В. Цареградский - По экрану памяти: Воспоминания о Второй Колымской экспедиции, 1930—1931 гг.

• Название: По экрану памяти: Воспоминания о Второй Колымской экспедиции, 1930—1931 гг.
• Автор: В. Цареградский
• Издательство: Магадан: Кн. изд-во
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1980

Герой Социалистического Труда, участник Первой Колымской экспедиции, руководитель Второй, Третьей и Четвертой экспедиций, а с 1938 года руководитель геологоразведочной службы Дальстроя В. А. Цареградский делится воспоминаниями об экспедиции 1930–1931 годов, которая, наряду с другими, составила значительную страницу в истории планомерного исследования и освоения Северо-Востока СССР.

---

Я подтвердил это, пояснив, что в противном случае пропадет сезон геологопоисковых работ. Мы наметили план дальнейшего сотрудничества с ним. Шур дал мне немало полезных советов, и, условившись о следующей встрече, мы расстались.

Экспедиция формируется

Рабочий день в институте давно закончился. Гулко раздавались мои шаги по опустевшим коридорам. Я шел, испытывая двойственное чувство: с одной стороны, меня охватывала гордость за оказанное доверие и радость от того, что экспедиция состоится; с другой — я был ошеломлен огромной ответственностью, грандиозностью задач, возложенных на нашу экспедицию и на меня лично.

Апрельский день угасал, когда я спустился по широкой лестнице величественно-прекрасного, здания Геолкома, так хорошо знакомого мне еще со студенческих времен, когда я работал у профессора Рябинина. Ведь я мог бы продолжать свои занятия палеонтологией, а вместо этого еду на Колыму, на край света — искать золото. Подтвердятся ли наши предположения о его больших перспективах? Оправдаются ли крупные затраты на организацию экспедиций? Все эти мысли теснились в моей голове.

Хотелось пройтись пешком до Невского проспекта, остыть, привести в порядок мысли, немного проветриться. И я медленно направился к набережной.

Легкий ветер принес с Невы чуть уловимый аромат весны — запах влажной свежести не то от освободившейся ото льда реки, не то от оттаявшей земли. Этот весенний дух будоражил, звал к странствиям, туда, на Север, в тайгу.

Незаметно я вышел на набережную Невы и направился вдоль гранитного парапета к мосту Лейтенанта Шмидта. Шире открылся горизонт. Приятно, освежающе веял ветерок. Сколько раз уже проходил я здесь, будучи студентом!.. А когда еще придется мне вновь увидеть набережную Невы?!

Заметно смеркалось. Крыши и верхние этажи зданий на противоположной стороне Невы еще были освещены, и в низких окнах отражалось пламя вечерней зари. Вдали блестел купол Исаакиевского собора. Закатное небо затягивалось сверху пепельными и серебристыми тучами. Выше, между туч, темнеющее небо слабо светилось, словно откуда-то изнутри оно излучало зеленоватый свет, тускнеющий в вышине.

Пленительная красота вечера, тихие волны музыки Грига, плывущие из чьего-то открытого окна, настраивали на лирический лад. Невольно вспомнились стихи…

…Было это небо, как морская карта.
Желтый шелк сегодня, пепельный вчера…
Только в Ленинграде на исходе марта
И бывают эти вечера!..

Нет, не только в Ленинграде такие светлые вечера! Как неповторимо очарование белых ночей на далекой Колыме! И любовь к родному Ленинграду уже не могла заглушить неодолимой тяги к тем краям…

Мысли снова вернулись к предстоящей экспедиции. Но они уже были другими. Скорее, скорее за работу! И торопливо шагая к остановке трамвая, я чувствовал, как мне необходимо быстрее увидеть свою жену Марию Яковлевну и Евгения Ивановича Игнатьева, жившего с нами в соседней комнате. Мне не терпелось рассказать им все, поделиться своими мыслями, планами, чтобы вместе начать обдумывать, обсуждать все вопросы, связанные с предстоящей экспедицией.

Нужно сразу заняться оформлением планов, смет, списков состава экспедиции, снабжением, заказами снаряжения. Сколько предстоит дел в самые сжатые сроки!

Припомнилось, как неоднократно в Южно-Алданской и в Первой Колымской экспедициях мы испытывали трудности из-за отсутствия, казалось бы, незначительной мелочи. Например, рабочие Алданской экспедиции (многие из них были горожанами или крестьянами, не знающими условий походной жизни), коллектор, да и я, очень нуждались в починочном материале. При ходьбе по острым обломкам камней в осыпях одежда и обувь быстро изнашивались. Прохудившиеся подошвы и головки ичиг [5] нечем было зашить. Ни кожи, ни дратвы или хотя бы суровых ниток, ни вару, ни кусков брезента у нас не было. Начальник экспедиции и заведующий хозяйством упустили это из виду или не завезли по незнанию. Особенно плохо становилось осенью, когда начинались заморозки. Нам приходилось затыкать дыры в обуви сухой травой, которая крошилась, вылезала, вынуждая на ходу переобуваться, чтобы заменить ее. В походе даже при небольшой заболоченности обувь быстро промокала, и ноги зябли. Мы чертыхались. Не меньше нас мучились и конюхи. Нечем было сшивать сбрую, которая от частых переходов через густые заросли кустарников и леса тоже быстро изнашивалась. Приходилось примитивно связывать, ее веревками, которых, кстати, тоже не хватало.

А в Колымской экспедиции мы испытывали острую нужду в дымчатых защитных очках. В марте, а особенно в апреле и мае яркий солнечный свет, усиленный отражением от снежной поверхности, вызывал воспаление глаз. Купить такие очки на месте было невозможно. Многие, кто не имел их, теряли работоспособность и вынуждены были по нескольку дней отсиживаться в затемненной палатке или бараке, а затем ходить с повязкой на глазах из слабопросвечивающей ткани.

Всплывали также в памяти комические, а порой даже драматические случаи, например из-за отсутствия пуговиц.

И впоследствии, составляя списки, я старался учесть все, что могло пригодиться в будущем. Кроме продовольствия, одежды, обуви, палаток, брезента, свечей, спичек и прочего снаряжения и материалов приходилось включать еще очень многое. При этом я не раз обращался к своим товарищам, особенно к тем, кто много скитался по тайге, вдали от жилых мест, просил их подумать, вспомнить, не пропустил ли я что-нибудь нужное.

По опыту Первой экспедиции нужно было предусмотреть некоторый материальный фонд и для расчета с местным населением за аренду лошадей, оленей, перевозку грузов зимой, за покупку мяса и других необходимых вещей и продуктов. За деньги ни возить, грузы, ни сдавать в аренду лошадей, ни продавать мясо или выполнять какие-то другие услуги местные жители не соглашались. Не помогали никакие уговоры. Ведь за деньги в тайге и поселках они ничего не могли купить. Все необходимое в то время они приобретали за пушнину и оленину лишь раз в год на ярмарках, потому что снабжение коренного населения Колымы, да и всего Северо-Востока страны, было тогда очень затруднительным.

Вместе с тем весь груз, учитывая ограниченные возможности его перевозки от побережья к базе экспедиции, нам нужно было строго рассчитать по минимально необходимым нормам, без избытка.

Обо всем этом я думал в вагоне пригородного поезда по дороге к станции Тайцы, где мы тогда с женой снимали комнату.

Но вот и остановка. Сумерки уже погасили все краски. Синеватая темнота почти скрывала дома, Смутно выделялись лишь контуры ближайших крыш. Меня окружала тишина. Поезд, удаляясь, громыхал все глуше и глуше.

Здесь, вдали от города, сильнее чувствовалась свежесть чистого воздуха. Еще острее пахли набухающая кора деревьев, пробуждающиеся почки. От влажной земли поднимался настой пряной прелости прошлогодних листьев, шуршавших под ногами.

Я поспешил к временно приютившему нас домику в саду, чтобы поскорее порадоваться вместе с женой и Евгением Ивановичем очень важным для нас событиям.

Ма (так я называл жену) встретила меня на пороге. Из-под каштановой, по-мальчишески трогательной челки, прикрывавшей высокий лоб, на меня вопросительно смотрели ее большие, выразительные глаза.

— Как ты поздно сегодня! — встревоженно прозвучал ее голос. Но, вглядевшись, в мое лицо, Ма улыбнулась, сразу догадавшись, что вести радостные. У нас с женой уже тогда сложилась та глубокая дружба, когда делится все вместе — и радость и горе.

— Неужели утвердили экспедицию?! — с волнением спросила она.

— Кажется, утвердили. И я буду ее возглавлять.

— Почему — кажется? Разве не решено окончательно? — удивилась она.

— Давай-ка позовем Евгения Ивановича, и я расскажу вам все по порядку, — улыбаясь, ответил я.

Евгений Иванович был надежный товарищ. По окончании, работы Первой Колымской экспедиции, чтобы нам не разлучаться надолго, он тоже приехал в Ленинград и поселился на той же даче.

Вскоре мы втроем сидели за столом. Проголодавшись за день, я торопливо глотал картошку, которую подкладывала на тарелку жена, пил чай с ломтями черного хлеба и рассказывал о событиях дня. И Ма и Евгений Иванович, все больше оживляясь, задавали мне вопросы, уточняли детали — ведь оба будущие участники экспедиции.

Удовлетворив наконец их любопытство, я решительно сказал:

— Ну все, други мои, «кончен день забав». Теперь нам предстоит засучив рукава прямо с утра заняться подготовкой к отъезду. Мы должны как можно быстрее приобрести все необходимое, не упустив ни одной мелочи. Дел у нас очень много, а времени в обрез. Потому давайте сразу распределим, что нам делать, и пусть каждый тщательно продумает, вспомнит и запишет все, без чего трудно обойтись в тайге. Ведь там мы ничего не сможем достать.