Карлос Маноэль - Мануэла

• Название: Мануэла
• Автор: Карлос Маноэль
• Издательство: a
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1000
• ISBN: 1

отсутствует

---

Сеньора неожиданно помогла девушке встать, взяв ее за руку. Та молча подчинилась. Ей было все равно, что с ней сделают, сознание было затуманено болезнью. Рука богатой сеньоры уверенно приподняла ее голову за подбородок, повернув сначала в одну, потом в другую сторону. Мадам внимательно изучала лицо девушки. Оно понравилось ей. Потом сеньора заметила, что незнакомка руками поддерживает свой большой живот. Она приложила и свою руку к ее животу, поняв, что девушка беременна и время родов вот-вот наступит. Что-то заставило сеньору улыбнуться.

— В тот день она получила впервые за многие месяцы не только кров и тарелку горячей пищи, а гораздо больше, — раздался с кровати немного хрипловатый голос мадам Герреро. — Ей не пришлось больше думать о том, как не умереть с голоду, и не пришлось искать на каждую ночь пристанище. Она стала жить нормально, как и подобает человеку.

— За все, что она получала, девушка должна была платить честным трудом, — дополнила Бернарда. — Бесплатно ей ничего не давали.

— А что случилось с ее сыном? — спросила Исабель. — Как поступили с ним, когда он появился на свет? Что стало с ним?

— Сын? — Бернарда, услышав вопрос Исабель, вдруг словно потеряла дар речи. Лишь несколько мгновений спустя она смогла заговорить вновь. — Вскоре родилось и дитя... — Бернарда бросила взгляд на мадам Герреро, мучительно проглотила комок, стоявший в горле, и едва слышно сказала: — Это была девочка.

— Девочка? — удивилась Исабель. — А я почему-то решила, что у девушки должен был родиться мальчик. Ведь этот ребенок так много страдал еще во чреве матери, и, мне кажется, это смог бы выдержать только будущий мужчина.

— Да, это была девочка, — уже гораздо тверже повторила Бернарда. — Прелестная девочка! — При этих словах Бернарда подняла глаза на сидящую напротив нее Исабель. Этот взгляд перехватила мадам Герреро, внимательно наблюдавшая за развитием событий, и прервала ее.

— Теперь говорить буду я, — сказала она. Голос ее стал до неузнаваемости хриплым, прерывался, в нем не было той всегдашней уверенности, присущей мадам Герреро.

Бернарда всхлипнула, но замолчала, не став возражать.

— Это была прелестная девочка, — с легкой улыбкой на губах заговорила мадам. — Она озарила своим рождением этот большой и грустный дом. У нее не было недостатка ни в чем! Ни в игрушках, ни в праздниках и путешествиях. — Мадам даже не обратила внимания на то, что Бернарда медленно поднялась со своего пуфика и, словно сомнамбула, начала ходить по комнате. — Она училась в самых лучших школах, — продолжила мадам, — у нее было все, что только можно пожелать! — И тут мадам впервые посмотрела в глаза Исабель. — У нее было все для того, чтобы вырасти настоящей принцессой. — Мадам Герреро рассказывала и плакала. Можно было подумать, что речь идет о девушке, которая когда-то умерла. — У нее не было недостатка ни в чем для того, чтобы получить достойное воспитание, принятое в лучших кругах общества. — Она с мольбой смотрела на Исабель, которая внимательно слушала ее, пытаясь разгадать пока не разгаданную тайну ее матери и Бернарды. — Исабель, я только хочу, чтобы ты поняла, что эта девушка, а также сеньора, которая взяла на себя всю заботу о ней, делали все это из самых лучших побуждений...

Бернарда стояла спиной к кровати, словно ее не интересовало то, о чем говорила Исабель мадам Герреро. Но при последних словах мадам плечи Бернарды задрожали. Она рыдала.

— ...И с большой любовью, — закончила мысль мадам Герреро.

— Ты говоришь о Бернарде и о себе? — Исабель начинала понимать, какое „непосредственное отношение" имеет к этой истории она. — Мама! — воскликнула она, обращаясь к мадам Герреро. — Скажи мне правду!

Бернарду словно по лицу ударили — так она отреагировала на то, что Исабель после всего услышанного обратилась к мадам, назвав ее мамой.

— Лучше мне умереть прямо сейчас, — рыдала мадам Герреро, откинувшись на подушку и уставясь в потолок, — чем сказать тебе это.

— Скажи мне правду, мама! — вновь воскликнула Исабель, но еще более требовательно.

Бернарда напряженно ждала, что ответит мадам. Во взгляде ее было отчаяние, и все же она надеялась. Она даже перестала плакать.

— Исабель, — простонала мадам Герреро. У нее все же хватило мужества сквозь слезы посмотреть на дочь. — Я не твоя мама! — вдруг выдохнула она и, не выдержав, громко зарыдала.

Они смотрели друг на друга, словно расставались навсегда, обе плакали. Только мадам Герреро делала это более открыто. У Исабель лишь катились по ее прелестным щекам слезинка за слезинкой и дрожал подбородок, как у обиженного ребенка.

— Дочка! — услышала вдруг Исабель у себя за спиной голос Бернарды. — Твоя настоящая мать — я! — И Бернарда присоединилась к двум плачущим женщинам. Теперь они плакали все втроем. В комнате воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь тихими всхлипываниями. Исабель переводила взгляд с одной на другую и не знала, что ей делать.

— Нет! Это неправда! — закричала она, почти с ненавистью глядя на Бернарду. — Вы все это выдумали!

— Но мы же... — начала Бернарда, но, увидев, как смотрит на нее Исабель, которую она впервые за двадцать лет назвала дочерью, замолчала.

— И ты, мама! — обернулась Исабель к мадам Герреро, которая лежала, закрыв лицо ладонями. — Как ты могла позволить?

— Исабель, — воскликнула мадам Герреро, — дочь моя!.. — И она протянула к Исабель свои руки.

— Дочь? — вскочила Исабель. — Так что же, наконец?..

— Исабель, выслушай наши объяснения, — стонала мадам Герреро, продолжая протягивать к ней руки.

— Может, хватит уже объяснений? — Исабель не желала слышать больше никаких историй.

— Исабель, — заговорила Бернарда, — Исабель, постарайся понять причины, которые заставили нас так поступить, ну пожалуйста!

— Нет таких причин, — крикнула Исабель, — которые заставили бы так поступить! Если вы, как утверждаете, моя настоящая мать, тогда почему же не вы воспитывали меня? Почему не вас двадцать лет я называла матерью?

— Такие причины есть, — возразила Бернарда, — конечно же, есть! Мне ведь было тогда всего шестнадцать лет, я была одинока в этом большом и жестоком мире, и мне некуда было идти. Поэтому, когда сеньора Герреро предложила мне такой договор...

— Договор? — возмущенно воскликнула Исабель. От обиды она что было силы зажмурила глаза.

— Исабель, послушай, — продолжала убеждать ее Бернарда. — Вскоре после твоего рождения сеньора предложила мне вот что: ты будешь жить здесь, как ее родная дочь, но с одним условием... — Бернарда показывала на лежавшую молча мадам Герреро, словно обвиняла ее. Она хотела убедить Исабель в своей невиновности и вернуть ее себе как дочь. Бернарду не волновали сейчас чувства мадам, которой она верой и правдой прослужила двадцать лет.

— Не было никаких договоров! — внезапно очень резко и решительно возразила мадам Герреро. Она видела, что Бернарда старается отвести от себя все обвинения и стать в глазах Исабель жертвой обстоятельств. — Ты не была настолько глупой, ты же сразу поняла, что это для тебя самый выгодный вариант и даже не ставила никаких условий.

— Нет, ставила! — Бернарда защищала свое право не менее яростно, чем мадам Герреро. Они отчаянно боролись друг с другом за право называть себя матерью Исабель. А сама Исабель зажала уши руками, словно не хотела слышать этого спора. Она даже отвернулась, потому что и мадам, и Бернарда вели себя по отношению друг к другу так, как никогда до сих пор. Зрелище было не из приятных.

— Я помню все так, как будто это было вчера, — продолжала Бернарда. — Вы сами пообещали мне, что когда Исабель станет совершеннолетней, мы ей скажем всю правду! Может быть, обещая, вы надеялись, что я не доживу до этого дня. Но получилось наоборот, ожидание давало мне необходимую силу и здоровье и, наоборот, отнимало их у вас.

— Представляешь, Исабель, — обратилась за помощью мадам Герреро, привстав на кровати, забыв о своем недомогании и о том, что волнения могут закончиться для нее весьма плачевно, — кто мог думать о твоем совершеннолетии, когда тебе было всего несколько недель от роду?

— Но тогда, значит, все знали, что я... — Внезапная догадка поразила Исабель.

— Нет, — поспешила успокоить ее мадам Герреро, — я на следующий день рассчитала всех слуг, кроме Бенигно, которому доверяла, как себе.

— Этого не может быть, — повторяла тихо Исабель, — это какой-то кошмар, какой-то страшный сон! — Она была в таком отчаянии, что могла в этот момент сделать с собой все, что угодно. Она возненавидела жизнь, окружавшую ее двадцать лет. Ей казалось, что все эти годы она прожила в сплошном обмане. — О, Господи, как мне хочется сейчас же проснуться, открыть глаза и убедиться, что все это мне приснилось.

— Если бы все было так, как ты говоришь! — присоединилась к ней мадам Герреро.