Роман Романов - MMIX - Год Быка

• Название: MMIX - Год Быка
• Автор: Роман Романов
• Жанр: Филология

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».

Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.

Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.

(с) Р.Романов, 2008-2009

---

Драматургия дионисийских праздников сформировалась, таким образом, из трёх источников и трёх частей: из стремящегося к профессионализму творчества бродячих поэтов; из народного творчества в виде магических игр, песнопений и плясок; из экспроприированной у родовой и жреческой аристократии формы мистерии. Поэты пишут дифирамбы в честь Вакха – слова для протагониста и хора, магические игры становятся сатирической хореографией с участием публики, а вот элевсинские мистерии обратились в каноны сюжетных линий, в которых согласно сообщениям актёров и хора незримо участвуют боги, нимфы и прочие идеальные сущности.

В нашем Романе мы тоже обнаруживаем три главных части. Во-первых, это «роман в романе», исполненный в канонической форме драмы. Вторая часть – сатирические представления на улицах и в театрах Москвы с активным народным участием. И третья часть – мистическое участие богов или демонов в судьбах героев, включая споры по этому поводу. Обычно эта сторона драмы скрыта от зрителя, но Булгаков и здесь выступает разоблачителем, проводником в потусторонний мир небесных сил, находящийся рядом с нами, на той же улице, в соседней квартире.

С предшествующими дионисийской драме поэтами и народными праздниками всё боле менее ясно, но вот к третьей изначальной форме – мистерии следует присмотреться внимательнее. В чём смысл мистерии как формы первобытной драмы? В определённые периоды праздников некое божество спускается на грешную землю и воплощается в одного из смертных. Как правило, это – жрец, который должен, например, совокупиться с богиней в лице жрицы, чтобы гарантировать плодородие. Впрочем, в более отдаленные времена случались мистерии с принесением воплощённого божества в жертву. Представляется, что без этого экскурса в историю античного искусства мы не поймём роль Воланда и его свиты в романтической мистерии, состоящей в триединстве с драмой Иешуа и сатирическими зарисовками московской жизни.

Поскольку речь о жанрах, то есть смысл обсудить явную привязанность Булгакова к театру и к драматургии. Тем более что его романы и рассказы либо связаны с театром, либо так и просятся на сцену или в сценарий фильма. Во всяком случае, ещё ни одному писателю или художнику не удавалось достичь симфонических вершин своего творчества без написания эскизов, этюдов и иных малых форм, из которых и состоит движение к вершине. Поэтому каждая из этих вещиц, а тем более все они вместе – могут дать общее представление о направлении и даже цели движения.

Согласно биографическим источникам, да и по нашим впечатлениям от его пьес, Булгаков очень серьёзно подходил к инсценировкам таких небанальных и немалых книг как «Мёртвые души», «Дон Кихот» или «Война и мир», а также пьесам о Пушкине и Мольере. Переложить главные книги гениев в краткий и ёмкий сценарий, не потерять смысл и передать через диалоги все ключевые идеи – задача, прямо скажем, не для дилетантов. Здесь могут помочь не только знание канонов драматургии, но постижение стоящего за ними триединства смысловых пространств – мира идей и обыденной реальности, соединённых через сценическое действие. Творческая работа над такой пьесой-инсценировкой или пьесой о жизни гения равнозначна глубокому погружению в мир творческих идей, которыми владел или, скорее, которые владели тем или иным гением. Это и называется художественный метод постижения, когда критерием для отбора и развития идей является гармония, сочетание их внутренней красоты с меняющимся идейным контекстом. Живая идея не теряет красоты при смене режима и даже социального строя, и может лишь засверкать новыми гранями. Так, после Великой Отечественной войны в классике кино возродились герои и идеи «Войны и мира», других классических книг.

Булгаков осознавал эту свою гениальную способность воспринять и связать с современным контекстом идеи художественных гениев. Но и это не потолок писательского мастерства. Высший пилотаж – это воспринять и внедрить в контекст художественно отображенной реальности не просто живые идеи предшественников, а идеи философские, абстрактные. И тем сделать их пригодными для проверки художественным методом познания. Вот это действительно амбициозная задача – взять этого самого Канта, да и спустить вместе с его несуразными идеями с философских небес на грешную землю, если не на Соловки – так хотя бы на аллею у Патриарших прудов. Между прочим, так всё и было, и этому есть доказательства, которые будут представлены.

7. «Чтобы знали…»

Даже общий анализ формы Романа кое-что проясняет в замысле Автора, тем более есть смысл присмотреться к тексту. Может, тогда удастся понять, какую весть так страстно желал сообщить нам Булгаков. В дневнике жены писателя описан один из последних дней, когда Михаил Афанасьевич еле слышно просит принести рукопись Романа, и повторяет просьбу обязательно опубликовать: «Чтобы знали, чтобы знали…»

Чтобы мы узнали о чём?! О том, что злыми поступками людей управляют потусторонние силы? Или о том, что в Москве 30-х годов происходила явная чертовщина? Тоже мне бином Ньютона!.. Тем более что весть эта для потомков. Современников Булгаков, зная о приближении смерти, мог оповестить и сам. Тут нам кое-кто подбрасывает мнение, будто бы Булгаков чего-то или кого-то боялся, потому и зашифровал свою тайну в рукописи Романа. Но чего бояться смертельно больному человеку, дорожащего лишь своею последней любовью и последним Романом? Если тайна эта так опасна, что писатель боялся её высказать, то тем более опасно ставить под удар слабую женщину, да и саму рукопись. Нет, всё же дело не в безопасности!

Если тайна, скрытая в тексте Романа, настолько важна для будущих читателей, почему Автор не написал об этом напрямую? Почему заставил два поколения литературоведов и историков, профессионалов и любителей, буквально собирать по крупицам и строчкам всё, что хотя бы косвенно, может пролить свет на происхождение образов и деталей Романа? Может быть, в этом состоит часть тайного замысла, которая касается посмертной судьбы Романа и самого Автора? Единственным достойным гения объяснением может быть его желание, чтобы мы сами нашли ответ, пройдя по оставленным знакам и подсказкам тем же самым путём, что и сам Автор. Для этого придётся, как минимум, ознакомиться с множеством книг, статей, пьес, романов, биографий, послуживших первоисточниками. И главное, внимательно проследить за мыслью Автора. Вот тоже, кстати, неоднозначный момент для оценки написанного Булгаковым во время работы над Романом: Насколько можно доверять прежним мнениям самого Автора, если не считать его изначальным владельцем непогрешимой истины?

Если верить самому Булгакову, то к концу жизни ему удалось воплотить в Романе важную для нас весть. Но добыто это тайное знание в ходе долгой работы над многими версиями книги. Поэтому, когда авторы того или иного толкования Романа ссылаются на черновики и первые версии, то это вовсе не является обоснованием. Скорее наоборот, если Булгаков убрал из окончательной редакции какую-то ссылку или деталь, это говорит о выборе в пользу иной версии. На мой взгляд, это очень важное ограничение для тех, кто хочет выявить точку зрения самого Булгакова. Хотя, конечно, это просто подарок судьбы – доступ в творческую лабораторию, возможность проследить эволюцию взгляда Автора на идеи, исследуемые методом художественного воплощения.

Ну вот, собственно, мы методом общих рассуждений о целях и мотивах Автора подобрались к первому содержательному пункту. Можем ли мы подтвердить, что целью написания Романа было вовсе не развлечение читателей и даже не сокрытие зашифрованной, но известной Автору истины, а поиск этой самой истины, то есть исследование некоторого предмета? Соответствующих знаков достаточно в тексте Романа и в его библиографических окрестностях. Хотя доказательством полезности этих знаков будет только уверенное движение в указанном направлении.

Итак, первый или один из первых знаков, которые сразу обращают на себя внимание при чтении Романа. Почему автор называет «роман в романе» именем Понтия Пилата, а не Иешуа Га-Ноцри? Ведь даже в тексте Романа «евангелие от Воланда» возникает после вопроса об Иисусе, а вовсе не о прокураторе. У Вас не возникал этот вопрос при первом чтении «Мастера и Маргариты»? Помнится, хотя и смутно, что у меня этот вопрос возник и потом как-то растворился, но никуда не делся. Просто к хорошему привыкаешь быстро, и почему бы не называть это хорошее «романом о Понтии Пилате».

Однако вопрос вновь сгущается и повисает в воздухе, как клетчатый регент, лишь только мы решим пойти по следам Автора в поисках источников. И тут выясняется, что книг, статей и даже пьес под общим в первом приближении названием «Жизнь Иисуса» или же альтернативных «евангелий» в библиотеке Булгакова, а также в виде выписок в его архиве – великое множество. Здесь и самые авторитетные авторы – Ренан, Феррар, Штраус, Мережковский, Лев Толстой в роли Левия, и здесь же рапповский прототип Бездомного с пьесой об обманщике и политикане Иешуа Га-Ноцри. Лишь один из таких первоисточников, посвященных реконструкции евангельской истории, был озаглавлен автором, Анатолем Франсом — «Прокуратор Иудеи»!