Эйлин Форрест - Самый длинный выходной

• Название: Самый длинный выходной
• Автор: Эйлин Форрест
• Издательство: Агентство "ФАИР"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88641-016-3

Трогательная история, рассказанная Эйлин Форрест, повествует о жизни юной девушки о том, как непросто сложилась ее судьба. Героиня романа смогла преодолеть все препятствия и снова ощутить себя счастливой, обретя радость материнства.

---

— Пойдем, милая, — сказала Эйлин спокойным и твердым тоном.

Гей хитро посмотрела на отца — они сидели вместе на полу и строили башни из кубиков, которые Гей крушила с воплями удовлетворения — и сказала голосом, нетерпящим возражений:

— Это сделает Джо.

— Джо устал, — резко сказала Эйлин.

— Это сделает Джо! — закричала Гей.

— Конечно, сделаю, — ответил Джоэль, вставая.

Эйлин стояла, как перед судом Соломона, готовая разорвать своего ребенка пополам. Это было совершенно абсурдно. Конечно, любой ребенок предпочтет нового человека надоевшей маме. Все маленькие девочки флиртуют со своими отцами. Но чувствовала ли Гей, что Джоэль ее отец?

Эйлин вручила ему большое полотенце и произнесла с нарочитым спокойствием:

— О'кей. Она в твоем распоряжении.

Эйлин прилегла с книжкой на софе, делая вид, что читает, но краем глаза наблюдая за тем, что будет происходить. Она питала грешную надежду, что Гей сейчас устроит сцену и ляжет на пол, лягаясь и плача.

Но Гей не устроила сцену, не стала звать бабулю или убегать от Джоэля, когда он посадил ее к себе на колени для того, чтобы раздеть. Вместо этого она погладила его по лицу и проворковала:

— Джо — хороший.

Вероломная маленькая дрянь, — мстительно подумала Эйлин.

Она слышала, как из ванной доносятся звуки веселья, и наконец, оба вернулись оттуда в прекрасном расположении духа. Эйлин сцепила зубы. Она не стала рисковать, предлагая Гей вытереть ее, спеть ей песенку о трех маленьких котятах и уложить ее спать.

— Поцелуй мамочку и пожелай ей спокойной ночи, — сказал Джоэль, подталкивая к ней благоухающее розовое создание.

— Доброй ночи, милая, увидимся утром, — небрежно сказала Эйлин. Чтобы расслабиться, она встала и начала мыть посуду после чая с преувеличенным шумом, думая с горечью: «Что он знает о кормлениях через каждые четыре часа и о пеленках, об утомительных прогулках, когда толкаешь перед собой коляску, о сценах, которые постоянно устраивает ребенок? Для него все одна забава. Что он знает о поездках на работу в переполненном автобусе, о невозможности вести веселую светскую жизнь? Что он знает о моей борьбе и болезненных решениях? Он все еще безответственный студент.»

Джоэль, уложив Гей, вернулся в комнату с самодовольным видом. Он встал у камина, улыбаясь широкой улыбкой.

— Мне понравилась малышка.

— Хм! — презрительно фыркнула Эйлин.

— Хотя это несколько утомительно.

— Что ты этим хочешь сказать?

Джоэль взглянул на ее застывшее лицо и сделал еще одну попытку завязать разговор.

— Симпатичное местечко ты выбрала. Кому принадлежит этот дом?

— Друзьям моих родителей, — кратко ответила Эйлин, думая о долгой прогулке в Гордон, возне с огнем, и о том, где высушить мокрую одежду Гей.

— О Боже, — воскликнула она. — Я забыла принести с улицы постиранное белье.

— Я помогу, — предложил Джоэль.

— Я сама. Ты не знаешь, где оно висит.

Эйлин поспешила в темный сад, поскользнулась на ступеньках и стала снимать мокрые вещи с веревок. Простыня ударила ее по лицу. Эйлин вздрогнула и, выругавшись, открепила ее, сняла пижаму Гей и побежала обратно в дом.

— Ты похожа на фурию, — засмеялся Джоэль.

— Я и чувствую себя такой. Эти вещи кажутся более мокрыми, чем когда я развешивала их.

— Гей все еще мочится в кроватку?

— Прошлой ночью — да.

Она не стала объяснять, что дома такие случаи крайне редки.

— Дай мне белье. Я развешу его своими сильными руками хирурга.

Эйлин сдалась и начала отогревать мокрые руки у огня.

— Где мне развесить их?

— В бельевой, самой первой комнате. Остальное белье, наверное, уже высохло.

Вернувшись, Джоэль сел на стул у камина, задумчиво посмотрел на Эйлин и сказал:

— Давай поговорим.

— О чем?

— О кораблях и башмаках, и сургуче — о тебе.

— Что обо мне?

— О том, что мне хотелось бы знать.

Начался злополучный разговор. Теперь Эйлин могла расквитаться с ним и говорить холодным и деловым тоном, как она планировала. И она кратко рассказала Джоэлю, что окончила курсы секретарей и теперь работает в офисе, а ее мать заботится о Гей, но теперь она (Эйлин) решила взять воспитание дочери в свои руки. Она нашла себе квартиру и ясли. Это было не совсем так, но Эйлин хотела показать, что она в состоянии сама планировать свою жизнь, совершенно ни в ком не нуждаясь.

Она не стала ему рассказывать о своих вечерних занятиях, о том, что она учится сейчас на декоратора, о том, что ее мать предложила удочерить девочку, и о ее преданности внучке, о горькой войне, идущей между ними за право воспитывать Гей, о том, что Эйлин живет в своем узком кругу, не зная мужского общества.

— Ну и компетентный же ты цыпленок, — с восхищением пробормотал Джоэль.

Эйлин оставила комплимент без внимания.

— Ты счастлива? — спросил, наконец, Джоэль.

— Счастлива? — фыркнула Эйлин.

— Извини. Глупый вопрос. Я хотел спросить, ты сожалеешь..?

— Что родила Гей? — На это у Эйлин был заранее приготовлен ответ: «Нет, я не жалею. Многие одинокие женщины имеют детей. Просто надо быть в курсе опасностей, которые подстерегают тебя».

Как неестественно прозвучали ее слова!

— Давай лучше поедим, — сказала Эйлин.

Джоэль молча съел яичницу с ветчиной, а затем спросил:

— Не хочешь ли спросить обо мне?

— Не очень. Твоя жизнь теперь не имеет ничего общего с моей.

Джоэль зло посмотрел на нее. Наконец, ей удалось растопить его сдержанность, и цивилизованная дипломатичность изменила ему.

— Тебе не интересно узнать, что я заключил брак без любви?

— Нет, — ответила Эйлин.

— Ее отец — владелец фирмы по производству I лекарств. Знаешь выражение: монополисты всего мира, объединяйтесь — вам нечего терять, кроме своих цепей!

Эйлин взорвалась яростным смехом.

— Я должен советовать своим пациентам покупать эти чистые-чистые лекарства, и мы заработаем кучу денег. Очаровательная девушка, ее зовут Дафния, а может Синтия. Я не в состоянии запомнить. Я зову ее просто милашка.

— Ты в своем репертуаре!

— Конечно, я рассказал ей о тебе и о моем маленьком внебрачном ребенке, моем крошечном диком дубочке, но у нее такая широкая натура, она не против.

— Заткнись.

— Мы собираемся купить красивый дом в Саррей с двориком, садом и коктейльным баром из бамбука, а у меня будет частная практика, потому что я буду встречаться с изысканными людьми, у которых утонченные жалобы вместо жалких бедняков с их бронхитами и варикозными венами.

— Послушай Джоэль, замолчи. Ты не забавляешь меня, а только действуешь мне на нервы.

— А я хотел тебя рассмешить. Раньше ты всегда смеялась над моими шутками.

Эйлин в отчаянии уставилась на него. Ей захотелось упасть в его объятия, погладить по волосам, ощутить его теплую щеку рядом со своей, прекратить обмениваться бесцельными словами, но между ними вырос непреодолимый барьер.

— Я устала, — пробормотала она.

— Это противная женская жалоба, я говорил тебе об этом раньше. Честно говоря, Эйлин, я хотел бы поговорить с тобой. Поначалу я сердился, когда ты швыряла телефонную трубку и не отвечала на мои письма. Но недавно — все стало по-другому. Я все время думаю о тебе. И о Гей. Ведь она все же и мой ребенок. А ты разве не вспоминала обо мне?

Она с трудом вынесла мольбу в его голосе, но вслух ответила:

— Едва ли. — И, чтобы подчеркнуть свое равнодушие, поставила тарелки в раковину. Да, прежде она всегда смеялась над шутками Джоэля. Смех оставался важным компонентом их любви. А теперь у Эйлин вместо сердца холодная, каменная пустота, и виноват в этом он, Джоэль. Она с трудом сдерживала слезы.

— Я собираюсь принять ванну и лечь спать, — вызывающе сказала она.

Джоэль ничего не ответил. Он смотрел на огонь.

Эйлин с трудом смотрела на него. Должно же быть нечто такое, что сломало бы преграду между ними.

Эйлин нашла несколько одеял в бельевой и бросила их на софу.

— Спокойной ночи, — произнесла она.

— Спокойной ночи, любимая.

И снова ее посетило непреодолимое желание упасть в его объятия. Слово «любимая» напомнило ей обо всех его остальных выражениях нежности и привязанности: красивая куколка, милый цыпленок, гранатик, ангельское личико, любимая. Но она не дала сердцу увлечься воспоминаниями и ушла на кухню, специально затворив за собой дверь.

Эйлин, как ни странно, спала, как убитая, а когда проснулась, то увидела, что слякоть сменилась выпавшим за ночь снегом. Блэкхилл, что в переводе означает «Черный холм», превратился в «Белый холм», и овцы разгуливали по его мягкому искрящемуся снегу, как серые шарики.

Где-то в глубине души Эйлин почувствовала проблеск надежды, несмотря на вчерашний трудный разговор.