иду, облаиваю её, Бургас припоминаю, и что нет на её бесстыжую морду Горбатова. А тут и Скользкий со своим ванькой поломанным подвернулся.

— Кто это тебе про Бургас рассказывал? — я ж на "девяносто третий" позже пришёл.

— Палыч? Ну, этот расскажет. Горбатов за Куклой и возвращался. И санпаспорт ей — тоже он оформлял. Он же её двухмесячной на пароход притащил. Никакими Палычами и не пахло ещё. Взял, на свою голову, старпомом. Мало того, что подсидел, так ещё и байки теперь рассказывает.

— Да какие кореша? Олег со своим церковно-приходским дипломом в морское агентство какое-то сунулся, под греческий флаг уйти. Там над ним посмеялись, конечно, а Горбатов уже год без старпома работал, надоело ему, а в агентстве у него однокурсник какой-то штаны протирает и взятки с плавсостава берёт. За Куклой он возвращался! Как же! Если б я прапорщику баки не забил, и сейчас бы на берегу её куковать оставил без выходного пособия. Кто там за ним гонится? Прибежал: "Поехали". Витька ему: "Подожди, заведусь."-" Поехали, потом заведёшься".

— И про Андрюху пусть не трындит, — добавил Кела.

— Борису до поваров дела нет. А кум Андрюхин — действительно на таможне, инспектором. И в прошлом году раскопал у Палыча контрабас какой-то. Год, получается, случая ждал.

— Главное, слышишь, Андрюха ж его тогда и отмазал, — подтвердил Скользкий.

Я посмотрел на Куклу. Подтверждения от неё ждал, что ли?

***

Собственно, зачинщиком бунта я не был. Витька говорил, что Скользкий подымал эту бузу ещё раньше. На арифметической почве. Всего-ничего, на девятьсот зелёных зубчики его "феликса" заклинило. В Херсоне дело было, я на берегу как раз был. К тому ж считали они меня… Да, за всю жизнь такого о себе не слышал. Так что какой-там зачинщик из меня был бы? На Сильвера я ногой не вышел.

И как он тогда отмазался? На Бориса сослался да накладные расходы всякие. Оскорбился ещё на толпу. Очень даже натурально. А и нужно то было просто не вопросы, а ответы сразу ставить. И на театральные штучки не вестись, как ни тянет. Говорит "нет", читай — "да". Самый верный рецепт против него.

Потом уж налёт всё списал.

Никакого заговора и не было. Ни бочек пустых, ни Джима с яблоком. Просто сидели в салоне после ужина, все, кроме Палыча и Скользкого. Я всё бургасскую кукольную комедию переваривал, а потом возьми да и выложи всё, что переварил.

— Мужики, — говорю. — Он ведь со всеми людьми, только как с бабами-дурами обращаться может. Подарком дорогим огорошить, лапши о трудной судьбе на уши навешать, платочек сопливый оставить, и — выебать. А мы все — велись на это?

Ну и рассказал им про цыплят этих да про двести долларов. Подлецом себя чувствую, а всё равно рассказываю.

А Кела на меня не уже не глазами, а воздушными шарами братьев Монгольфье просто вылупился.

— Подожди, — говорит.

— Поножовщины с мужем-алкоголиком у Палыча твоего не было?

— Каким мужем? — не понимаю я.

Тут и Витька всё понял.

— Можешь успокоиться, — говорит. — Не подлец ты, даже если б хотел. Дюма-внук наш просто пересказал тебе, как Кела с женой своей познакомился.

А Людка Келина действительно в баре в Черноморке работает, это и я знаю. Кела ей иногда на разливе пива помогал. Разорение, а не помощь. Пол-" Востока" корешей, и третья часть — в долг.

— Небольшая разничка, — Витька продолжает.

— Кела половину лично заработанного за рейс выложил. И — просто так. Без всяких платочков. Маловат наш ПТС, чтобы всех баб Д'Артаньяна нашего одарить. У самих семьи по его милости на бую третий месяц сидят. Сходи-ка на мост, вызови его, как Сильвер Флинта. А мы тут пока чёрную метку из Библии вырежем.

Салон на ПТСе — курам на смех. Если в дверях стать, весь экипаж запросто удержать можно. Стол да диваны всем сразу вылезть мешают. Строго по одному только. Но сидим спокойно. В море мы. И шлюпки даже на тазике нашем нет, чтобы всех нас в трюме запереть, и на остров Сокровищ сбежать. Даже гранату перепрятывать не стали, хотя Панин о ней, как отставной военный, и вспомнил. Зачем?

Как миленький выложил Флинт наш все свои сокровища, так не ожидал ничего подобного. Сдали мы кассу Родиону. Как по уставу положено: младшему помощнику. Мы уж его, согласно судовых ролей, в старшие помощники произвели, взяли такой грех на душу. А старший на нашей лушпайке — младший и есть. И второй, и третий — в одном лице. И нечего в геройство играть сутками на мостике. А если уж играть, так по Конраду — верёвками к поручням мостика привязываться, а не в шезлонге дрыхнуть на крыле.

— Действительно, Палыч, нехорошо получается. В машине — трое, на мосту — один. Я понимаю, что за три месяца курсов сделать из механика капитана дальнего плавания невозможно, но нам дальнего и не надо. Вполне могу я вторую вахту стоять, оно и надёжнее. Море всё-таки. Море — оно разное.

— А цены на топливо такие — только в Югославии. Так их ООН в блокаде держит. А в Геленджике шестьдесят долларов за тонну — красная цена, со всеми бумагами, — сказал Дед Витька.

— И тонну недобрали, однако — сказал мичман Панин.

— И денег на жратву дал — с гулькин нос. На колбасу представительскую, которую ты под подушкой трескаешь, — и то больше. Меня за эти макароны самого съедят скоро, — ввернул То лик.

И за Скользкого добавил:

— Колюня звонил тут кой-кому из Геленджика. Так Борис говорит, что аренды он с нас в прошлом месяце не получал, и не собирался. Пусть, мол, раскрутятся сначала хлопцы.

А Кела меня просто второй раз за вечер огорошил: заговорил вежливо.

— Так что не обессудьте, Палыч, — говорит.

— Большое спасибо, конечно, за лестное предложение, — говорит.

— Но только старпомом, пожалуй, у вас я не буду. Рожей не вышел.

Мы с ним потом долго друг друга подкалывали при сдаче вахты. По-свойски, как старпом старпома. Скользкий так и не признался, но и он наживку эту слопал, чтоб мне больше никогда лангустом не закусывать.

Имел я ввиду Гамлета, принца датского. "Выкуси, — говорит. — Не поиграешь на мне, чай не флейта." Какая там флейта — свистка хватает. И ведь все подряд на это соло на свистке покупались, даже Юрьич. Сбивает, если едва знакомы, и не знает ещё толком охмуритель, чем ты ему в дальнейшем пригодиться сможешь, а уже — душа нараспашку, сочувствия ищет, доверяет.

А павлин этот перед каждым хвост свой распускает, как перед очередной своей курицей. Трудно ему что-ли? Хвост-то — готовый уже. Я может и туго соображаю, но вот понял. Кукле спасибо. Хотя и не спаниель она, чтобы фазанов с павлинами гонять. Больше по части лягушек.

Такая вот Кукольная комедия, как говорит Скользкий.

И без чёрной метки обошлось.

Скользкий, тот наверняка таким исходом доволен был бы. А моя помполитская болезнь только пуще прежнего от такой быстрой капитуляции разыгралась. Бывает же такое.

***

С вечера солнце было хорошее.

От Кавказского берега оторвались к нулю часов. Скользкий на десять минут позже меня менял. И без всяких сигналов точного времени знали уже все трое, что часы в рубке на десять минут этих врут.

Тоже вот — мелочь. А Родион, механик вроде-бы, первым делом часы выставил. Я теперь с ним вахту стоял. Не хотел капитан Смоллет с Сильвером на одном мосту находиться. При смене вахт приходилось, правда, терпеть моё одноногое присутствие.

— Как считаешь, Радичек, не заштормит? — по-деловому так спрашивает.

— А прогноз же есть, — Родион ему.

— Есть у нас один, хоть и недоученный, но всё ж — радист. Грех не пользоваться.

Я чуть второй раз на кобчик свой злосчастный не сел. Получалось, как Горбатов ушёл, прогнозов моих никто и не читал даже. Причём, дважды в сутки.