А. Лосев - Гомер

• Название: Гомер
• Автор: А. Лосев
• Издательство: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства Просвещения РСФСР
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 1960

Книга возникла на основе специального курса (лекции и семинарские занятия) по Гомеру в Московском государственном педагогическом институте имени В.И.Ленина. Лежащее в основе этого курса исследование было произведено еще в 30-х годах и неоднократно перерабатывалось.

Автор хотел ближе познакомить читателя с научной литературой по гомероведению. В тех случаях, где автор находил нужным, он самолично переводил греческий текст Гомера и ради точности, конечно, в прозаическом виде. В остальных случаях, где не требовалась тщательная точность, цитаты приводились по переводам В.В.Вересаева.

Государственное учебно-педагогическое издание

Министерства просвещения РСФСР

Москва 1960

От Evmir — укладчика данной версии:

Сканирование этой книги было некачественным — постраничная нумерация сносок была заменена почастной. Большинство примечаний ссылалось лишь на литературу по теме Гомера. Упрощённое форматирование, сохранение в. doc. Нумерация страниц была в квадратных скобках!(?)

Итак, нумерация страниц и примечания (кроме важных) удалены, список литературы перемещён в конец книги (хотя многое очевидно устарело:-)

Мусор вычищен, осуществлено форматирование, выделены названия глав.

Сокращения исправлены;

Ил.=Илиада

Од. — Одиссея

вып.=выпуск

изд.=издание

объясн.=объяснения

п.=песнь

полн.=полное

сл.=слог

соч.=сочинение

собр.=собрание

стр.=страница

т. к.=так как

ук.=указанное

указ.=указанное

Приятного чтения!

14.10.11

---

Таким образом, торговля в гомеровском мире имеет самое ничтожное значение, хотя она уже, несомненно, возникает. Ее бывает трудно отличить и от дружеского обмена подарками и от прямого грабежа. Деньги, конечно, еще отсутствуют. Кроме того, хотя греческие цари и не прочь иной раз пуститься в то или другое торговое предприятие, самая стихия этой торговли все-таки им чужда. Когда феакиец Евриал заподозрил в Одиссее купца, разъезжающего по морям, то тот обиделся и назвал его наглецом (VIII.159–166).

С торговлей же шло рука об руку и развитие ремесла.

в) У Гомера упоминаются различные ремесленники: кузнецы, плотники, кожевники, горшечники, ткачи, золотых и серебряных дел мастера, а также прорицатели, певцы, лекари и глашатаи. Уровень ремесла чрезвычайно высок. Как мы увидим ниже, изложение у Гомера буквально пересыпано упоминаниями разного рода высокосортных изделий, художественно-сработанного оружия, одежды, домашней утвари, искусно построенных дворцов. За ремесленниками идет и демос, начинающий разоряться и отчуждаться от родных мест. Еще более бесправны переселенцы-метанасты, картину работы которых мы можем найти в "Одиссее", XVIII.357–375, и батраки-феты, поденщики, часто близкие к рабам (Одиссея, IV.643–645) и попадающие в полную кабалу к хозяину, как Аполлон и Посейдон к Лаомедонту (Илиада, XXI.441–459). Эта картина служения Аполлона и Посейдона в виде смертных у троянского царя показывает, что бесправие батраков в своей самой неприглядной форме хорошо известно Гомеру. Указанное место из "Илиады" для социально-исторического анализа заслуживает самого глубокого внимания. Агамемнон резко противопоставляет себя беднякам (Илиада, IX.125–267). Общеизвестны слова Ахилла в Аиде о горькой доле батраков. Одинокая пряха едва-едва зарабатывает хлеб себе и своим детям (XII.433–435). И уже совсем по-гесиодовски Гомер, вопреки множеству других своих текстов, прославляет Зевса как принцип справедливости, утверждая, что он обрушивается бурей и ливнем на людей, злых и неправых, которые (XVI.386–388)

. . . . . неправый

Свой совершают на площади суд и насилия множат,

Правду теснят и ничуть наказанья богов не страшатся.

Наконец, у Гомера мы встречаем нищих, которые уже совсем немыслимы в родовой общине, где все являются своими и родными. Об их жалком и унизительном положении можно судить по тому Иру, который стоял на пороге перед пирующими женихами и выпрашивал себе подаяния и с которым Одиссей, тоже в виде подобного нищего, затеял драку (XVIII.1-100).

г) Рабство в патриархальном виде, но с предвестьем наступающей классовой борьбы. У Гомера мы находим также и рабов. Эти рабы пока только рабы-пастухи и рабы-домашние слуги. Имеются также привилегированные рабы — свинопас Евмей, даже имеющий собственного раба и собственное помещение, и нянька Одиссея, Евриклея. Евмей сам, в отсутствие хозяина, строит по собственному почину 12 закут для свиней и обносит весь этот скотный двор обширным забором (Одиссея, XIV.7-16), строит дом, сам режет свиней из хозяйского стада для угощения прибывших, целуется со свободными при встрече, как будто бы и сам он свободный. Это в полном смысле слова друг Одиссея и родной для него наставник, почти руководитель. От таких привилегированных рабов резко отличаются рабы — коровники, свинари, пахари. Как предвестие надвигающегося классового рабовладения можно рассматривать дикую расправу Одиссея с неверными рабами — особенно казнь Мелантия и повешение служанок (Одиссея, XXII.471–477). Но если эта расправа Одиссея со своими рабами вызвана их виной, то Гомер вполне понимает, что бесчеловечное отношение к рабам может возникать и совершенно без всякой вины со стороны рабов. Андромаха ровно ничем не провинилась перед Ахиллом, и тем не менее он перебил ее родственников, когда брал ее в плен. Она остро переживает свое бесправие, а также бесправие и своего ребенка (Илиада, XXII.477–499). Самому Гектору принадлежат страшные трагические слова (VI.450–466):

Но сокрушает мне сердце не столько грядущее горе

Жителей Трои, Гекубы самой и владыки Приама,

Горе возлюбленных братьев, столь многих и храбрых, которых

На землю пыльную свергнут удары врагов разъяренных, -

Сколько твое! Уведет тебя меднодоспешный ахеец,

Льющую горькие слезы, и дней ты свободы лишишься.

Будешь, невольница, в Аргосе ткать для другой или воду

Станешь носить из ключей Мессеиды или Гиппереи;

Необходимость заставит могучая, как ни печалься.

Льющую слезы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:

"Гектора это жена, превышавшего доблестью в битвах

Всех конеборных троянцев, что бились вокруг Илиона".

Скажет он так и пробудит в душе твоей новую горесть.

Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства.

Пусть же, однако, умру я и буду засыпан землею,

Раньше, чем громкий услышу твой вопль и позор твой увижу!

Даже царь Приам и тот прекрасно представляет себе жестокую власть силы победителя над побежденным. Когда лучшие из его сыновей погибли, он, в от-чаянии не стесняясь, обращается к оставшимся с такой речью (XXIV.253–255, 261 слог):

"Живо, негодные дети! Скорей, срамники! Пред судами

Вместо могучего Гектора вы бы все лучше погибли!

О, я несчастный, несчастный!..

Эти лгуны, плясуны, герои в делах хороводных,

Воры, расхитчики коз молодых и барашков народных!.."

У Гомера можно найти даже понимание непродуктивности рабского труда (Одиссея, XVII.320–323):

Если власти хозяина раб над собою не чует,

Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться.

Лишь половину цены оставляет широкоглядящий

Зевс человеку, который на рабские дни осужден им.

Если у Гомера все вообще социальные силы находятся в движении и содержат в себе рудименты разных эпох, то это особенно нужно сказать о рабстве. Прежде всего обращает на себя внимание то обстоятельство, что у Гомера почти совсем отсутствует терминология позднейшего, именно классического рабовладения. Такой технический термин, как doylos совершенно отсутствует у Гомера; а производные от этого существительного термины не носят ярко выраженного рабовладельческого смысла и даже вообще почти не употребляются в производственном смысле. Специфический для развитого рабовладения термин, обозначающий раба, andrapoys употребляется во всем эпосе только единственный раз (Илиада, VII.475). Мы бы только не стали прибегать к устаревшей механистической терминологии в гомеровском вопросе и говорить здесь об интерполяции. Это не столько интерполяция, сколько просто развитие самого эпоса, не прекращавшееся, как мы знаем, вплоть до александрийских времен. Третий термин позднейшего рабовладения oiketes тоже не употребляется у Гомера, а близкое к нему обозначение раба oikeys употребляется не только в отношении рабов, но и в отношении свободных. Гомер пользуется своей собственной терминологией, которая после него уже не употреблялась. Раба называют у него dmos или в женском роде — dmoe, женщин-рабынь называют просто "женщины", и amphipolos — ближайшая к госпоже прислужница тоже, вероятно, рабыня. В противоположность терминологии классического рабства эти термины употребляются у Гомера десятки раз.

В "Илиаде" рабство носит еще патриархальный характер, в то время как в "Одиссее" отчуждение раба от господина безусловно растет. Число рабов-мужчин поразительно уступает числу рабынь-женщин, что тоже указывает на примитивность использования рабского труда. Все ремесленники свободные.

У Гомера поражает также и то обстоятельство, что труд раба и труд свободного производителя, вообще говоря, дифференцируется очень слабо. Так, еду готовят женщины, которых можно считать рабынями, но, когда к Ахиллу является знаменитое посольство от Агамемнона, то и Патрокл, и сам Ахилл "богоравный" вперегонки спешат зажарить мясо и приготовить вино для гостей. Изображение этого дает повод Гомеру внести в свой рассказ целый эпизод и притом весьма красочный (Илиада, IX.201–216). Когда Навсикая собирается ехать на море полоскать белье, то Алкиной запрягать мулов приказывает рабам (Одиссея, VI.69–71); а когда Навсикая возвращается, то этих мулов распрягают уже ее собственные братья (VII.5 слог). Из слов Навсикаи (VI.58–65) видно, что она вообще обстирывает не только самого Алкиноя, но и пятерых его сыновей с женами. Обычно приводятся места из "Одиссеи" об изготовлении Одиссеем для себя плота и кровати. Но Одиссей не менее того занимается также и пахотой, а его отец не хуже самих рабов и вместе с ними работает и в саду и в огороде. Другими словами, резкого разделения между рабским и свободным трудом у Гомера не наблюдается. Все это указывает на ничтожное развитие рабства, что является несомненным отражением социально-экономической действительности первых столетий I тысячелетия до н. э., т. е. периода образования гомеровского эпоса, когда раннее рабовладение крито-микенской культуры было снесено дорийским переселением вместе со всей крито-микенской культурой и снова водворилась родовая община, подходившая, правда, у Гомера к своему концу.