Андрей Пржездомский - Секретные объекты «Вервольфа»

• Название: Секретные объекты «Вервольфа»
• Автор: Андрей Пржездомский
• Жанр: О войне
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5348-9

События, описанные в книге, связаны с поразительной тайной — исчезновением Янтарной комнаты. Автор, как человек, непосредственно участвовавший в поисковой работе, раскрывает проблему с совершенно новой, непривычной для нас стороны — со стороны тех, кто прятал эти сокровища, используя для этого самые изощренные приемы и методы. При этом он опирается на трофейные материалы гитлеровских спецслужб, оперативные документы советской контрразведки, протоколы допросов фашистских разведчиков и агентов. Читатель, прослеживая реализацию тайных замыслов фашистского руководства по сокрытию ценностей на объектах организации «Вервольф», возможно, задумается над тем, а все ли мы сделали, для того, чтобы напасть на след потерянных сокровищ…

---

Контрразведчики не в первый раз сталкивались с подобными вещами. В Литве им приходилось обезвреживать немало тайных баз «лесных братьев» и всякого рода «партизан», захватывая при этом буквально горы оружия, боеприпасов, мин и различного диверсионного снаряжения.

Из информации о разгроме банды на территории Литвы. 1945 год

«…Стычка лейтенанта Естюшева с заслоном банды явилась сигналом для главного отряда банды, которая располагалась в землянках… В тактическом отношении она была в наиболее выгодном положении. Бандиты засели в 4-х бункерах, расположенных друг от друга в радиусе 250 метров…

Благодаря смелым и решительным действиям… удалось быстро зажать банду в клещи с трех сторон. Однако банда, имея преимущество в тактическом отношении, все усиливала огонь из винтовок, ручных пулеметов, автоматов, забрасывала личный состав гранатами, пустила в дело немецкие фаустпатроны…

Свыше трех часов вела бой комендатура с озверелым и обнаглевшим врагом. Личный состав проявлял исключительную стойкость, мужество и отвагу.

На поле боя оказалось 43 вражеских трупа, два бандита были взяты в плен, подобрано 3 ручных пулемета, 7 автоматов, 17 винтовок, два охотничьих ружья, 35 гранат, 10 фаустпатронов, около 10 тысяч разных патронов. В землянках врага обнаружен радиоприемник… пишущая машинка и… документы…»

Все офицеры сошлись на том, что взятые в плен диверсанты уже на первых допросах оказались готовы говорить о подробностях их подготовки и о самой разведывательной работе. Теперь дело было уже за разматыванием клубка сведений о других известных им агентах и разведывательно-диверсионных группах. Ведь в самое ближайшее время Кёнигсберг будет взят и вся Восточная Пруссия окажется в руках наших войск. Пресечь деятельность оставленной агентуры — значит сохранить жизни многих наших солдат и офицеров, не дать врагу развернуть на своей территории партизанскую войну, а следовательно, приблизить долгожданную победу над фашизмом.

У оперативников второго отдела управления контрразведки «СМЕРШ» были разыскные списки сотрудников и агентов немецко-фашистских разведывательных и контрразведывательных органов, согласно которым, они сверяли все сведения, получаемые в результате допросов военнопленных и фильтрации гражданского населения. Некоторые из этих списков базировались на данных советской разведки, которая очень активно работала в приграничной полосе накануне войны. Один из таких списков, подготовленный НКГБ[54] Литвы в апреле 1941 года, должен был помочь выявить возможных вражеских диверсантов и разведчиков спустя четыре года — во время боев в Восточной Пруссии и штурма Кёнигсберга.

Из Списка чиновников полиции и жандармерии Восточной Пруссии. 23 апреля 1941 года, г. Каунас

«…КОВАЛЬЧУК — лейтенант жандармерии, командир Кёнигсбергского городского отделения жандармерии…

ДАГИС — литовец, ранее служил в Литовской политической полиции, из Литвы бежал с приходом Красной Армии. В настоящее время работает официальным сотрудником гестапо в Кёнигсберге по линии разведки против СССР. Вербовку и инструктаж агентуры производит в Кёнигсберге по ул. Беккер, в конторе „Балтийское сообщение“.

НОДНЫЙ — начальник разведывательного Управления Восточной Пруссии, дислоцируемого в гор. Кёнигсберге, около 48 лет, чин майора. Низкого роста, лицо круглое, красноватое, глаза голубые, волосы стриженые, по характеру выдержанный, считается неплохим работником, имеет несколько фамилий, из которых упомянутая является настоящей…

ПИКО — начальник разведывательного поста мест. Пилькален[55]. Около 40 лет. Женат. Бывают случаи выпивок, но чаще всего со своими сослуживцами. По складу своего характера довольно выдержанный, хитрый. Жена его также работает в разведывательном посту…

ВАЙДАС (по другим данным, ВАЙЧАК) — работник разведывательного поста в мест. Ширвиндт[56]. Имеет чин старшего лейтенанта запаса. Около 50 лет. По характеру выдержанный. Хладнокровный. Не пьет; сам лично ведет разведывательную работу с агентурой глубокого тыла…»

Таких разыскных списков-ориентировок было множество, но в реальной работе по выявлению диверсантов «Вервольфа» они помогали мало. В «Вервольф» подбирались люди, в основном, молодые, непосредственно не связанные в предвоенные годы со службой в полиции, жандармерии или тем более в СС.

После того как все вкратце доложили подполковнику Ратнеру результаты ночной работы и уже готовы были с облегчением отправиться по своим комнатам, чтобы вздремнуть часок-другой, старший лейтенант Третьяков в свойственной ему манере заявил:

— Товарищ подполковник, не знаю, кто как, а я обратил внимание на одно крайне важное обстоятельство. Разрешите доложить?

— Вечно ты лезешь, Третьяков, со своим особым мнением, — недовольно проговорил полнолицый капитан. — Поумничать хочешь? Думаешь, толковее других?

— Перестаньте, Исаев! Я слушаю вас, Третьяков! — прервал капитана Ратнер.

— Товарищ подполковник, я обратил внимание на то, что немцы, а это следует из всех докладов, указали только три известные им базы «Вервольфа», а на вопросы о том, знают ли они еще какие-нибудь тайные объекты или замаскированные бункеры, отвечали категорически «нет». Вместе с тем немец Кюн, которого я допрашивал, показал, что сам не видел, но слышал об объекте «Б-Зет», который расположен где-то в самом центре Кёнигсберга и готовится на случай взятия города нашими войсками. Сказав это, Кюн сам так перепугался, что в течение четверти часа я не мог добиться от него ни слова. Но я так понял, что никто из остальных даже не упомянул об этом объекте. Считаю, что следует в процессе следующих допросов акцентировать внимание немцев на этом факте. У меня все.

— Спасибо, Третьяков. Очень ценное наблюдение. Эта информация для нас крайне важна в связи с подготовкой штурма города. Впереди тяжелые уличные бои. Поэтому знать о замаскированных базах «Вервольфа», тайных складах оружия и боеприпасов, подземных бункерах и укрытиях — одна из главных задач, которые нам следует решать в ближайшее время. Прошу всех обратить на это особое внимание. В ходе допросов попытайтесь выяснить, что знают немецкие агенты про объект «Б-Зет», а этого вашего…

— Кюна, — помог Третьяков.

— Да, Кюна. Пусть допросит… — Ратнер оглядел присутствующих и, слегка усмехнувшись, закончил фразу: — Пусть допросит капитан Исаев.

После совещания, уже в пятом часу утра, офицеры разошлись по комнатам — кто на первый этаж этой же виллы, кто в соседние дома, занятые офицерами «штаба», связистами и обслугой.

Но ни на следующих допросах, ни давая письменные показания, ни один из немцев не упомянул о таинственном объекте «Б-Зет». Более того, Вальтер Кюн, которого допрашивал старший лейтенант Третьяков в первую ночь, обнаружил полные провалы в памяти и категорически отрицал, что что-либо говорил об этом объекте. Он десять раз повторял одно и то же, каждый раз называя три известные базы «Вервольфа», рассказывая во всех подробностях о том, как был завербован капитаном СД Фуссом в январе 1945 года, о том, какие предметы преподавали в разведшколе и какого цвета глаза у ее начальника Эрбриха. Но категорически отрицал, что ему что-то известно о кёнигсбергском объекте «из двух букв немецкого алфавита». Сколько Исаев ни бился, Кюн молчал об этом. Даже тогда, когда по указанию подполковника Ратнера на допрос пришел Третьяков и по привычке заорал на подследственного: «Говори, не то хуже будет!»

Товарищи подтрунивали над старшим лейтенантом: «Что, Третьяков, не обнаружил еще объект, где сидит Гитлер?», «Третьяков, какой тебе сегодня приснился сон на ночном допросе?».

Старший лейтенант злился, особенно, когда насмешки звучали в присутствии девушек управления. Однажды, когда от очередной насмешки Третьяков чуть было не вспылил, Катя громко, чтобы все слышали, сказала:

— Нечего смеяться над человеком. Я работала тогда на допросе и точно помню, что тот тощий немец говорил что-то про этот объект. И в тексте протокола так записано. Просто этот немец сболтнул, наверное, что-то такое, чего говорить ему было никак нельзя. Вот он и отказывается от своих слов.

Катя выпалила это все неожиданно для самой себя. Ей абсолютно не хотелось выгораживать или заступаться за старшего лейтенанта, и, поймав удивленный взгляд Третьякова, заспешила к двери.

После нескольких допросов одного немца разыскники передали оперативникам. Похоже там наклевывался вариант с перевербовкой и направлением его, теперь уже как нашего агента, в Кёнигсберг. Оперативная игра — высший пилотаж контрразведывательного искусства.

Остальных же диверсантов этапировали дальше, им предстоял отнюдь не долгий путь: кому в лагерь, кому во внутреннюю тюрьму на Лубянке, кому — получить пулю в затылок за расстрелы советских партизан и парашютистов. Правда, через некоторое время до контрразведчиков дошла весть о том, что один из диверсантов был задушен в своей камере где-то далеко отсюда.