Герман Матвеев - Новый директор

• Название: Новый директор
• Автор: Герман Матвеев
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Детская проза
• Год: 1961

Книга продолжает известную повесть Г. Матвеева "Семнадцатилетние", посвященную школьной жизни. Здесь тот же главный герой — Константин Семенович Горюнов. Как и в первой книге события развертываются не только в школе, но и за ее стенами: в милиции, куда попадают несколько школьников, втянутых в воровскую шайку, дома в семьях, где по разному относятся к воспитанию детей. В центре повести — проблема воспитания школьников в труде. Перед читателем проходят интересные типы школьников, родителей, педагогов, руководителей школьного дела, честных и самоотверженных в своем благородном труде.

---

32. День продолжается

Мария Васильевна ушла обедать, а летчик по-прежнему сидел над бумагами и что-то прилежно выписывал себе в блокнот. Директор был в своем кабинете.

— Как дела, Михаил Петрович? — громко спросил он.

— Да вот в-видите, занимаюсь рекогносцировкой… Д-документов много… А вы?

— Я тоже с документом вожусь. Приемо-сдаточный акт готовлю. Может быть, устроим перекур, сходим куда-нибудь перекусить?

— Да нет… я некурящий. Надо з-закончить. У меня такое правило.

— Хорошее правило, — подхватил Константин Семенович, выходя из кабинета и потягиваясь. — А почему вас так рано демобилизовали, Михаил Петрович? Вы же еще не старый.

— Ничего не поделаешь. Износились какие-то ц-центры, — летчик постучал карандашом себя по виску. — На испытаниях свалился со стула… Мы регулярно проходим медицинские комиссии и испытания.

— Но может быть, это временное?

— Да нет уж… т-теперь конец. Всё, что мне положено господом богом, отлетал, — с горькой иронией проговорил летчик. — Между прочим в списке родителей нашел двух знакомых. С одним из них служил в армии, до войны… З-затем вот еще какая штука, Константин Семенович… Вы знаете, с-сколько ребят растут без отцов?

— Точно не знаю… Процент безотцовщины в среднем одинаков для всех городских школ.

— В чем дело, Константин Семенович? Ну в старших классах понятно: многие отцы п-погибли на войне. Но там и процент выше. А в младших? Они же родились после войны! С-сидел вот… и думал.

— Ну и до чего же вы додумались?

— Н-не знаю… н-не могу сказать. А вы знаете?

— Знаю. Во многом это результат воспитательной работы.

— В-вот, вот! Я тоже думал что-то такое… Отцы этих детей р-родились в наше время… Черт знает, что!.. А кто должен нести ответственность за такое явление?

— Ответственность за безответственность? — шутливо переспросил Константин Семенович. — Все понемножку. Сложный это вопрос, Михаил Петрович. На голодный желудок нельзя заниматься такими проблемами. Надо пообедать. Пойдем. Недалеко от нас я видел столовую…

В школе стояла тишина. Ребята разошлись по домам на обед, но из глубины коридора гулко доносились взрывы звонкого смеха и что-то вроде перебранки.

— Слышите? Это они уже осваивают свою фабрику-кухню, с улыбкой сказал Константин Семенович, прислушиваясь к шуму. — Нетрудно представить, что там происходит…

— А что?

— Играют в столовую. Слышите, как им весело?

Константин Семенович не ошибся. Девочки действительно играли в столовую и очень веселились. Виолетта Макарова взяла на себя роль обедающей, а Фаина Селезнева официантки.

— Это не столовая, а какая-то тошниловка! — возмущалась Виолетта, бегая по залу. — Я всё зубья здесь поломала! Где жалобная книга! Кто у вас повар? На мыло таких поваров!

Фаина, тараща испуганно глаза, еле поспевала за ней. В руках она держала битую тарелку, на которой лежал кусок хлеба. Хлеб часто падал. Фаина поднимала его, наспех вытирала о юбку и снова клала на тарелку.

— Не беспокойтесь, пожалуйста. Всё в порядке! Всё хорошо! Попробуйте вот это блюдо, — угодливо твердила она. — Самый первый сорт… Аля-пуаля… Дюшес поджаристый!

— Что? Не желаю! Жалобную книгу! И живот болит… И челюсти свело!..

На подоконнике сидели зрители и от всей души смеялись. Особенно громко и заразительно хохотала Поля. От смеха она свалилась с подоконника и, присев на корточки, стонала:

— Ой, лишеньки… ой, умру! Ты поплюй, поплюй еще! — подсказывала она, когда Фаина вытирала подолом упавший хлеб, и снова хохотала, захлебываясь и повизгивая.

Виолетту поощрял успех. В голосе ее вдруг появились новые интонации. Не переставая возмущаться и по-прежнему выкрикивать короткие фразы, она изменила походку, жесты, и сразу стало видно, что изображает она теперь сердитую мамашу.

— Это что за мода! Кто вам разрешил эксплуатировать младенцев? Ребеночкам нужно еще соску сосать, а вы их уборщиками сделали? Я не позволю! Фи, как тут пахнет! Сколько тут всякой грязи! Прекратить это безобразие! Где мой ребеночек? Что вы с ним сделали?.. Я не какая-нибудь! Я жена главного начальника… Я… Я… — Дальше у «Леонтьевой-мамаши» не хватило слов, и она остановилась.

Фаина растерялась. Неготовая к резкой перемене роли, девочка не знала, кого она должна сейчас изображать, и сначала вместе со всеми захлопала в ладоши, но быстро нашлась.

— Мамаша, не волнуйтесь! — вдруг заговорила она низким успокоительным голосом хорошо известной всем учительницы и медленно «поплыла» к Виолетте. — Ваш ребеночек абсолютно цел и невредим. Абсолютно!.. У него даже усы растут. Нельзя же так!

Поля всплеснула руками, взвизгнула и закатилась теперь уже беззвучным смехом.

Константин Семенович, стоявший в дверях, сделал знак летчику и, не желая мешать девочкам, тихо направился к вестибюлю.

— Вот разошлись-то! — сказал Михаил Петрович.

— Да. Настроение сильно приподнятое. Дурачатся… — с улыбкой произнес Константин Семенович. — Как телята на лугу…

— Кого-то передразнивают?

— Наверно, кого-нибудь из учителей. Заметили, какая у нее стала походка, жесты, и все узнали… Способная девочка.

— А вы считаете это н-нормальным, Константин Семенович? — осторожно спросил летчик.

— Такой смех? Ну, конечно. Смех — это здоровье… Лучше всяких витаминов.

— Нет, я имею в виду д-другое… Повод для смеха! Они высмеивают учительницу…

Константин Семенович насторожился. Они вышли в пустой вестибюль и остановились.

— Ну так что? — спросил он.

— М-многие считают, что такое н-неуважительное отношение к старшим… — летчик замялся, подбирая нужное определение. — Нехорошо и… как бы сказать… роняет достоинство человека?

— И что же я должен был сделать по-вашему?

— Н-не знаю.

— Войти к ним и с возмущением прекратить недозволенное веселье? — спросил он. — Прочитать нотацию. А может быть, и наказать виновниц?

— Ну, зачем же…

— А как бы вы поступили на моем месте?

— Я? М-мне трудно представить себя на в-вашем месте. Ведь я не педагог.

— Мы все бываем педагогами. И не только родители… Позвольте, но ведь вы офицер и всё время занимались воспитанием!

— Ну, в армии д-другое дело.

— Не вижу разницы.

— Там взрослые люди.

— Ну так что? Методы другие, но законы одни. Терпимое отношение к шутке, к дружескому шаржу нужно воспитывать везде. В школе, в армии, в жизни.

— С-совершенно согласен.

— Очень рад. Честно говоря, вы меня немного напугали, — сознался директор. — Председатель родительского комитета будет задавать тон…

— Нет, нет. В-вы меня не так поняли, Константин Семенович, — заволновался летчик. — Я и сам не выношу ханжества. Как раз в армии у меня были такие столкновения… Потому я и з-затеял разговор…

Кончился перерыв на обед. Детей заметно прибавилось и в помещении и на пустыре. Соскучившиеся за лето друг по другу, школьники словно с цепи сорвались. Суетятся, бегают с места на место, затевают игры. Кое-кто из вновь прибывших и еще не разобравшихся в том, что происходит в школе, стоят группами в сторонке и, переговариваясь, наблюдают. Другие бродят по зданию, не зная, к чему приложить свои силы.

Мальчики быстрее находят дело по душе и «оседают», главным образом, на пустыре строить собственный стадион хочется чуть ли не всем.

Девочки не так решительны, и прежде чем взяться за работу, расспрашивают, думают и сомневаются.

Игры и шалости иногда кончаются не совсем весело. Вот кто-то подставил ножку пробегавшему мимо мальчику, и тот растянулся на земле, и не только перемазался, но и поставил на лбу шишку. В другом месте устроили «кучу малу».

Кто-то из маляров не может пропустить мимо проходящих или любопытных, чтобы незаметно не мазнуть белилами… Наконец, виновника обнаружили.

— Вот, Константин Семенович… этот тип безобразничает. Всех перемазал! — пожаловался Артем Китаев, притащив за шиворот испачканного краской худенького востроносого пятиклассника.

— А зачем вы его держите, Китаев?

— Чтобы не удрал.

— Куда же он удерет? Отпустите. А вы хорошо знаете, что это он?

— Ну конечно хорошо, Константин Семенович. Сначала мы не понимали, в чем дело! Как только спустится кто-нибудь вниз, обязательно приходит перемазанный. У кого спина, у кого брюки, у девочек юбки… У меня рукав. Ну мы и стали следить за малярами. Остальные ребята как ребята, стараются работать, а этот спины больше красит, чем парты… Он вообще очень вредный!

— Как ваша фамилия? — спросил Константин Семенович пойманного мальчика.

— Сутягин, — пробормотал обвиняемый, не поднимая глаз.

— Вот и фамилия у него… — начал Китаев, но Константин Семенович предупреждающе поднял руку.