Мухаммед Диб - Повелитель охоты

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Повелитель охоты"
Описание и краткое содержание "Повелитель охоты" читать бесплатно онлайн.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.
В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
Лабан говорит:
Уйти далеко. В другую баню. В другой квартал. В ночь, как можно дальше по уснувшим улицам. Для кого, для какого праздника одиночества оставляют пылать эти неиссякаемые огни? В другой конец, уйти в другой конец города, в ту пустоту, где царит лишь ночь, бесстрастная владычица. Рано или поздно мои глаза встретят ее.
Уйти сюда.
Никто не знает, где я очутился. Полиции господина Ваэда не придет в голову искать меня здесь.
А вот и еще преимущество — одному в этот час пользоваться парильней. Пещера, которая дышит паром и жаром. Целой жизни не хватит, чтобы исследовать все ее глубины. Над моей головой утопающая в тумане единственная лампочка пялится бесстыжим оком на мою наготу.
Плевать мне на этот взгляд. Отправив полусонного банщика, я опрастываю на себя шайку за шайкой. Хочется петь, кричать — все что угодно, лишь бы наполнить звуком эту подозрительную тень. И я начинаю. Тень отвечает. Великолепно резонирует. Кажется, будто теперь она сама подает голос, дождавшись наконец, чтобы ее на это вызвали. Вокализы долго прокатываются под сводами. Я слушал долго.
И вот я снова на улице. В ночи. Смотрю в одну сторону, в другую. Отшвыриваю подальше от себя сверток со старым грязным платьем. Я свободен.
Иду вперед. Чувствую, что банный жар подхлестнул, взбодрил меня. Вернуться домой? Нет такого дома, чтобы устоял! Да и потом, какой дом? Моя жена Рашида ждет меня? Какая жена, какая Рашида? Иду ходко. Не потому, что спешу оказаться там, куда направляюсь. Чтобы немного размяться. Улочки старого города — ход не сбавляю. Потом старая крепостная стена. Ночь перепрыгивает через нее. Я нет, я останавливаюсь на дороге, которая идет вдоль укреплений. Вот и она. Большая постройка, это она. Я говорю: это ты? Она спит. Нелюдимая. Массивная. Я поднимаю глаза к крыше. Света нет. Я говорю: ты спишь? Но они обычно не ложатся так рано. Нелюдимая, массивная, темная сверху донизу.
Тогда я поднимаюсь. Взбираюсь — почему бы и нет? — по длинной боковой лестнице. Подхожу к двери. Прикладываю к ней ухо. Все мертво в этом доме. Пока я говорю это, моего слуха достигают торопливые слова. Это голос человека, который спит и видит во сне страшные вещи. Я думаю: это голос госпожи Марты. Нужно ли войти? Я слушаю. Она умолкла. Нужно ли что-нибудь сделать? Слушаю еще. Слушаю.
Спускаюсь вниз. Я снова на дороге. Передо мной огромное строение. Потом отступаю до крепостной стены, не сводя с него глаз. И больше не двигаюсь. Стою и смотрю, наблюдаю за ним.
Ваэд говорит:
Уж ему-то, Си-Азалле, я не могу показать, что нервничаю. Не хочу, чтобы он заметил хоть малейший признак моей нервозности. Он мне надоел. Поначалу я чуть было не выгнал его прочь. Потом согласился его принять. Привычка. Он говорит, а я делаю вид, что слушаю.
Пускай выговорится. Все это меня нисколько не трогает. Я его не слышу. Он разглагольствует, а я расхаживаю по кабинету, прогуливаюсь; иногда останавливаюсь у окна, чтобы взглянуть на сады. Но, стоит мне оказаться у окна, я перестаю что-либо замечать. Поток течет, и запрудить его невозможно. Невозможно предугадать, чего он добивается. Я его не слышу. Я далеко, очень далеко отсюда.
Он не устроился, как обычно, в одном из кресел. Его аистиная фигура громоздится перед моим столом. Я вижу, как она, тусклая и изогнутая, барахтается в темном стекле, покрывающем стол, словно увязла в нем. Он всегда был болтлив. Но сегодня он превзошел самого себя; он даже толком не выговаривает слова, а выплевывает их в шипении слюны; при этом он вытягивает шею, упрямо упираясь своими длинными пальцами в стекло на столе.
Внезапно я слышу:
— Эта смерть — скорее всего несчастный случай, даже наверняка несчастный случай. Но ты так хотел ее, так желал — или желал чего-нибудь подобного, — (тут он на миг умолкает, чтобы перевести дух), — что она уже не может считаться несчастным случаем! Это больше, чем случай, это…
Я говорю:
— Что же?
— Это… это… убийство или по крайней мере нечто в этом роде.
Я смеюсь. Это сбивает его с толку. Он теряется. Я говорю:
— Нечто в этом роде — это все, что ты способен придумать?
— Да, убийство и… еще нечто иное, — глупо бормочет он.
Я сохраняю хладнокровие. Не хватало еще потерять его из-за этого огородного пугала! Я слушаю. Слушаю, не пытаясь сократить дистанцию, которую держу между ним и собой. Слушаю со скукой.
— Убийство, — выдыхает он. — Убийство, но не такое, какое замышляют и совершают открыто. И главное — не из ненависти! А по вполне определенной причине. Причинам!.. По причинам… о Господи, как мне это знакомо!.. Нужно знать, нужно понимать… Но я думаю, что понимаю. Не из ненависти к нему, но из ненависти к чему-то, с чем Маджар не имел ничего общего. А может, и имел. Но что? Из ненависти к другим людям, а он явился лишь посредником в этом деле? Убийство через посредника? Совершенное так, как открывали бы запрещенный, перегороженный путь; быть может, даже не запрещенный, но считающийся таковым. Чтобы открыть путь, дверь. Но дверь, ведущую куда?
Не отходя от окна, я улыбаюсь. Он смотрит на меня, и это в очередной раз лишает его дара речи.
Я говорю:
— У меня такое ощущение, что стало легче дышать.
Он ошеломлен. Не знаю, что он понял. Он позеленел, как труп. Словно увидел, как перед ним возник призрак и идет к нему, протягивая руки.
— Чего ты боишься? — говорю я.
Он лепечет:
— Тебя.
И, помолчав, с запинкой добавляет:
— Твоей души. Того, что ты даешь в ней прочесть. Того, что там можно различить.
— Ты жертва заблуждения, даю слово.
Я продолжаю говорить, я слышу свой голос; мимо моей воли в нем начинает звучать назидание:
— Есть души, которые не понять никогда, даже если они созданы тобою.
— Истинная правда. После стольких лет.
— Счастлив слышать это от тебя.
Он восклицает:
— Радуйся в одиночку, поскольку в данном случае это ох как верно!
— Не имеет значения, в одиночку я буду радоваться или нет. Все будет продолжать идти так, как началось.
— До каких пор? Господи, до каких пор?
— До таких!
Прежде чем я успеваю разразиться неудержимым истерическим смехом, рвущимся у меня из горла, он исчезает. И наступает тишина.
Наконец-то тишина.
Тижани говорит:
Я, Тижани из рода Улад Салем, знал это. Они принесли его сюда. Наши доставили его останки. Они забрали его ночью без ведома его друзей и тех, из той деревни, обманув бдительность всех. Они сразу же сообразили, что нужно делать. Что они обязаны сделать. Теперь он не уйдет. Никогда. Я знал это с тех пор, как увидел его впервые.
Тогда я сказал себе: этот Маджар, который еще зовется Хакимом, — он самый и есть. Он — и никто другой. Он будет нас защищать. Теперь он вернулся и похоронен в нашей земле. Теперь он живет с нами, и никто, кроме нас, не будет этого знать, никогда не узнает, похоронен ли он где-либо или исчез неизвестно куда. Я знал, что он вернется. И он вернулся. Он словно растворился в окружающем, он как бы везде и нигде, более живой, более реальный после смерти, чем при жизни.
Мы ушли безымянными, мы отправились в глубь страны, мы сами придумали себе путь. А может быть, все это проделали наши предки. Мы пустились в дорогу посреди желтых хлебов и зеленых виноградников, остановились у одного источника, потом у другого — черного, прозрачного и холодного, как глаз. И все это были они, наши предки, — шагали, останавливались, утоляли жажду. Мы получили пищу: ячменный хлеб, оливки, инжир… Вот только не получили покровительства, защиты. И все это были, возможно, они, наши предки. Солнце вело нас — нас или их, — потом завело неведомо куда. Небо зажглось и погасло. Земля открылась и поглотила нас. Они или мы по-прежнему были без защиты, без покровительства. И мы узнали, что весь этот край вместе с нами (с ними) жаждет охраны. А сегодня сиротство кончилось.
Сегодня наша земля сродни лепешке, вынутой из печи для утоления голода. Мы можем без стыда кормиться — те и другие. Сиротство и дни, когда приходилось плакать и искать, садиться в пыль и открывать сердце, кончились. Наши женщины суетятся, как в праздник. Наши товарищи — те, что принесли его сюда, — расхаживают повсюду с беспечным видом. Как будто они не сделали ничего выдающегося, не отличились. Как будто вообще ничего никогда не делали.
В бытность свою еще человеком, а не святым, он говорил:
— Вода, которую мы пришли искать, вода, ради которой мы проделали весь этот путь.
Святой, еще не закопанный в нашу землю и вечно живой. А я ему в ответ:
— Терпение.
Именно так я ему и говорил.
Кил Ахмад ходит пасти овец на равнину. Но его женщины — жена и теща, старая карга вдова Хенни, — сообща его обдирали. Бывало, не успеет он вернуться, как они на него набрасываются: «Когда ты заработаешь мне на такие же бабуши, как у моей сестры?» «А когда ты заработаешь мне на платок?» Он никогда не оставался дома больше двух-трех дней. На прошлой неделе их ссору слышали во всей деревне. «Пошел к черту, оборванец!» — вопили обе и, вооружась дубинками, охаживали его почем зря. Он же кричал: «Горе мне! Позор! Это мне заслуженная кара!» Когда им надоело его лупить, мать сказала дочери: «Одеяло и циновку оставь себе. Я забираю обе овечьи шкуры. А этот голодранец ничего не заслужил, пускай обходится как знает». Сегодня они помирились, снова живут вместе, и довольнее их никого не сыщешь.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Повелитель охоты"
Книги похожие на "Повелитель охоты" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Мухаммед Диб - Повелитель охоты"
Отзывы читателей о книге "Повелитель охоты", комментарии и мнения людей о произведении.