Ричард Дэвис - Настоящие солдаты удачи

• Название: Настоящие солдаты удачи
• Автор: Ричард Дэвис
• Жанр: Биографии и Мемуары

Первое издание: Richard Harding Davis. Real Soldiers of Fortune. New-York: Charles Scribner's sons, 1906.

Сборник биографических очерков американского журналиста и писателя Ричарда Хардинга Дэвиса (1864–1916). Героев этой книги объединяют общие черты — склонность к путешествиям и авантюрам. Наёмник, воевавший под восемнадцатью флагами. Писатель-неудачник, провозгласивший себя монархом Княжества Тринидад. Выпускник Американской военно-морской академии, отличившийся на китайской службе. Бывший журналист, узурпировавший власть в Никарагуа. Уроженец Дикого Запада, помогавший британцам колонизировать Южную Америку. Наконец, молодой офицер, ставший национальным героем после побега из бурского плена (это Уинстон Черчилль, единственный герой книги, который хорошо знаком русскому читателю). Сам автор, который в качестве корреспондента, в том числе военного, объездил весь земной шар, мог бы стать седьмым героем этой книги.

Текст перешёл в общественное достояние. Оригинал можно найти в «Проекте Гутенберг» и других сетевых библиотеках. Иллюстрации взяты из первого издания.

---

«Всё кончено!» — прошептал его друг. Черчилль осторожно кашлянул. Два голоса приблизились. Чтобы запутать часовых, которые могли их услышать, один офицер сказал какую-то шутку, громко рассмеялся и процитировал фразу на латыни, а второй в это время тихо и отчётливо произнёс: «Я не могу уйти. Часовой что-то подозревает. Всё кончено. Ты можешь вернуться?»

Вернуться было невозможно. Черчилль чувствовал, что его всё равно поймают, и решил бежать, как он выразился, для своего удовольствия.

«Я пойду один», — прошептал он.

Он услышал, как его друзья удаляются по спортплощадке. В тот же миг он решительно зашагал по саду мимо открытого окна и по гравийной дорожке вышел на улицу. В пяти ярдах от ворот стоял часовой. Большинство охранников в здании школы знали его в лицо, но Черчилль отвернулся, и нельзя было сказать, узнал его часовой или нет.

Первые сто футов он шагал как по льду и внутренне содрогался, ожидая резкого оклика и треска маузера. Сердце выскакивало из груди, спина взмокла от пота. Преследуемый страхом, он ускорил шаг и оказался на одной из главных улиц Претории. На тротуарах толпились бюргеры, но не один не обратил на него внимания. Возможно, это случилось потому, что буры не носили особой формы, а в их коммандос воевали многие англичане, которые были одеты в галифе цвета хаки, а также многие американцы, французы, немцы, русские, и каждый в своей одежде.

Видимо, Черчилль был принят за такого добровольца, и сама нескрытность его передвижений спасла его от подозрений.

Так он прошёл через весь город и достиг пригорода, открытого вельда и железной дороги. Поскольку у него не было ни карты, ни компаса, он понимал, что это его единственный проводник. Но он знал, что через Преторию проходят две железные дороги — одна, на которой его и схватили, шла в Питермарицбург, а другая вела к побережью и свободе. Он не имел представления, на какую из двух дорог он наткнулся, но, не желая упускать свой шанс, он в сотне ярдов от станции стал ждать отходящий поезд. Примерно в полночь остановился товарный поезд, и как только он отошёл от станции, но ещё не успел набрать скорость, Черчилль запрыгнул в него и растянулся на куче угля. Всю ночь поезд неуклонно двигался на восток, и Черчилль понял, что это был нужный поезд и что он на пути к нейтральной португальской территории.

Сразу после рассвета, когда поезд поднимался по крутому склону, Черчилль, опасаясь дня, спрыгнул в кусты. Он скрывался весь день, а следующей ночью пошёл вперёд. Он прошёл очень мало. Поскольку все станции и мосты охранялись, он должен был их обходить, а тропический лунный свет мешал ему идти по открытой местности. Таким образом, отсыпаясь днём, шагая ночью, выпрашивая еду у кафров, он провёл пять дней.

К тому времени его отсутствие было уже обнаружено, и буры сделали всё, чтобы его найти. По всем железным дорогам были отправлены телеграммы с его описанием, было распространено три тысячи его фотографий, был обыскан каждый вагон каждого поезда, а в разных частях Трансвааля попали под арест несколько похожих на него людей. Говорили, что он сбежал, переодевшись в женское платье или в форму трансваальского полицейского, которого он подкупил. Говорили, что он вообще не покидал Претории, а, маскируясь под слугу, жил в доме у кого-то, кто сочувствовал британцам. На основании этого слуха были обысканы дома всех подозрительных людей.

В газете «Фолькштен» указывался любопытный факт: за неделю до побега Черчилль взял в библиотеке эссе Милля[91] «О свободе».

В Англии и в британской Южной Африке побег вызвал такой же большой интерес, как и в Претории. Из-за того, что Черчилль проявил смелость и сумел провести врага, он стал народным героем, и принёс своим соотечественникам столько же радости, сколько огорчения — бурам.

Но поскольку о нём уже много дней ничего не было слышно, восторги уступили место тревогам, стали говорить, что он потерялся в горах Мачадодорп, или погиб от голода, или от лихорадки в джунглях по пути к побережью.

Тревоги были оправданы, поскольку Черчилль в это время чувствовал себя очень плохо. За месяц в тюрьме он мало двигался. Нехватка еды и воды, холод по ночам и ужасная жара днём, долгая запинающаяся ходьба в темноте измучили его, а необходимость прятаться от людей почти довела его легковозбудимую нервную организацию до полного расстройства.

Даже если бы он достиг нейтральной португальской территории, то в таком измождённом состоянии не рискнул бы переходить тамошние обширные болота. Ослабев и телом, и духом, он не видел другого способа выжить, кроме того, чтобы сдаться.

Но прежде, чем так поступить, он придумал легенду, с помощью которой, как бы невероятно это ни казалось, он надеялся и скрыть свою личность, и попасть на поезд, чтобы пересечь границу.

Однажды ночью после многих дней странствий он оказался на окраине небольшой деревни возле границы Трансвааля и португальской территории. Совершенно не имея сил продолжать путь, он подошёл к ближайшей крытой цинковыми пластинами хижине и, готовый сдаться, постучал в дверь. Дверь открыл бородатый гигант грубоватого вида — первый белый человек за многие дни, к которому Черчилль рискнул обратиться.

Черчилль слабо пробормотал те слова, которые придумал заранее. Мужчина недоверчиво выслушал его. Он уставился на Черчилля с нескрываемым подозрением. Неожиданно он схватил молодого человека за плечо, ввёл в дом и запер дверь на засов.

«Не нужно мне врать, — сказал он. — Вы Уинстон Черчилль, а я единственный англичанин в этой деревне».

Остаток приключения был относительно лёгким. Следующим вечером друг Черчилля, инженер по имени Говард, скрыто провёл его в товарный поезд и скрыл под мешками с какими-то товарами.

В Коматипоорте, станции на границе, поезд восемнадцать часов простоял на солнцепёке на запасных путях. Прежде, чем снова тронуться, он был обыскан, но человек, который производил поиск, поднял только верхние мешки, и через несколько минут Черчилль услышал грохот поезда, проезжающего по мосту, и понял, что он пересёк границу.

Даже тогда он ничего не предпринял, и ещё два дня прятался на полу вагона.

Когда он наконец появился в Лоуренсу-Маркеше, он сразу нашёл английского консула, который сначала принял его за кочегара одного из тех кораблей, что стояли в порту, а потом предоставил ему выпивку, ванну и обед.

Черчиллю повезло — как раз этим вечером в Дурбан уходил пароход «Индуна». С помощью англичан с револьверами, которые помешали бурским агентам снова захватить его, он благополучно взошёл на борт. Два дня спустя он появился в Дурбане, и его встречал мэр, толпа народа и духовой оркестр, игравший: «Никогда, никогда, никогда британцы не будут рабами!»[92]

Весь месяц Черчилля бомбардировали письмами и телеграммами, со всех концов света, один приглашал его возглавить флибустьерскую экспедицию, другой отправил ему шерстяные одеяла, третий прислал фотографии Черчилля, чтобы Черчилль поставил автограф, третий — фотографии самого себя, чтобы Черчилль полюбовался ими, четвёртый прислал стихи, пятый — бутылки виски.

Один поклонник писал: «Я преклоняюсь перед вашими чудесными, прославленными деяниями, которые вызовут такую бурю гордости и энтузиазма в Великобритании и Соединённых Штатах Америки, что англосаксонская раса станет непобедимой».

Чтобы предложение сделать англосаксонскую расу непобедимой не вскружило голову субалтерна, ему отравили из Лондона такую телеграмму:

«Лучшие друзья здесь надеются, что вы больше не будете выставлять себя таким ослом.

Макнейл».

Уинстон Черчилль после побега из бурского плена сходит в Дурбане с парохода «Индуна», приветствуемый комитетом по встрече

Однажды в лагере мы посчитали цену за слово в этой телеграмме, и Черчилль обрадовался, узнав, что человек, который её отправил, заплатил пять фунтов.

В первый же день прибытия в Дурбан, когда ещё не затихли приветственные крики, Черчилль сел на поезд и отправился на фронт. Другой мог бы задержаться. После месяца плена и лишений побега, он мог бы остаться хотя бы на двадцать четыре часа, чтобы попробовать, каковы на вкус популярность и еда в отеле «Куин». Но тот, кто внимательно читает эту краткую биографию, понимает, что Черчилль был не из таких. Черчилль никогда не останавливается, и эта черта принесла ему успех. У него нет времени на задержки, он не хочет почивать на своих лаврах.

В качестве военного корреспондента он был с Буллером[93] до снятия блокады с Ледисмита и с Робертсом[94] до падения Претории. Он принимал участие во всех крупных операциях и уехал с войны с медалями за шесть битв.

Вернувшись в Лондон, он потратил лето, чтобы закончить вторую книгу о войне, а в октябре в том же Олдхеме снова принял участие в выборах как кандидат от «хаки» — так называли тех, кто выступал за войну. На этот раз ему помогла военная слава, и он вырвал у либералов одно из двух мест от Олдхема. В первый раз ему не хватило тысячи трёхсот голосов для победы, сейчас он был избран большинством в двести двадцать семь голосов.