Коллектив авторов - Полдень, XXI век (ноябрь 2011)

• Название: Полдень, XXI век (ноябрь 2011)
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Литагент «Вокруг Света»30ee525f-7c83-102c-8f2e-edc40df1930e
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011

В номер включены фантастические произведения: «Приворотное зелье» Виталия Забирко, «Запах кротезианских сосен» Милы Коротич, «Верные навек» Ины Голдин, «Ignis fatuus» Юлии Зонис, «Бытовые подробности апокалипсиса» Татьяны Ивановой, «Жертвы в песках» Рината Газизова, «Мне так хорошо сейчас» Андрея Дубинскиго, «Человек Платона» Елены Щетининой, «Дом престарелых» Сергея Фомичёва.

---

– Эрванн мак Эдерн, – объявил эльфу Лотарь, – к сожалению, ваш… народ нарушил мирное соглашение между нами. Мы не видим более резона для вашего здесь пребывания.

Морел пришел к нему под утро. Солнце уже вставало, медленно, продираясь сквозь посеревшую паутину ночи. Лотарь полусидел на подоконнике и глядел на рассвет. Спать совсем не хотелось. Да никто во дворце, похоже, и не спал. Он только что с трудом спровадил напуганную цесарину, которой дамы то и дело подносили соли.

Капитан его пытался держаться прямо. Не такой уж бледный, скорее резко потускневший.

– Приказание вашего величества исполнено, – доложил он. – Эльфа препроводили в резервацию. И, кажется, там… все успокаивается.

– Сядьте, Иво, – Лотарь раздраженно махнул рукой. – Вам, кажется, не велели вставать! И с чего это вы явились мне докладывать?

– Позвольте мне просить отставки, ваше величество, – тихо сказал «тайник».

– Сядьте, вы сейчас свалитесь!

– Я действительно нахожу, что в этом дворце слишком жарко, государь, – сказал Морел, не без труда опускаясь в кресло.

Лотарь покачал головой:

– Так кто же из нас, граф Полесский, доигрался с огнем? Научили их – на свою голову? Благодарю. Вашими стараниями у нас появилась еще одна группа террора… Мало нам было эйре.

– Это был неудавшийся эксперимент, мой государь…

– Эксперимент? – Лотарь позволил себе разойтись. – Ты у меня, каналья, в Замерзших землях будешь экспериментировать! Ягель с морошкой скрещивать!

– Как пожелает ваше величество, – тихо сказал «тайник».

– Разворошили мне тут… осиное гнездо! Ассассин во дворце – чего еще прикажете? За такое не ссылают. За такое снимают голову.

Морел опустил глаза. Над его верхней губой блестел болезненный пот. Он, кажется, был ко всему готов. Он тоже… надел сиреневое.

Лотарь замолчал.

– Отчего вы не казнили эльфа? – спросил все-таки «тайник» после нескольких минут тишины.

– Нужно ли? – пожал плечами Лотарь. – Они сами справятся. Эрванн проклят– он нарушил гес, поднял руку на своего.

Наконец поднялось и отряхнулось утро – еще одно сероватое утро Цесареграда. Наступал очередной день правления Лотаря Пятого. Он потянулся, ощутив с какой-то пронзительной радостью, с благодарностью, как растекается жизнь по венам. На горизонте наливались багряно-фиолетовым шпили эльфийских башен. Когда-то этот город назывался Ker ar Roannezh.

Его город.

«Я пожалею, а страна не пожалеет», – сказал он себе когда-то. Ложь.

Он не жалел.

Лотарь повернулся к своему верному «тайнику».

– В конечном счете вы, как всегда, правы, – сказал он раздумчиво. – Как-то Эрванн сказал мне, что они никогда не смогут нас ненавидеть и никогда не смогут стать рабами. Что ж– ненавидеть мы их уже научили…

Юлия Зонис Ignis fatuus Рассказ

Планета Луг, тридцать первое октября

Джек Рюноскэ сидел на корточках на вершине холма и любовался морем травы, а Марк любовался Джеком. Слово «любовался» как в первом, так и во втором случае неточно описывает процесс. Джек, возможно, любовался морем травы. Все утверждения, связанные с Джеком, носили оттенок неопределенности. Марк пытался понять, что творится у Джека в голове. И лишь море травы было именно морем травы, ромашковым, сизым, лиловым, рыжеющим к горизонту. По нему перекатывались волны. Не от ветра. Просто эта трава плясала всегда.

Марк слишком пристально смотрел на Джека и потому не успел заметить, когда на лугу появились рядовой Тосс и сержант Джеремайя. Уловив краем глаза движение, выбивающееся из общего ритма травяного прибоя, Марк резко повернул голову. Рядовой Тосс и сержант Джеремайя были уже там. Они плясали.

– Вы все умрете, – не оглядываясь, сказал Джек и выплюнул изжеванную травинку.

Колония на Экбе, пятнадцатое октября

Здоровенный мертвец был прикован к столу наручниками. Входя в комнату, Марк ожидал ощутить зловоние. В комнате и вправду сильно пахло, но совсем не отвратительно – разогретым деревом, смолою… травой. Так пахло крыльцо дома, в котором родился Марк. Дом снесло пыльным смерчем вскоре после того, как семья Салливанов перебралась в Дублин. В штате Айова пыльные смерчи проложили маршруты настолько аккуратные, что хоть электропоезда по ним пускай.

Мертвец шевельнулся. Синевато-черное пятно тления на его щеке дернулось, как будто заключенный попытался улыбнуться. Марк подошел к столу и уселся напротив мертвеца.

– Тренсонвилл, штат Пенсильвания. Отличные там тыквенные пироги пекут.

Упоминание о тыквенном пироге можно было бы счесть издевательством, обнаружься у покойного хоть какое-то чувство юмора. Однако лицо мертвого осталось неподвижным.

– Вообще умеют пенсильванцы отмечать День Всех Святых. Я бы тебя, друг, положил в гроб и поставил у парадного. Впрочем, нет. Из гроба неудобно раздавать конфеты. Разве что проделать в крышке окошко…

Мертвец пошамкал губами и сказал:

– Мыфка фыфка любит фыр.

– Чеддер? Могу предложить тебе красный чеддер, правда, сублимированный. Или ты предпочитаешь рокфор? Извини, вонючего и с плесенью в хозяйстве не держим.

– Роскошные формы вдовы Дженкинсон внушают благоговение ее поклонникам, – живо откликнулся мертвец.

Шепелявить он почему-то перестал. Марк вздохнул.

– Твоего деда завалило в шахте. Это случилось семьдесят лет назад в местечке Тренсонвилл в штате Пенсильвания. На его могилу родственники принесли венок из сосновых веток. Твоя мать получила компенсацию от государства, прошла курс омоложения и подалась в актрисы. Твой отец работал инженером на станции Луна-Альфа. Его звали Свен Андерсен. Он с четырнадцати лет коллекционировал записи с изображением груди твоей матери. Конкретно, ее левого соска. У него собралось ровно сорок восемь секунд видео. Левый сосок твоей матери был на восемь миллиметров шире правого. С маленькой красной родинкой наверху, примерно на три часа…

– Сейсмическая активность на шахтах в районе Экбе-13 превышает допустимый уровень.

Математики, нейробиологи, врачи и этологи уже прогнали бывшего инженера по буровзрывным работам Клайва Андерсена через все известные науке тесты. Электрическая активность в мозгу пациента отсутствовала, мертвые синапсы никак не реагировали на нейротрансмиттеры. На цифру 3 подопытный обращал не больше внимания, чем на смену зеленого круга и красного треугольника. Подопытному хотелось плясать. Подопытному хотелось плясать, но ни рвущийся из динамиков фокстрот, ни рэп и ни входящий в моду джанги не смогли ни на такт сбить внутренний ритм его танца. Единственное, что приковывало внимание мертвеца, – это маленький паучок, трудолюбиво майстрячащий свою паутину в углу камеры. Андерсен любовался работой паука часами, но в ответ на предъявленную ему изящную сетку фракталов даже не зевнул. Покойник мог реагировать на визуальные, тактильные и прочие раздражители. Или не реагировать. Или путать звук со светом, а свет с ударом тока. То, что он сейчас вообще говорил, было удачей или случайностью.

Марк всмотрелся в лицо мертвого. Так бредут сквозь доходящую до груди вязкую жидкость: тяжело, очень тяжело и, главное, бесполезно. Как и в прошлый раз, как и в двадцатый раз до этого, после первых шагов Марк наткнулся на скользкую пленку – вроде стекла или внутренностей огромной рыбины. За пленкой ощущались глухие удары, биение чужого и абсолютно чуждого пульса. Если бы можно было пробить преграду, разрезать или перехватить нить, связывающую марионетку с кукловодом… Нет. Телепатия оказалась не сильнее физики и биологии, и Салливану остались лишь бессмысленные фонемы. По-честному, ему следовало бы признать поражение, составить рапорт и убраться прочь с Экбе. Только Марк не привык проигрывать. Он мог прочесть любого. Если в трупе осталось хоть что-то от бывшего инженера Андерсена, сына Свена и Лолиты Андерсен, Марк вытащит это на поверхность.

– Две маленькие птички
Сидят на стене.
И одна из них
Свалилась во сне.
И вся королевская конница,
Вся королевская рать
Учит тех птичек
Пшеницу не воровать.[1]

Бывший инженер Андерсен приподнялся со стула. Наручники соскользнули с его крупных кистей, будто смазанные маслом. Не обращая внимания на пронзительный вой сигнализации и на метнувшегося к двери Марка, мертвый проплясал прямиком в угол, снял со стены паучка и аккуратно раздавил между большим и указательным пальцами. Зеленый болотный огонек, ignis fatuus, все это время висевший над головой мертвеца и придававший его плоти травянистый оттенок, мигнул и вспыхнул ярче. Марк пулей вылетел из комнаты и так и не увидел, присоединился ли к пляске мертвый паук.

Планета Луг, тридцать первое октября

– Вы все умрете, – сказал Джек.

Пляшущие в траве морпехи с холма выглядели маленькими, хотя каждый из них был как минимум на голову выше Салливана. Разреженный воздух улучшал видимость, отчего черные дырки во лбу обоих морпехов казались еще более четкими. Обоих расстреляли за дезертирство. Редко кто не дезертировал бы, поглядев на пляски мертвых шахтеров на Экбе. Там, в отличие от планеты Луг, не было никакого разнотравья. Были отвалы пустой породы, вагонетки, серенькое с рыжиной небо над котлованами, все в угольной дымке. Уголь внизу, уголь вверху. В нижнем угле Плясуны протоптали ровные, словно циркулем вычерченные круги. Черные антрацитовые дорожки, до блеска отполированные сотнями ног в шахтерских ботинках. Сила тяжести на Экбе в полтора раза меньше земной, и ботинки подковывали свинцом. Р-раз – четыре десятка левых ног ударяют о замусоренный грунт. Руки пляшущих лежат на плечах соседей, танец слегка напоминает греческий сиртаки, но ритм кажется замедленным и одновременно рваным – словно мертвые с натугой выплевывают одно длинное, тягучее слово. Два – четыре десятка правых ног утыкаются в землю, и в небо взвиваются новые облачка угольной пыли, делая его чуть более черным. Уголь, бесполезный хлам, бесполезный всюду, кроме этой нищей системки. Скоро здесь не будет никакого угля. Дымка в небе складывается в узоры, отдаленно напоминающие фракталы и, опускаясь под собственной тяжестью, нежно целует землю. В местах поцелуев земля разжижается, сначала подергиваясь масляной пленкой, а затем превращается в туман. Туман скрывает танцующих…