Герман Матвеев - Новый директор

• Название: Новый директор
• Автор: Герман Матвеев
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Детская проза
• Год: 1961

Книга продолжает известную повесть Г. Матвеева "Семнадцатилетние", посвященную школьной жизни. Здесь тот же главный герой — Константин Семенович Горюнов. Как и в первой книге события развертываются не только в школе, но и за ее стенами: в милиции, куда попадают несколько школьников, втянутых в воровскую шайку, дома в семьях, где по разному относятся к воспитанию детей. В центре повести — проблема воспитания школьников в труде. Перед читателем проходят интересные типы школьников, родителей, педагогов, руководителей школьного дела, честных и самоотверженных в своем благородном труде.

---

— Странный совет, — близоруко прищурившись на Константина Семеновича, произнес наконец он. — Педагогический совет родителю: «Сделайте вид, что ничего не знаете».

— Согласен. Совет действительно странный, но это единственное, что он может сделать без особого вреда для сына.

— Не понимаю.

— Метод его воспитания прост. Придет домой и будет бить да еще приговаривать: не попадайся, такой-сякой, не попадайся!.. Мы проделали большую работу, и нужно, чтобы мальчик всё это переварил без отцовского вмешательства.

— Теперь ясно, — сказал полковник, надевая очки. — Ну, а за что вы так профсоюзы? Чем они провинились?

Профсоюзы делают много. Сколько у них, например, сейчас детей в пионерских лагерях…

— Вот, вот! Как раз об этом я и говорю. Профсоюзы тратят средства на так называемую оздоровительную кампанию… Задумывались ли вы, что это значит? — спросил Константин Семенович и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Побольше спать, поменьше думать, побольше есть, поменьше делать. Бездумное безделье называется отдыхом. В конце смены ребят, вторично взвешивают и определяют, сколько каждый из них прибавил. Затем все данные складывают, делят на общее число отдыхавших. И получается, что на каждое прибавленное кило затрачено столько-то рублей…

— Ну это уж слишком, — с улыбкой сказал полковник.

— Да, да — так оно и есть. Спросите какого-нибудь начальника лагеря, как отдыхали дети, и он с гордостью ответит: «Прекрасно. В среднем прибавили по кило и двести тридцать два грамма на человека». Уверяю вас, что администрация лагерей заинтересована только в упитанности детей, а потому и весь режим, все мероприятия подчинены этой задаче. Какая всё-таки нелепость! — продолжал Горюнов. — Ну, взрослые еще туда-сюда. Они сами могут распоряжаться своей судьбой. Нравится бездельничать — скучай на здоровье. А дети? Дети растут и развиваются без перерыва на летнюю оздоровительную кампанию. Кроме того, зимой дети живут одним коллективом в школе, о чем-то мечтают, что-то задумывают, и вдруг… на самое лучшее время года, когда так много свободного времени, — коллектив разрушают, друзей разлучают и отправляют в разные стороны. Почему? С какой стати? Только потому, что папы или мамы состоят в разных профсоюзах. Не-ет! Своих ребят я профсоюзу не отдам!

— Своих ребят? — с удивлением спросил полковник. — О каких ребятах вы говорите?

— Получил предложение работать в нормальной школе.

— Вот как! И вас это устраивает?

— В общем — да! Я очень благодарен милиции. Здесь я увидел и разобрался во многих явлениях, совершенно скрытых не только от педагогов-теоретиков, но и от практиков. Ведь нам приходится иметь дело с педагогическим браком, — медленно проговорил Константин Семенович и, помолчав, прибавил: — Здесь я убедился, что этого брака может и не быть.

— И хотите проверить это на практике?

— Не только проверить, но и доказать другим.

— Теоретикам? — спросил полковник с лукавой улыбкой.

— Товарищ полковник, как всякий одержимый, я, вероятно, очень скучный или еще точнее — занудливый. Удивляюсь, как меня переносят окружающие. Особенно в семье… Но я не могу! Я так устроен. Я всё время думаю в одном направлении. Ведь многие наши теоретики докатились уже до того, что узаконили педагогический брак. Уличные дети существуют, как и прежде, до революции. «Влияние улицы!» Это явление перекочевало в советскую действительность, и ученые напряженно думают о том, как уберечь нормальных детей от влияния уличных… А что такое улица?

— Улица — это наша область, — нахмурившись, ответил полковник и встал. — Я понимаю и разделяю ваше негодование. Если по условиям жизни дети оказываются на улице безнадзорными, тем большая ответственность за их воспитание ложится на плечи ученых. — Перейдя к окну, он с минуту молча наблюдал за тем, как машины подметали и поливали площадь. — Значит, вы от нас уходите? — проговорил он, не поворачивая головы. — Жаль! И когда?

— В самое ближайшее время. На днях.

— Так. Следовательно, вас трогать не стоит…

— А что?

— Я хотел привлечь вас к работе с комсомольским патрулем. В центральный штаб рейда. У молодежи несомненно будут и затруднительные случаи и перегибы, и нужно им помочь. Вы очень подходящий человек для такого дела. — Полковник вернулся к столу. — Ну, а как вы сами на это смотрите?

— На что? На мое участие?

— Нет. Вообще на комсомольские рейды.

— Что ж… По-моему, это хорошо.

— Хорошо? — переспросил полковник. — Хорошо с точки зрения педагогики, или это ваше личное мнение?

Константин Семенович с удивлением взглянул на полковника и, пригладив ладонью волосы, ответил:

— Такого раздвоения в мыслях я за собой не наблюдал. Может быть, вы что-нибудь заметили. Скажите прямо.

— Нет, нет! — с улыбкой проговорил тот. — Не сердитесь. Я не хотел вас обидеть. Но как-то так получилось… Позавчера у меня был разговор с одним ученым-педагогом по поводу комсомольских рейдов. Такая, знаете ли, шишка на ровном месте… доктор педагогических наук. Знаете, что он мне сказал? Сказал, что никаких возражений по существу у него нет, но что это лишь его личное мнение. С научной же точки зрения он должен возражать. «Молодежь, — сказал он, — сталкивается на улице с отрицательными явлениями, с пережитками, и это может оказать плохое влияние». Они, видите ли, воспитывают только на «положительных примерах!» — отчеканивая каждое слово, произнес полковник и, подняв палец, раздельно повторил: — Только на положительных примерах! Конечно, эти примеры нужны, но… с ними надо обращаться очень осторожно. Вспоминаю свое детство… Мне часто, очень часто ставили в пример одного положительного мальчика, соседа. Был у нас такой пай-мальчик. Очень послушный, скромный, тихоня. Если бы вы знали, как я его ненавидел. И конечно, старался всегда поступать наоборот.

— Если этот мальчик был положительным только в представлении взрослых, то он не был положительным, — мягко возразил Константин Семенович.

— Ну, конечно! На самом деле он был совсем другим. Просто он понимал, как ему выгодней себя вести. Это был законченный лицемер… Затем я подумал еще и о том, — со вздохом продолжал полковник, — что, отгораживая детей от действительности, скрывая от них изнанку жизни, педагоги создают неправильное, ошибочное представление о людях и, как бы это сказать, не закаляют нашу молодежь. И что же получается, когда такой человек, в розовых очках, столкнется с жизнью? С обратной стороной жизни? Ведь у него совсем иное представление! Конечно, его постигнет жестокое разочарование. Так? А разочарование в этом возрасте часто калечит психику. Ведь встречаются же в среде нашей молодежи скептицизм, нигилизм, упадочные настроения. Вы согласны?

— Я вас очень внимательно слушаю, Юрий Александрович, — уклонился от прямого ответа Константин Семенович. — Вы затронули острую и важную проблему…

— Положительный пример воспитывает! — снова заговорил полковник, не слушая собеседника. — Нет, мало этой аксиомы. Вот вы тут в угрозыске имеете дело с правонарушителями. Откуда они взялись? Кто они такие — эти преступники? Все они грамотные. Значит, в школе учились! А ведь их там полагалось на положительных примерах воспитывать. Почему же они не желают подражать положительным героям? Почему они воровать пошли? Мне, работнику милиции, это необходимо знать. А может нам ответить на этот вопрос наука?

— Не знаю, не уверен, — с улыбкой сказал Константин Семенович.

— Вот именно! А я уверен, что не ответит. А если и ответит, то опять-таки общими словами. Такого туману напустит, что и сам черт не разберет.

Полковник прошелся по комнате, затем продолжал:

— Н-да! Всё, что я сейчас говорил, Константин Семенович, предназначалось, конечно, не вам, а тому доктору наук. Признаюсь, он так меня озадачил, что я промолчал. Да и что я мог ему возразить? И не то чтобы я слишком растерялся… Но ведь он доктор наук, а мы привыкли считаться с мнением специалистов. Если ученый говорит, значит, он знает. А что такое я? Я невежественный человек в этой области или, в лучшем случае, дилетант. Только потом, позднее, размышляя над его словами, я пожалел, что не затеял спора.

— Зато теперь высказались и на душе стало легче.

— Вот именно, — согласился полковник, — мне бы хотелось услышать ваше мнение. Хотя вы и не доктор наук… но вы у нас вроде справочного бюро, или лучше — педагогического консультанта.

Константин Семенович вспомнил недавний разговор с комиссаром и с улыбкой посмотрел на собеседника. Действительно, сюда часто заходили работники управления и под различными предлогами затевали разговор о воспитании. Приходилось разбираться в бытовых происшествиях или в сложных уголовных делах, и необходимо было глубже понять причины, толкающие советских людей на аморальные поступки. Но бывало, что они приходили посоветоваться о своих семейных делах или пожаловаться на школу, где учатся их дети. И Константин Семенович никогда никому не отказывал в таких беседах. Рецептов он не давал и заранее предупреждал об этом. Внимательно выслушав, он указывал на ошибки и говорил об общих принципах, законах или даже о методах воспитания. Так и сейчас. Комсомольские рейды по городу поставили перед заместителем начальника новые для него задачи, и он, по-видимому, пришел посоветоваться.