Антон Кротов - Это ты, Африка!

• Название: Это ты, Африка!
• Автор: Антон Кротов
• Жанр: Путешествия и география

---

Мы легли спать под звёздами во дворе, в гостях у жителей деревни Убри, и нам снились машины на Хартум.

30 марта, вторник.

Утром мы имели возможность осмотреть дом, давший нам приют. Это был очень богатый дом. Во дворе — колодец, яма глубиной метров пять и диаметром метра три, на дне колодца стоял насос, работающий, вероятно, на бензине. Во дворе был и отдельный генератор электричества, и осёл с ослёнком, а, возможно, и другой скот. Хозяева угостили нас чаем с молоком, и мы отправились в путь.

Сегодня точно уже никакого Нового года не было, и «Тойоты» разъезжали в разные стороны, не как в Москве конечно, но всё же для Судана очень хорошо. Пейзажи Нильской долины были зелены. Мелкие мошки, зарождающиеся на принудительно орошаемых полях, наполняли воздух, забивались нам в глаза и ноздри на некоторых позициях. (В пустыне этого не было!) Поэтому, пока не было машин, мы принимали смешной вид: я надевал Володину маску для подводничества, Володя — чёрные очки и т. п… Когда появлялась машина, мы снимали сии приспособления.

Вот едет нечто, похожее на «Лорри». Чудеса чудотворные! Это, оказывается, автобус на Хартум! Не тот, ливийский, а местный автобус Донгола—Хартум. Изначально он представлял собой, наверное, грузовик. Только кузов его был закрыт сверху, чтобы людей можно было размещать не только внутри, но и «на втором этаже». Однако водитель автобуса оказался деньгопросом и оставил нас на трассе общаться с мошкой.

Сменили несколько машин. Это всё были «Тойоты», кузова коих были полны местных «автостопщиков». Хотя эта машина относится к классу легковых, в кабине оной едет обычно трое, а в кузове — до десяти и более человек. Мы ехали нераздельной пятёркой, и делиться нам не приходилось. В самом деле, какая разница, 9 человек едет в машине или 14? Местные безмашинные жители, ездящие из одной деревни в другую, тоже голосовали группами — по 3, 4, 5, а то и более человек.

Мы ехали мимо полей, на коих росли маленькие тыквочки и арбузики величиной с куриное яйцо. Андрей попробовал арбузик и долго отплёвывался — оказался горьким и незрелым. Спустя несколько часов мы прибыли в город Хандак, находящийся уже в 80 км южнее Донголы.

Хандак оказался крупным городом, состоящим из тысяч глиняных строений. На въезде в него мы увидали развалины старинной крепости и воспользовались случаем полазить по ней. Сделанная из необожжённой глины, с башнями, стенами и развалинами внутренних помещений, она использовалась для игр местной детворы. Суданские дети с интересом наблюдали за нами.

С вершины одной из башен мы лицезрели изгиб Нила, зелень по берегу его, глиняные коробочки-дома Хандака и возвышающуюся над ними мечеть. Облазили крепость, сфотографировались и спустились вниз, недоумевая, какая из улиц сего города является основной трассой на Габбу, Деббу и Хартум.

Нас всё-таки вывезли из Хандака и мы обрели позицию в тени колючих дерев с мелкими листьями. Но нас постигло недоразумение с трассами. Вдоль Нила всё продолжалась одна сплошная деревня с редкими домами и частыми полями, средняя ширина этой деревни составляла километра полтора. Иногда деревня расширялась до величины городка. Но где, с какой стороны какого дома колея в песке является колеёй машин, едущих в Габбу и Деббу? Мы сидели в тени и поглощали арбузы и помидоры, подареные нам бахчеводами, ездящими вокруг на ослах. Узнать у них направление мы не смогли, так как бахчеводы не делали разницы между одной и другой колеями, ведущими на юг, а машин, чтобы привезти нас на лучший путь, не было.

Долго ли, коротко ли, в какой-то момент на дороге запылило и показалась очередная «Тойота», полная мужчин и женщин. Водитель взял и нас. Развезя по разным уголкам деревни этих людей, водитель со своим братом (или другом) решили отвезти нас к себе в гости. Пользуясь случаем переждать жару и расспросить о трассах, мы согласились. Получилось, что на этой машине мы приблизились к заветной цели на целых два километра, а может, и того меньше.

— Трасса здесь одна, — объяснял водитель на смеси английского и арабского, — и проходит она по пустыне, в стороне от деревни: я покажу вам. Там все ездят на Габбу, Деббу и Хартум. А есть и другая трасса, она идёт вдоль Нила, но не там, где вы сидели, а в другом месте. По ней ездят реже, всё только по соседним деревням. Но и по ней ездят тоже. Больше никаких трасс нет, только ещё одна, вон там, видите? где мечеть! вот там тоже трасса.

Водитель вконец запутал нас, но всё же выявил, что лучшая трасса — это та, что проходит в двух километрах от его дома, близ мечети и колодца. Решили пойти туда, как только спадёт дневная жара, а пока хозяин предложил нам помыться.

«Ванная комната» стояла во дворе и представляла собой крошечный домик из цемента, по величине — деревенского туалета. Для целей мытья нам было предоставлено ведро, которое хозяин, сходив куда-то, наполнил тёплой мутной водой. Был и маленький черпачок, а на полу «ванной комнаты» — слив. Мы по очереди сходили на помывку и истратили на пятерых два ведра воды.

Мылись, обедали, употребили немало чая в ожидании, когда спадёт жара, вспоминали все известные нам арабские слова в неспешной беседе. Когда, наконец, тени начали удлиняться, мы попрощались с хозяином и пошли в указанную нам сторону.

Сперва, однако, мы набрели на кладбище. «Мужик правильно указал дорогу!» — подумали мы. Кладбища в Судане просты и незатейливы; на могиле ставится обычный камень, без имени и дат. Никаких склепов, цветов, оград, изображений. Никто не ходит и не приносит на могилу цветы. Прошли кладбище и увидели лежащий на песке в пустыне пустой чайник и долго смеялись, выдумывая, как он сюда попал. Наконец, мы набрели на колеи в песке. Рядом находились: 1) сооружение, похожее на автобусную остановку, 2) колодец, 3) мечеть, 4) вдали — несколько домов.

Судан…

Красное солнце заходило на западе, как бы проваливаясь в расплавленный им песок. Наши тени протянулись до горизонта, в противоположную сторону, к основной деревне, Нилу и суданским угощениям. Седобородый старик в чалме, выйдя на крыльцо глиняной мечети, взялся за мочки ушей и громко, протяжно запел азан (призыв на молитву):

— Алла-ху акбар, алла-аху акбар!…

Ашхаду-ля-иляху-илля-Лла!…

Спешите на молитву!

Спешите к спасению!…

Никто не откликнулся на призыв одинокого имама, и он, ни капельки не обеспокоенный этим, куда-то скрылся.

К колодцу, находящемуся возле мечети, подошли несколько женщин в разноцветных платьях. Вообще, если мужчина в Судане обычно носит стандартное белое одеяние, то женщины стараются как могут: кто в жёлтом, кто в синем, кто в розовом платье, кое-кто и с кольцом в носу. Женщины принялись извлекать воду из колодца при помощи обрубка белой пластмассовой канистры, привязанной к длиннной верёвке. Нацедив себе воды, женщины ушли.

Вот погонщик верблюдов погнал своё стадо — вероятно, днём он выгуливает его, а к ночи возвращает к себе в загон. Два десятка верблюдов прошествовали перпендикулярно дороге.

Вот к нам подъезжают на ослах три странных типа. Один, грубым и жёстким голосом, что-то требует от нас. Вероятно, это местный полицейский, он даже вооружён (деревянной палкой).

— Это неправильная дорога! Идите в другое место! Ждите машину там, возле полицейского участка! — объяснял он. И впрямь, вдали, там, куда уползли наши тени, поднимая пыль, промчалась вечерняя «Тойота».

— Видишь, я же говорил: мент, — сказал Андрей, — не надо идти к участку, а то зарегистрируют или в такси посадят!

Мы пошли на другую «трассу», но не туда, где был полицейский участок, а на другую позицию, чем вызвали вялое недовольство блюстителя порядка и его сопровождающих на ослах. Гоняться за нами по пустыне на своих быстроходных ослах им было лениво.

Темнело. Мы стояли (вернее — кто сидел, а кто лежал) на очередной «трассе» в пустыне. Где же правильный путь? Где наша «сейяра» (машина) или грузовик-лорри?

Через некоторое время, в вечернем сумраке, в направлении Габбы, Деббы и Хартума поехала ещё одна машина. Она двигалась по «трассе», параллельной нашей, но ещё метрах в трёхстах ближе в сторону Нила. Шарлаев скинул рюкзак и бросился бегом наперерез. Но было поздно. Машина скрылась в сумраке, а Шарлаев, бредя обратно, повстречал в песке скелет верблюда.

— Давай устроим марш-бросок, дойдём за ночь до Деббы! — предложил Шарлаев.

— Да нет, я вообще не понимаю, как так можно! — ругался Шулов, но на этот раз не на Шарлаева, а на проехавшую машину, — как можно было не остановиться?!

— Да ты пойми, — отвечал Шарлаев, — что никто останавливаться нам не обязан. Да и не добежал я — машина проехала по другой колее, метрах в ста в стороне. Давай лучше пешком.

И мы пошли пешком, видоизменяя по дороге «Песни нашего века».

Ваше благородие, госпожа сейяра!
Фарами сияла, да задом повиляла…
Письмецо с Хартума дойдёт — не дойдёт?
Не везёт сейяра нас, лорри повезёт.
Ваше благородие, госпожа чужбина!
Жирно ты кормила, да худо подвозила…
Много есть на Ниле городов и сёл.
Не везёт нас лорри, повезёт осёл.
Ваше благородие, госпожа надежда!
Сильно продырявилась наша вся одежда.
И рюкзак мой выглядит мусорным мешком.
Не везут ослы нас, побредём пешком.

Хождение наше в темноте вскоре напомнило нам о том, что есть такая замечательная штука, как суданское гостеприимство. Мы достигли следующей деревни… Но только мы озаботили одного из местных жителей приготовлением чая, как вдали показался свет фар…