Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Вечерний клуб»

• Название: Статьи из газеты «Вечерний клуб»
• Автор: Дмитрий Быков
• Жанр: Публицистика

Интервью с Лимоновым и юбилейный очерк о литературоведе И. Волгине, детективный рассказ-игра и эссе в оправдание сказок были опубликованы Дм Быковым в газете «Вечерний клуб» в 2000–2003 годах.

---

Однако воем делу не поможешь — надо было звонить Хазарову. Он тут же прибыл — толстый, красный мужчина, страдающий от августовской жары, весь в поту и горестном негодовании.

— Я знаю, — пропыхтел он с порога. — Это «Виагрус», их рука, их почерк… Они давеча у «Уйма-пресс» ровно таким же способом выкрали новый роман Наценке — «Бешенство бешеного»…

— Поймали?

— Где там — поймали… За три часа сверстали и выпустили, доказывай теперь! — Хазаров в отчаянии махнул рукой. — А этого… Орбитмана… вообще пытали три дня, прежде чем он им не продиктовал наизусть новый роман Бурского «Иметь президента»… Короче, наше издательское дело становится опасным. И знаете — я бы не советовал вам обращаться в милицию. У «Виагруса» схвачено все. С тех пор, как они издали автобиографию этого… нашего… ну, помните — «По первое число»… в общем, я бы посоветовал разбираться своими силами. Сейчас вызову одного нашего человека…

Одним нашим человеком оказалась Анастасия Павловна Знаменская, дочь небезызвестного Пал Палыча и судмедэксперта Алексеевой. Знаменской было чуть за тридцать. Ей вот уже лет шесть было чуть за тридцать. У нее было бледное, одутловатое лицо, неопределенно-мутные глаза, бесформенная фигура и бесцветные брови. Чувствовалось, однако, что если прислонить ее в тихом месте к теплой стенке и около часу поработать над ее универсальной внешностью, из нее вполне может получиться как минимум Елена Яковлева. Знаменская немедленно потребовала кофе, без которого не функционировала, и закурила, не спросясь. Тут же у нее в сумке затрезвонил мобильник.

— Да, — сказала она досадливо, — слушаю… Опять ты, Леша? Да не забуду, не забуду, — она достала из сумки какую-то таблетку и поспешно проглотила. — Да, обедала… Да, схожу… Нет, не болит… Да, обязательно помажу… Не следи ты так за мной, честное слово, я же не маленькая! Что? Нет, не постирала… Ты постирал их? Спасибо, Лешик… Высморкаться? Да не забуду я высморкаться! — И Знаменская с остервенением отключилась. После она долго терла лоб.

— Скажите, — обратилась она к писателю, — я видела у вас на двери следы взлома. Это не может иметь отношения к делу?

— Нет, — стыдливо потупился писатель. — Наверное, нет… Видите ли, я возвращался вчера домой… ну, позволил себе в редакции, с друзьями, глоток-другой шартреза… И неправильно вставил ключ в замок. Пришлось выколачивать отверткой. Но там все работает, можете проверить…

— Это я проверю, — устало отмахнулась Знаменская. Голос ее становился все тише, глуше, глаза анемически закатывались. — А вот бокалы… вы что, и за работой пьете… свой шартрез?

— Никогда! — горячо воскликнул писатель. — В моем исследовании «Творец и конец» как дважды два доказано, что это ведет к стремительной деградации!

— Ну, все мы с годами не улучшаемся, — добавила Знаменская. Слова ее были уже почти неразличимы. — Можно еще кофе? И булочку, пожалуйста…

Чувствовалось, что основным занятием и топливом этой женщины было непрестанное кофепитие, поскольку ничего другого от нее как аналитика и не требовалось.

— Как назывался ваш роман? — спросила она после очередной порции спасительного напитка.

— «Антропос и кружевные перчатки», — выдавил Алтурин.

— Перчатки, перчатки… Что-то мне это напоминает… Обратите внимание, на бокалах нет отпечатков. Это ваши бокалы?

— Мои, — кивнул писатель.

— И вино ваше?

— Да, у меня в баре стояла бутылка мартини, теперь она открыта и ополовинена…

— Хм, — хмыкнула Знаменская, закуривая. — Отпечатков тоже нет… Явно кто-то в перчатках. Это не мог сделать кто-нибудь из ваших героев?

— Загнули, матушка, — сочно рассмеялся Алтурин. — Герои оживают только в детективах.

— Тогда вы находитесь под гипнозом, — тихо, но решительно сказала Знаменская. — Можно еще кофе? Так вот: некий специально обученный сотрудник КГБ… строго засекреченный… обладающий редким даром гипноза… получает приказ устранить вас, писателя, потому что вы в своих детективах точно угадали фабулу будущего покушения на президента. Сотрудник по кличке Бизон зазомбировал вас в автобусе… вы ездите в автобусе?

— У меня «семерка», — признался писатель.

— Значит, он зазомбировал вас в «семерке», — не смутилась Знаменская. Попал он туда сквозь дверь, незаметно для вас. Их там этому учат. Как вам такая версия?

Алтурин понял, что работа в издательстве и профессия матушки наложили на Знаменскую несмываемый отпечаток. Дождавшись, когда после очередной кофейной инъекции она снова обретет способность шевелиться, он сослался на дела и выпроводил хазаровскую следовательницу. Через полчаса по его звонку явился рыжеусый, высокий и неуместно веселый лейтенант милиции.

— Пингвинов, — представился он. — Что пропало?

— Все пропало, — вздохнул Алтурин и рассказал свою историю.

Пингвинов долго и придирчиво изучал бокалы.

— Отпечатков губ нет, — сказал он с усмешкой. — Только наливали, но не пили. И руки дрожали — то ли перепугали вы их своим романом, то ли бутылка тяжелая…

— Обычное «мартини», ноль семьдесят пять, — вздохнул писатель.

Его жена давно вернулась от визажиста, дочь пришла с прогулки и теперь наряжалась перед зеркалом в материнскую белую кружевную ночную рубашку, купленную во время семейного отдыха в Греции. Вот пустозвонка растет, подумал писатель. Вся в мать, одни наряды и шоколад на уме…

— Харитон! — воскликнула жена Алтурина, открывая свой платяной шкаф. — Смотри, у меня тоже все перерыто!

Пингвинов легко вскочил с места, вежливо спросил: «Вы позволите?» — и отодвинул хозяйку в сторону. После того, как дверца была открыта, смятые вещи большими комками повалились с полок: похоже, их сначала вывалили на пол, затем спешно, кучей затолкали обратно. Полировка двери хранила на себе большую и давнюю коллекцию хозяйских отпечатков — взрослых повыше и детских пониже; похоже, мебель давно не чистили. Пингвинов был уверен, что ничего не найдет, но на всякий случай снял отпечатки.

Затем была призвана няня Света. Двадцатитрехлетняя выпускница иняза, хлопая длинными ресницами и нервно обдирая дотоле безупречный вишневый лак с ногтей, сообщила, что с утра они с Лизой занимались математикой и английским, затем обедали, потом Лиза тихо-тихо играла у себя в комнате под ее пристальным наблюдением, а с шестнадцати ноль-ноль до девятнадцати тридцати они пребывали на длительной прогулке в парке.

— Следовательно, в это время и произошло ограбление, — напряженно и не вполне естественно произнес писатель.

— Больше ничего не пропало?

— Пропало! — вскрикнула Алтурина, которая как раз пересчитывала свои драгоценности. — Брошка, большая золотая брошка с рубинами, в форме змеи.

— Где-то я это уже слышал, — подумал писатель и в десятый раз потер лоб рукой. — Какие, по вашему, шакалы? В форме змеи… Тьфу ты, черт, какая чушь лезет в голову…

Жена Алтурина меж тем бушевала:

— Самая безвкусная моя вещь! Я полгода ее не надевала! Кто мог польститься?

— Ну, если взяли и роман, — стало быть, вкус у них приличный, — самодовольно заметил Харитон.

Пингвинов усмехнулся в усы, продолжая осматривать комнату.

— Скажите, — спросил он вдруг, — а девочка ваша часто наряжается в чужое?

— Бывает, — рассеянно ответил писатель. — Вообще, спросите у жены, у няни…

— Няню я о многом еще расспрошу, — хитро подмигнул красавице рыжий лейтенант. — Например, о том, что она делает сегодня вечером.

— А вам-то что? — брезгливо дернула плечиком выпускница иняза.

— А то, голубушка, — назидательно промолвил лейтанант, поднимая палец, — что не по клубам надо ходить, а с детьми заниматься!

— Откуда вы знаете? — побледнела она.

— Да вон у вас из нагрудного кармашка билетик торчит, в клуб «Убиться веником», — засмеялся лейтенант. — А дети — они внимания требуют. С ними надо играть…

— В нерабочее время куда хочу, туда и хожу, — презрительно отвечала девица.

— Да вы и в рабочее не умеете девочку занять, — вскользь заметил лейтенант, глядя, как Лиза кружится перед зеркалом. — Лизочка, ты во что играть любишь?

— Во всякое, — отвечала ангелоподобная девочка. — В маленькую хозяйку большого дома, например. Будто я хозяйка, вся такая разодетая, и у меня прием.

— Нечего сказать, хорошие игры, — буркнул Алтурин. — Ты хоть раз видела, чтобы у нас был прием? Работаю, работаю, а ребенок вот о чем мечтает…

— А еще во что ты играешь? — не слушая его, продолжал лейтенант.

— В Барби и Кена. Я им кроватку сделала… ой, — девочка покраснела и потупилась.

— А что такое? — заинтересовался Пингвинов.

— А они у меня там… в общем, живут. — Больше из Лизы не удалось выколотить ничего.

— Так-так, — задумчиво оглядеся Пингвинов. — А подметаете вы тут часто?