Сьюзан Масино - Let There Be Rock. The Story of AC/DC

• Название: Let There Be Rock. The Story of AC/DC
• Автор: Сьюзан Масино
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Последний раз какая–либо группа вызывала у меня похожие чувства, когда мне было восемь лет. Одним воскресным вечером Эд Салливан (Знаменитый американский телеведущий; на его шоу в феврале 1964 г. «The Beatles» впервые появились в американском эфире) представил четырех парней из Ливерпуля — «The Beatles». Даже в том возрасте я понимала, что передо мной феномен. То же самое я почувствовала и тем вечером в «Стоунхарс».

Перед 70–80 растерявшимися жителями Среднего Запада группа перешла от «Live Wire» к блюзовой, сексуальной версии «She's Got Balls» («У нее есть яйца»). Любой мужчина, написавший песню о крутом женском нраве, немедленно становился мужчиной моей мечты. Мало того что эти парни выдают рок с энергией «Led Zeppelin» — они еще и пишут песни о том, что у цыпочек бывает крутой нрав! К концу первой же песни я была более чем впечатлена. Я была потрясена, не могла двинуться с места и отвести взгляд от Бона.

Дав слушателям отдышаться, парни продолжили песней «Problem Child». Слова ее были во многом об Ангусе, которого Бон считал «в какой–то мере малолетним преступником»: «What I want I lick, and what I don't I kick, and I don't (ike you…»(«Что хочу, то беру, а что не могу — ломаю. И ты мне совсем не нравишься»). Ну как тут их не полюбить? Группа продолжала выдавать многомерный звук, а исходящую со сцены энергию можно было резать ножом. После первых трех песен я решила, что Малкольм, Клифф и Фил — лучшая ритм секция, которую я когда–либо слышала. На мой взгляд, они таковой и остаются. Ангус, конечно, выдающийся гитарист, он способен без устали носиться по сцене как заведенный, при этом не упуская ни ноты, но замечали ли вы когда–нибудь, что делают Малкольм, Клифф и Фил? Ведь они просто кладезь ритма.

К этому времени все в баре уже стояли и не отрываясь смотрели на группу… и тут как раз Бон объявил, что следующая песня называется «The Jack». Ангус начал песню, взял пару нот, а остальная группа, дразня публику, сыграла несколько совсем других аккордов, и Бон начал петь: «Gonorrhea, I've just had my first dose of gonorrhea» («Гонорея, у меня теперь гонорея…») — на мотив песни «Maria» из бродвейского хита «Вестсайдская история». Кто знал, что Бон будет петь мюзиклы? Однако, судя по всему, мюзиклы он любил и часто слушал.

Теперь вся группа завывала, а Бон жаловался на девку, которая наградила его триппером. Текст импровизированный, и эти стихи, должно быть, самые скандальные из всех песен «AC/DC»: «She gave me her mind. Then she gave me her body, but it seems to me she gave it to anybody, I made her cry, I make her scream, I took her high and curdled her cream. But how was I to know that she had been there before, she told me she was a virgin, she was number nine ninety–nine of the critical list and I fell in love with the dirty little bitch, she's got the jack, she's got the jack…» («Она отдала мне свою душу, а после свое тело, но, сдается мне, она всех имела как хотела. Со мной она кричала, со мной она стонала, со мной она взлетела, со мной она упала. Но откуда я мог знать, с кем она была до того, — она сказала, что она девственница, что она в группе риска на 999–м месте, а я влюбился в грязную сучку, у нее триппер, у нее триппер…») Это те слова, которые он пел тем вечером, но, конечно, на записи песни текст совсем другой. Тут ему уже начал подпевать весь клуб, а я полагаю, что не так–то просто заставить парней с молочной фермы петь о венерических заболеваниях. Что это, черт возьми, за ребята?

Весь следующий час мы были загипнотизированы группой. Звук, бит, сила, мощь, блеск в глазах Бона приковывали внимание. Я ошибалась… один–два раза в жизни можно наткнуться на группу уровня «Led Zeppelin» и «Black Sabbath», и я, к счастью, оказалась свидетельницей этого.

В конце выступления Бон посвятил последнюю песню Элвису, «которому следовало бы играть старый добрый хард–рок». И все закончилось. Народу в клубе было немного, но готова поспорить, что каждый потом поднялся в гри–мерку, чтобы поговорить с «AC/DC». Группа оказалась более чем радушной, и ребята довольно долго болтали со всеми, кто хотел поболтать. Я ждала — пока комната освободится. Мне нужно было полное внимание группы — особенно Бона.

Когда я подошла к нему. Бон отдыхал, сидя на кушетке. Он поднял глаза, и я сказала: «Господи, Бон! У меня прямо носки сдуло!» Он от удивления открыл рот и спросил: «Чего?»

Я ответила: «Ой, прости. Сдуло носки—это сленговое выражение. Я имею в виду, что ты был просто невероятен! Группа у вас совершенно потрясающая!» Это ему больше понравилось, он улыбнулся и поблагодарил. Я с трудом сдерживала свой энтузиазм и сообщила уже всей группе, что в один прекрасный день они станут известны по всему миру. После этого все заржали и начали отпускать какие–то слишком умные для меня комментарии. Я продолжала: «Правда–правда! Пройдет два–три года, но вы станете великими!» И тут я выпалила: «Когда–нибудь вы будете такими же великими, как»Rolling Stones«!» Я хорошо помню, как это сказала, и едва у меня вырвались эти слова, я подумала, что я совсем не хотела сравнивать их именно с этой группой. Я ничего не знала о том, что они боготворили «Stones» и что однажды они окажутся единственной в истории группой, которая будет выступать с ними на концертах на равных. Когда я высказалась, Ангус засмеялся, сбросил ботинок и поднес ногу к моему лицу. Посмотрев на меня, он спросил: «То есть когда–нибудь я смогу купить себе новые носки?» Да, Ангус, однажды ты не только сможешь купить себе кучу новых носков — твой портрет будет на этих носках напечатан.

Пока шли мои излияния, рабочие сцены разбирали аппаратуру и грузили ее в кузов фургона. Им предстояло ехать на следующий концерт. Группа возвращалась в «Холидей–инн» на окраине города. Кажется, это Бон пригласил меня с ними в мотель. Я вежливо отказалась, решив, что не стоит вступать в слишком близкие отношения ни с кем из группы. Эта команда была одной из лучших среди всех мною слышанных, и я знала, что они скоро добьются больших успехов. Хотелось, чтобы мы остались с ними друзьями, а поехать в мотель означало разрушить свой образ серьезного рок–журналиста. Замечательная предусмотрительность для двадцати одного года, должна заметить.

Я попрощалась со всеми, и ко мне подошел грузчик Барри и попросил оставить ему мои имя и адрес, сказав, что он хотел бы со мной еще связаться. Я нашла клочок бумаги и написала имя, номер и адрес, думая при этом про себя, что никогда о нем больше не услышу. Барри сказал, что сейчас они собираются в Мичиган, а следующим вечером играют в Милуоки. По крайней мере, они двигались в нужном направлении! Прежде чем уехать, он дал мне единственный элемент атрибутики группы, который у него был, — значок, на котором две птички парили над сердцем, пронзенным молнией. Не очень похоже на рок–н–ролльную эмблему, но картинка была похожа на татуировку у Бона над лобком. Да, я знаю, о чем вы подумали. Первый раз я увидела ее на фотографии!

С того вечера я всем, кто соглашался послушать, рассказывала об этой группе — «АС/DC». Те, кто не был тогда в клубе, не могли понять, откуда берется весь мой восторг. На это я неизменно заявляла, что стоит им увидеть группу на концерте, и они в нее влюбятся не меньше моего.

Следующим вечером в Милуоки «AC/DС» выступали в «Риверсайд–театре» на разогреве у «Head East». Затем они вернулись в Огайо, и 22 августа их кливлендский концерт в «Агора боллрум» был записан местной радиостанцией «QFM 96» и передан в ночном воскресном спецвыпуске. Если у вас все еще нет этого диска, найдите его. Это редчайшая запись одного из первых американских концертов «AC/DC». К тому же ее стоит послушать хотя бы ради убийственно смешной импровизации Бона к «The Jack».

Через два дня музыканты дебютировали в Нью–Йорке как гости группы «The Dictators» в «Палладиуме», а затем открывали полуночный концерт группы «The Marbles» в «CBGB». Самым смешным на том концерте было то, как Бон встретил главу «Atlantic Records» у входа в клуб — тот писал в кружку. Если вы когда–нибудь были в туалетах в «CBGB», вам все должно быть понятно. В этом крохотном клубе в Гринвич–Виллидж, на Бликер–стрит, повсюду граффити, в кабинках сортиров нет дверей, а сцена слишком маленькая для любой группы. Хотелось бы познакомиться с кем–нибудь, кто присутствовал на том концерте. Не могу себе представить, как энергия «AC/DC» уместилась в этих четырех стенах. Похоже, это напоминало взрыв атомной бомбы в телефонной будке. Думаю, до сих пор со штукатурки в клубе можно соскрести ДНК всех, кто был притиснут к стенам тем вечером!

Нью–йоркский фан–журнал «Панк» взял интервью у Бона и Ангуса, задав им очень глубокий вопрос: «В чем смысл жизни?» На что Бон отреагировал: «Жить как можно лучше и как можно меньше».

Благодаря чудесам современной техники Ангус был осчастливлен новейшей беспроводной супер–пупер–гитарной системой. По дороге в Калифорнию они отыграли в «Мейсо–ник аудиториум» в Детройте на разогреве у Джонни Уинтера и «.38 Special».

Через две недели после концерта в «Стоунхарс» пришла первая открытка от Барри. На ней был изображен Голливуд с высоты птичьего полета; датировалось послание 31 августа 1977 года. С 29 по 31 августа они должны были три вечера выступать в клубе «Виски–э–гоу–гоу» в Западном Голливуде. Это был их дебют в Калифорнии. Там же их впервые заметил Джин Симмонс и пригласил выступать в декабре на разогреве у «Kiss».