Руслан Хасбулатов - Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву

• Название: Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву
• Автор: Руслан Хасбулатов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9955-0302-6

«Великая геополитическая катастрофа» — эта книга подтверждает правоту слов президента Путина о гибели СССР как о страшной трагедии, обернувшейся колоссальными людскими и экономическими потерями. Однако, проклиная горбачевскую «эпоху перемен», мы не всегда отдаем себе отчет, что события тогда пошли еще не по самому худшему из возможных сценариев — 20 лет назад нельзя было исключить ни полномасштабной гражданской войны, ни даже ядерного апокалипсиса. В реальности же произошел не полный крах, а ПОЛУРАСПАД Советского Союза — ценой неимоверных усилий и огромных жертв удалось спасти хотя бы Российскую Федерацию Благодаря кому мы удержались на краю и не погибли под обломками рухнувшей сверхдержавы? Почему вслед за агонией СССР та же участь не постигла и Россию? Как из пепла Советского Союза начало возрождаться Российское государство?

Будучи не просто свидетелем, а одним из главных участников событий, Руслан Хасбулатов рассказывает об увиденном и пережитом предельно откровенно, не обходя молчанием даже самые острые моменты, не замалчивая ни собственных ошибок, ни имен главных виновников и заказчиков Великой Геополитической Катастрофы. От начала «перестройки» до самоубийственного «парада суверенитетов», от преступного заговора КГБ, организовавшего государственный переворот, до провала мятежа ГКЧП, от Беловежского мошенничества до «роспуска» СССР — эти мемуары позволяют заглянуть за кулисы большой политики, проливая свет на самые темные страницы новейшей истории

---

Отказ от согласованной программы, несомненно, большая ошибка Горбачева и Рыжкова. В конце 1990-го — начале 1991 г. финансовая ситуация осложнилась, союзные республики уже не желали даже той программы, с которой они соглашались летом — осенью 1990 г. Сепаратистские настроение все рельефнее проявлялось в республиканских элитах. Они перестали усматривать в деятельности союзного центра позитивный для себя смысл по мере сокращения бюджетных поступлений из центра (давила острая нехватка финансовых ресурсов, нефть и газ на мировых рынках не приносили прибыли казне).

Можно лишь сожалеть, что «программа» не была запущена: в ней были расписаны периоды, декады, месяцы — то есть то, чего никогда не было в нашей истории: 100 дней, 200 дней и т. д., периоды, когда осуществлялась приватизация конкретных областей и сфер, реорганизация банковской системы — в такие сроки, финансовой системы — тогда-то и т. д. Расписаны были практически все основные действия — кто что делает, причем делает конкретно, какие органы остаются, какие надо устранить, какие создавать, кого наделять какими полномочиями и т. д.

В «программе» была определена ответственность конкретных лиц за конкретные сферы деятельности. Этого и испугалась союзная бюрократия, в том числе партийная (она устранялась из реформы, отметим: это была серьезная тактическая ошибка реформаторов — надо было превратить ее в реального участника реформы, как в Китае). Отмечу, что по сравнению с тем, что сотворил Гайдар в течение 1 года (1992 г.), программа «500 дней» представляла собой сложный, хорошо взвешенный механизм универсальной деятельности сложенной союзом — республиканской команды из профессионалов-специалистов. Эти две «программы» (Шаталина и Гайдара) можно условно сравнить как современный автомобиль с автомобилем начала века или, еще нагляднее, как современный трактор с сохой. Особенно важную роль в срыве «программы» играла нерешительность Горбачева.

В переходные периоды огромную роль играет такой фактор, как воля лидера государства — не тупая, животная воля, а осознанная, предполагающая взвешенный выбор. Ведь налицо — и шестилетний период «царствования» наглядно это показал — шараханье, нерешительность, боязнь принять на себя ответственность губят самое серьезное дело. Одно дело — уметь лавировать между Сциллой и Харибдой, а другое — совершить серьезный исторический выбор на базе тщательно подготовленного расчета, предполагающий всесторонний учет всех возможных последствий. Вот здесь и нужна сильная воля и чувство высокой ответственности перед своим народом, перед Историей. Слишком часто правители, совершая неблаговидные поступки, в том числе различные насильственные действия в отношении своих политических противников, ссылались на «трудный выбор», «интересы народа» и прочую демагогию. В то время как эти поступки диктовались иными мотивами — слабостью и безволием правителей, неспособных другими средствами (то есть через разумные компромиссы с партнерами) управлять обществом и не обладающих смелостью признать свое бессилие в лидерстве.

С таких позиций я рассматривал и «программу 500 дней». У меня, как профессионального экономиста, она вызывала много вопросов — некоторые разделы были «слабыми», другие — недоработанными и т. д. Но я, как мне представляется, уловил главное достоинство: первое — это ее глубокий характер, позволяющий вводить в экономику элементы «параллельной системы»; второе — реальная возможность добиться согласия всех без исключения союзных республик (в том числе трех прибалтийских и закавказских республик) — все хотели реальных действий, а не бесконечных «обсуждений». Можно сказать, что «500 дней» развязывала «гордиев узел» экономических, политических и национальных проблем. Не случайно все союзные и автономные республики подключились к работе. Они-то как раз и видели в «Программе» возможность подъема производительных сил республик, улучшения социально-экономического положения, постепенного «снятия» социальной напряженности.

Позже, после провала «программы 500 дней», все общественно-экономические противоречия стали набирать скорость, усилились центробежные тенденции. Нам, сторонникам тех политических сил, которые хотели начала глубоких экономических реформ, сравнимых с «нэповской реформой», — не хватило силы и влияния для того, чтобы отстоять эту «программу».

«Плохую услугу» оказывала правящей бюрократии сложившаяся десятилетиями традиция, когда народ терпеливо и покорно ожидает того, что обещает Власть. Горбачевская политика за несколько лет привела к полному изменению такой пассивной покорности со стороны общества, и оно желало активных действий и результатов. В то время как бюрократия, похоже, еще не поняла этих изменений в общественных настроениях.

Результат и следствие экономической политики — это состояние и уровень реального материального положения населения. Быстрое ухудшение материального положения населения СССР, и в частности в России, стало находить свое отражение в таком непривычном для социализма явлении, как появление и нарастание забастовочного движения. Конечно, само появление забастовочного движения с конца 20-х гг. (с эпохи НЭПа) — это и есть следствие не только ухудшения уровня жизни людей, но и существования в обществе реальных политических свобод, как следствие горбачевских демократических реформ, в том числе его политики на расширение прав людей, гласности. (См. подробно в кн.: Хасбулатов R Я. Россия: пора перемен. Беседы на Красной Пресне.) Это все так, но одной «демократии» мало — люди хотят обладать современными жизненными стандартами, чтобы за счет своего труда человек мог приобретать любые потребительские товары. Для этого экономика должна производить эти товары в необходимом объеме и нужного качества, а работник — получать достойный уровень вознаграждения за свой труд.

В этом был основной смысл нашего (Верховного Совета России) понимания рыночной экономики с ее ключевым элементом — признанием и широким развитием частного сектора экономики. Частная собственность и альтернативная экономическая система нужны обществу не как самоцель, а в качестве исключительно лишь способа и метода решения задачи удовлетворения растущих потребностей населения. При этом в новой социально-политической и экономической системе социальные завоевания трудящихся должны в полном объеме быть сохранены, в противном случае мы создадим чудовищного монстра — откровенно эксплуататорское общество. Так я рассуждал в те, уже давно ушедшие времена. Все это записано в моих дневниках того времени.

При этом очевидно и то, что любая экономическая реформа имеет смысл и оправдание лишь в том случае, если она даст позитивный эффект, что означает прежде всего рост материальной обеспеченности народа. Люди были сильнейшим образом встревожены тем, что обилие слов, направленных на «рисование» картин роста их благосостояния — как следствие проводимых реформ, — ведет к обратному результату, то есть к ухудшению их материальной обеспеченности. Это — ключевой аспект экономического кризиса. Конкретно кризис выражается, во-первых, в низких ставках заработной платы; во-вторых, в росте цен; в-третьих, в инфляции, которая «съедает» рост заработной платы, пенсии и пособия; в-четвертых, в сокращении производства товаров народного потребления, в том числе продуктов питания; в-пятых, в появлении и расширении всевозможных «дефицитов» — на одежду, обувь, детские коляски, мясо и молоко и т. д.

Вместо того чтобы развивать отрасли по производству товаров этой группы, Правительство СССР (по решению ЦК КПСС!) «передало» эти отрасли в систему военно-промышленного комплекса — этот комплекс, по сути, «проглотил» соответствующие отрасли. В результате произошло еще большее сокращение производства товаров народного потребления и продовольствия.

Идея повышения цен

В такой обстановке в Правительстве СССР в 1988 г. по инициативе тогдашнего председателя Государственного комитета по ценам (Госкомцен СССР) Валентина Павлова «созрела» мысль о повышении цен на продовольствие и потребительские товары как средстве ликвидации дефицита. Целый ряд ученых-экономистов, в том числе и я, выступили против этих намерений. Мне тогда удалось опубликовать большую статью в газете «Правда», рупоре ЦК КПСС, с критикой намеренно повысить цены на продукты питания. Развернулась всесоюзная дискуссия — все осуждали эти попытки. Конечно, цены на продовольствие в СССР были низкими, но низкой была и оплата за труд — вот в чем заключалась моя ключевая идея. Надо одновременно повысить ставки заработной платы — тогда можно приступить к упорядочению цен на товары первой необходимости.

Изучая опыт новых индустриальных стран (НИС), лучшие достижения стран Запада в экономической и социальной сферах, в научно-технологическом прорыве, отечественные ученые предлагали большое число конкретных мер, которые могли изменить обстановку, вдохнуть свежую струю в заметный процесс «затухания» экономического роста в СССР Но все они (или почти все) отвергались в Правительстве и ЦК КПСС, а те, которые так или иначе брались на вооружение, проходили такое «сито», что терялся здравый смысл идеи. Так что дело заключалось не в том, что в стране был дефицит идей, а в том, что отбирались далеко не лучшие идеи и не лучшие носители этих идей в качестве реформаторов.