Жюль Верн - Невидимая невеста

• Название: Невидимая невеста
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-86218-022-2, 5-86218-309-4

«Невидимая невеста» — это первоначальный (не отредактированный Мишелем Верном) вариант романа «Тайна Вильгельма Шторица».

---

Во всяком случае, комната Германа была пуста. Если окажутся пустыми чердак, бельведер и погреб под кухней, то можно смело утверждать, что хозяин и слуга ушли из дома, очевидно, с намерением больше не возвращаться.

— Вы не думаете, — спросил я господина Штепарка, — что Вильгельм Шториц знал о предстоявшем обыске?..

— Нет, господин Видаль, если он не спрятался в моем кабинете или в кабинете его превосходительства, когда мы разговаривали об этом деле!

— Когда мы пришли на бульвар Телеки, возможно, нас заметили…

— Согласен… Но как эти двое вышли из дома?

— Выбравшись на пустырь… через черный ход…

— Стены сада слишком высоки, а с другой стороны пролегает ров укреплений, через который невозможно перейти…

Итак, по мнению начальника полиции, еще до нашего прихода Вильгельма Шторица и Германа дома уже не было.

Мы вышли из комнаты через дверь лестничной площадки и быстро поднялись на третий этаж, где лестница заканчивалась.

Здесь был только чердак, протянувшийся от одного шпица до Другого. Свет сюда проникал через узкие форточки в крыше. С первого же взгляда стало ясно, что никто здесь не спрятался.

В центре чердака довольно крутая приставная лестница вела на бельведер, занимавший почти всю верхнюю часть дома. На него можно было попасть через люк, который откидывался с помощью противовеса.

— Люк открыт, — сказал я начальнику полиции, который уже ступил на лестницу.

— Действительно, господин Видаль. И поэтому-то здесь гуляют сквозняки… Сегодня сильный ветер!.. Флюгер скрипит на крыше!.. Мы ведь слышали…

— Однако, — заметил я, — мне казалось, что это был скорее скрип пола от шагов…

— Кто же мог ходить, раз никого тут нет…

— Может быть, наверху… господин Штепарк?..

— В этой воздушной клетке?.. Невероятно. Никого нет — ни здесь, ни в других помещениях дома!

Капитан Харалан, молча слушавший мой разговор с начальником полиции, проговорил, указывая на бельведер:

— Поднимемся!

Господин Штепарк первым поднялся по лестнице с помощью толстой веревки, свисавшей до пола.

Капитан Харалан, а затем и я последовали за ним. Можно было предполагать, что в этом узком пространстве поместилось бы не больше трех человек.

Действительно, это была своего рода квадратная клетка восьми футов в ширину и длину, высотой примерно в десять футов.

Там было довольно темно, хотя в пазы стоек, прочно закрепленных между балками крыши, были вделаны стеклянные перегородки.

Темнота объяснялась тем, что, как мы и заметили снаружи, были спущены толстые шерстяные занавеси. Но, как только их подняли, свет широкой волной хлынул через стеклянные стенки.

С четырех сторон бельведера взгляд мог охватить весь Рагз. Ничто не мешало обзору, более широкому, чем с террасы особняка Родерихов, однако меньшему, чем с замковой башни и башни Св. Михаила.

Я вновь увидел Дунай в конце бульвара, южную часть города, над которой господствовали дозорная вышка ратуши, шпиль собора, башня на холме Вольфанга. Вокруг простирались зеленые луга пусты, окаймленные вдалеке горами.

Спешу сказать, что на бельведере, как и повсюду в доме, не было никого! Господину Штепарку пришлось признать: этот полицейский десант не дал никакого результата и мы пока ничего не узнали о тайнах особняка Шторица.

Я сначала подумал, что бельведер служит для астрономических наблюдений и что здесь находятся приборы для изучения неба. Но нет. Там были только стол и деревянное кресло.

На столе лежали какие-то бумаги, и среди них — номер «Винер экстраблатт», где я прочитал статью о годовщине смерти Отто Шторица.

Несомненно, именно здесь его сын проводил часы досуга после работы в кабинете или, точнее, в лаборатории. Во всяком случае, он прочел эту статью, так как на ней — наверняка его рукой — красным карандашом был поставлен крест.

Вдруг послышалось громкое восклицание, полное удивления и ярости.

Капитан Харалан заметил на полочке, прибитой к одной из стенок, картонную коробку и сразу открыл ее… И что же он оттуда извлек?..

Свадебный венец, похищенный во время помолвки в особняке Родерихов!

X

Итак, по поводу вмешательства Вильгельма Шторица в ход событий, происшедших в особняке Родерихов, сомнений уже не оставалось! У нас была теперь материальная улика, а не просто предположения. Кто бы ни был виновником случившегося — сам Вильгельм Шториц или кто другой, — стало ясно, что, по крайней мере, он замешан в похищении венца, хотя мы и не могли объяснить сути дела!..

— Вы все еще сомневаетесь, дорогой Видаль? — воскликнул капитан Харалан дрожащим от гнева голосом.

Господин Штепарк молчал, хорошо понимая, что в этом странном деле еще много неясного. Действительно, хотя виновность Вильгельма Шторица бросалась в глаза, мы не знали, какие средства он использовал и сможет ли полиция, продолжая расследование, когда-либо их установить…

Хотя капитан Харалан обращался непосредственно ко мне, я ему ничего не ответил. Да и что можно было сказать?..

— Разве не он, этот мерзавец, — продолжал капитан, — оскорбил нас своей «Песнью ненависти», надругавшись над патриотическими чувствами мадьяр?.. Вы его не видели, но вы его слышали!.. Он был там, говорю я вам!.. Он был в середине гостиной!.. И я не хочу, чтобы остался хоть один лепесток от венца, оскверненного его рукой!..

Господин Штепарк остановил Харалана, когда он собирался разорвать венец.

— Не забывайте, что это улика, — сказал начальник полиции, — и она еще может пригодиться, если, как я полагаю, у этого дела будет продолжение!

Капитан Харалан отдал ему венец. Мы спустились по лестнице, осмотрев еще раз — безрезультатно — все комнаты дома.

Двери крыльца и решетки были заперты на ключ, и мы покинули дом в таком же состоянии заброшенности, в каком его нашли. Однако, по приказу господина Штепарка, двое полицейских на бульваре продолжали оставаться на посту.

Распрощавшись с господином Штепарком, взявшим с нас слово сохранять в тайне проведенный обыск, мы с капитаном Хараланом вернулись в особняк Родерихов.

Мой спутник не мог уже сдерживаться, и его гнев выражался в яростных словах и жестах. Все попытки успокоить его были бы тщетны. Впрочем, я надеялся, что Вильгельм Шториц уехал или уедет из города, когда узнает, что его дом подвергся обыску и что свадебный венец, который он украл — или приказал украсть (одно из двух), — находится в руках полиции.

Поэтому я просто сказал:

— Дорогой Харалан, понимаю ваш гнев… Понимаю, что вы не хотите оставить безнаказанным этого наглеца. Но не забудьте, что господин Штепарк просил ничего никому не говорить о венце, найденном в доме Шторица…

— А мой отец… а ваш брат… Разве они не будут интересоваться результатами обыска?..

— Несомненно, и мы им ответим, что не застали Вильгельма Шторица… что его, очевидно, уже нет в Рагзе… Это, впрочем, мне кажется вполне вероятным!

— Вы не скажете, что у него в доме был найден венец?..

— Скажу… Они должны знать, но излишне говорить об этом госпоже Родерих и ее дочери… Зачем причинять им еще большее беспокойство, произнося имя Вильгельма Шторица?.. Что касается венца, я сказал бы, что его нашли в саду особняка, и возвратил бы его вашей сестре!..

— Что!.. — вскричал капитан Харалан. — После того, как этот субъект…

— Да… Я уверен, что мадемуазель Мира будет счастлива получить обратно венец!..

Капитан Харалан, несмотря на свое отвращение, понял мои доводы, и было условлено, что я пойду за венцом к господину Штепарку, который, надо надеяться, не откажется мне его передать. Мне хотелось как можно скорее увидеть брата, все ему рассказать. Но больше всего я желал, чтобы его свадьба поскорее состоялась.

Как только мы пришли в особняк, слуга проводил нас в кабинет, где находились доктор и Марк. Их нетерпение было столь велико, что они начали задавать вопросы еще до того, как мы переступили порог кабинета.

Как же они были удивлены и возмущены, когда узнали, что произошло в доме на бульваре Телеки!

Мой брат никак не мог взять себя в руки. Как и капитан Харалан, он хотел наказать Вильгельма Шторица еще до вмешательства правосудия.

— Если его нет в Рагзе, — вскричал Марк, — значит, он в Шпремберге!

Мне вместе с доктором пришлось приложить немало усилий, чтобы его успокоить.

Я напирал на то, что Вильгельм Шториц, несомненно, уже уехал из города или поспешит это сделать, как только узнает об обыске в его доме. А то, что он укрылся в Шпремберге, маловероятно. Его, видимо, не найдут ни там, ни в другом месте.

— Дорогой Марк, — сказал доктор, — послушайтесь советов вашего брата, и не будем больше касаться этого вопроса, столь тяжкого для нашей семьи. Если постоянно не говорить о случившемся, то скоро все забудется…