Георгий Ушаков - Остров метелей

• Название: Остров метелей
• Автор: Георгий Ушаков
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

В книге известного полярного исследователя Г. А. Ушакова, написанной на основе дневниковых записей, отражены первые годы (1927–1929) освоения острова Врангеля. Это рассказ о первых поселенцах острова, о мужественных людях, сознательно избравших трудную судьбу первопроходцев.

Книга содержит сведения о природе острова Врангеля, о быте и культуре эскимосов в первые годы Советской власти, о их приобщении к новой жизни.

---

Таким образом, весь сезон охоты на моржа ограничивается сорока — пятьюдесятью днями, а при вычете дней неблагоприятной погоды (ветры и главным образом туманы) продолжительность сезона охоты сокращается до двадцати пяти — тридцати дней.

Потребность нашей колонии в моржах — примерно сто туш. Вельбот же мог делать в начале сезона два, а в конце сезона всего один рейс в день. Поднимает вельбот до пяти туш без костей и внутренностей. Но, имея на борту двух моржей, охотиться между плавучими льдинами становится затруднительно, а подчас и совсем невозможно. Около половины всего времени занимает свежевание туш

Мне пришлось вскрыть более двухсот тихоокеанских моржей, но я ни разу не обнаружил каких-либо признаков указывающих на то, что моржи питаются тюленями Наши эскимосы, проводящие всю жизнь в охоте за моржом и при добыче первым делом вскрывающие желудки в поисках моллюсков, которые считаются у них лакомством, ни разу не находили там остатков тюленей. Правда, они рассказывали как легенду, что их отцам иногда удавалось добывать моржей, питавшихся тюленями. Но, по их словам, это моржи, потерявшие мать в раннем возрасте. Такие животные имеют сильно разведенные в стороны бивни и держатся всегда одиночками [45].

Глава XV

Эскимосская медицина. — Шаманы. — Верования эскимосов

Всем нашим недугам и болезням подвержены и дети льдов. Мы объясняем болезни проникновением в наше тело различных микроорганизмов, изнашиванием организма и рядом других обстоятельств, а в смерти видим естественный конец жизни. Эскимосы смотрят на это иначе. Болезнь, по их мнению, возникает по двум причинам: либо человека кто-нибудь зашаманил, либо в него вселился злой дух. Сонмы злых духов заняты главным образом тем, чтобы любым способом повредить человеку. Так, злой дух Аксялъюк насылает болезни желудка, рези в кишечнике. К'ийутук Аумын' — туберкулез, Агрипа — покалывания в боку и т. д.

Лечатся эскимосы преимущественно домашними средствами, прибегая к помощи родственников (обычно какой-нибудь старухи), или же приглашают шамана. В домашней медицине главными целителями считают «наюг'иста» и «аг'ат». Что же это такое?

«Наюг'иста» в точном переводе означает «караульный». Это старые вещи, доставшиеся от предков или от умерших близких людей: изделия из кости, гарпун, наконечник гарпуна, бусы, байдарка, предметы утвари и др.

«Наюг'иста» караулит человека, охраняет его от дурного глаза, порчи, злых духов и насылаемых ими болезней. «Наюг'иста» берегут как драгоценность и всячески ублажают. При каждой удачной охоте его обмазывают кровью и жиром убитого зверя.

Как-то раз я увидел у Аналько старый костяной скребок для кишок, и мне захотелось приобрести его для своей коллекции. Я предложил эскимосу в обмен кусок моржового клыка Аналько согласился. Уезжая домой, я сказал его жене Махшук, что я забираю с собой скребок. Она пришла в отчаяние: это «наюг'иста», говорила она, его нельзя отдавать! Пришлось отступить. Когда-то я так же тщетно пытался заполучить у Агык нитку старых бус и примитивно вырезанную из кости голову медведя в обмен на пять ниток новых бус.

Если «наюг'иста» предохраняет от заболеваний, то «аг’ат» (аг’а — лекарство) обладает свойством брать болезнь на себя. «Аг'ат»— это разные необычные предметы: оригинальной формы камни, найденные иногда в желудке; убитого зверя или птицы, кости и конечности редкого зверя, череп моржа с тремя или четырьмя клыками [46] и т. д.

При относительно легких заболеваниях «аг'атом» растирают или слегка похлопывают больное место, предварительно нагревая «аг'ат» над лампой.

У тещи Павлова — Инкали, — «аг'атом» служило копыто горного барана. Прогрев копыто на лампе, она прикладывала его к больному месту, потом подносила ко рту и дула на него, как бы сдувая приставшую к нему болезнь.

Более серьезные заболевания требуют жертвы — «ны-ката» (выкупа, предлагаемого богу за возвращение здоровья). «Нык'ат» — тоже своего рода реликвия: кусок байдарки, вельбота, даже яранги. На ночь «нык'ат» кладут под бок больного или рядом с ним, а утром утиным пером обметают больное место. Потом, чтобы бог легче мог разглядеть жертву, «нык'ат» обвязывают красной тряпкой или куском шкуры нерпенка, окрашенной в красный цвет, выносят на улицу и поднимают вверх — просят бога принять жертву и дать больному здоровье. Затем «нык'ат» вешают в яранге, где он и остается до выздоровления или же смерти больного. Когда надобность в «нык'ате» минует его разбивают и выбрасывают. Если болеет женщина, «нык'атом» служат волосы больной. Однако при серьезных заболеваниях требуется что-то более существенное. Тогда в жертву приносят Собаку. Прежде чем обречь животное на смерть, у него спрашивают согласия. Отказом собаки считается ее зевок. Но если в ответ на вопрос собака не зевнет, ее ведут в яракгу, ставят около больного, кладут его руку ей на голову и, обметая человека пером, передают ей таким образом болезнь. Затем собаке прорезают ухо, продергивают в него красную тряпку или красный ремешок из шкуры нерпенка и выводят из яранги, привязывая у входа, где она остается до конца болезни. Выздоравливает больной или умирает — «собаку все равно убивают.

В свое время, когда Павлов еще на материке заболел воспалением легких, Инкали, пользуясь тем, что зять был без памяти, применила как раз этот способ лечения. Павлову он обошелся недешево: об этом узнали, обвинили его в шаманстве и сняли с должности учителя.

У нас на острове эскимосы обращались к помощи врача Савенко, но, надо признаться, не слишком охотно. Делали они это главным образом, выполняя мое строгое указание, сообщать врачу о каждом случае заболеваний среди колонистов, а также стремясь получить со склада дополнительные продукты по предписанию врача.

Ежегодно составляемые нашим врачом амбулаторные ведомости свидетельствуют о том, что в первый год первичных посещений больных было 205, на второй год — 138, а на третий — всего 63. Это отчасти объяснялось расселением эскимосов по острову. Но дело заключалось не только в этом.

Для меня не было секретом, что Аналько, Тагъю, да и Кмо и Етуи на материке шаманили. И здесь, на острове, они продолжали заниматься этим тайком. Но с тех пор как Аналько переехал на северную сторону острова, ему окончательно удалось убедить переселенцев в своем умении умилостивить «туг'ныг'ак'а», и к нему началось своего рода паломничество. Весьма возможно, что он же и «врачевал» эскимосов. Пришлось мне отправиться туда, где он жил, и там произвести своего рода дознание. Но прежде чем говорить о медицинской практике шаманов, мне хочется попробовать несколько шире осветить их деятельность.

Итак, на острове шаманов у нас было четверо: Аналько, Тагъю и его братья — Кмо и Етуи. Правда, последние трое не пользовались авторитетом на материке, не проявляли они особой активности и здесь. Их отец был шаманом, но Тагъю, по его собственному свидетельству, начал видеть сны наяву и слышать таинственные «голоса» лишь в возрасте около тридцати лет. Большей частью шаманами становятся неврастеники или больные падучей, хотя, как говорил Аналько, «шаманство, как и ремесло, является достоянием семьи и передается из поколения в поколение».

На материке Аналько сумел снискать себе необычайную популярность. Больше десяти лет проплавал он матросом на американских шхунах, посещал крупные порты, добирался в своих скитаниях чуть ли не до экватора. Эскимосам это внушало уважение.

О начале своей карьеры шамана Аналько рассказывал так: «Учил меня отец. Когда я уже взрослым плавал на американских шхунах матросом, то каждый раз, как возвращался домой, я начинал слышать и видеть то, чего не видели и не слышали другие. А на море и на чужой земле я был таким же, как и все остальные. Так я страдал несколько лет, не понимая, отчего так все происходит, пока не решил, что я шаман».

Среднего роста, коренастый, когда-то, очевидно, сильный и подвижный, он держится скромно и редко высказывает свое мнение. По-видимому, зависимое положение матроса китобойного судна, в котором он так долго находился, отразилось на его характере. С европейцами он держится заискивающе, не прочь польстить и унизиться. Эскимосов Аналько выслушивает внимательно, возражает им мягко и даже часто уступает, но делает это с достоинством, как бы с сознанием своего превосходства. Лицо его обычно неподвижно, голос тихий, вкрадчивый. Но стоит ему взять в руки бубен, как этот невзрачный и тихий старик весь преображается. Лицо оживает, глаза загораются, мускулы начинают играть, голос с каждым звуком крепнет, меняет тембр и захватывает своей силой. Я наблюдал такую метаморфозу, даже когда он просто для развлечения играл на бубне и пел песни. Как же должно было действовать это на эскимосов, когда он приходил в экстаз!

Аналько проделывает почти все распространенные среди шаманов фокусы: «отрезает» свой язык, колет себя ножом, режет других, глотает камни, уходит из закрытой яранги и т. д.