Михаил Юхма - Кунгош — птица бессмертия

• Название: Кунгош — птица бессмертия
• Автор: Михаил Юхма
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Чувашский писатель Михаил Юхма известен своими историческими романами «Дорога на Москву», «Голубая стрела», а также повестями, рассказами, очерками о современниках.

Новая его повесть посвящена жизни и деятельности видного татарского революционера Мулланура Вахитова. Автор рассказывает о юности Вахитова, о его подпольной работе, о деятельности на посту комиссара Центрального комиссариата по делам мусульман. В годы гражданской войны он руководил формированием мусульманских частей Красной Армии. Погиб от рук белогвардейцев, защищая Казань.

---

— Ну вот и ладно. — Мулланур подошел к Абдулле, положил руки ему на плечи, заглянул в самые глаза. — Помни, брат: я на тебя надеюсь!

Глава IIІ

1

Из Казани приехал в Москву Олькеницкий. Дел в Москве у него было невпроворот, но сразу же по приезде он отправился в Центральный комиссариат по делам мусульман, к Вахитову.

Сердце Мулланура екнуло радостно и одновременно тревожно, когда, выглянув в окно, он увидал знакомую фигуру Олькеницкого. Не удержавшись, он выбежал ему, навстречу. Друзья обнялись, долго хлопали друг друга по плечам. Потом, уже не торопясь, поднялись в рабочий кабинет комиссара.

— Ну, рассказывай! — сказал Мулланур, когда они остались один.

— Губком все еще пытается договориться с руководителями Харби шуро. — Олькеницкий начал с того, что больше всего волновало его самого. — Изо всех сил пытаемся мирно разрядить сложную политическую обстановку. Но пока из этого ничего не выходит. Боюсь, что тут стена.

— Не скрою, — сказал Мулланур, — у нас тут, в комиссариате, сложилось мнение, что настало время ликвидировать эту, окончательно скомпрометировавшую себя, контрреволюционную организацию. Как смотрит на это Казанский губком?

— Шейнкман говорил мое, что у вас зреет такое радикальное решение. Мы с ним обсуждали этот вопрос. Честно говоря, мы считаем, что пока этого делать не следует. Губком и Казанский Совдеп все-таки еще надеются мирно разрядить обстановку. Но, конечно, окончательное решение проблемы Харби шуро остается за вами. Если Центральный комиссариат по мусульманским делам…

— Ну а лично ты как считаешь? — перебил его Мулланур.

— Лично я, — медленно, взвешивая каждое слово, сказал Олькеницкий, — лично я на вашем месте не торопился бы с крутыми мерами. У Харби шуро сейчас под ружьем десять тысяч бойцов. Мы ведем среди этих солдат активную пропаганду, разъясняем им политику нашей власти по нацвопросу. Короче говоря, считаем неправильным решать национальный вопрос при помощи штыка.

— Да, — задумчиво сказал Мулланур. — Мы тоже так считаем. Однако…

Он не договорил.

Друзья помолчали. Каждый понимал, о чем думает собеседник. Слова были не нужны.

— Сейчас мы конференцию готовим, — заговорил Мулланур. — Первую Всероссийскую конференцию рабочих-мусульман. Собственно, подготовительную работу уже закончили. Связались со всеми прогрессивными мусульманскими организациями. В подготовке этого форума мусульманского пролетариата свободной России приняли участие мусульманские социалистические комитеты Москвы, Петрограда, Казани, Уфы, Перми. Были у нас в комиссариате делегации рабочих-мусульман Самары, Архангельска, Коканда. Десятки заводов и фабрик России одобрили наш план. Выразили желание принять участие в конференции такие организации, как общество мусульманских приказчиков, демократический союз мусульманских женщин…

Мулланур так увлекся рассказом о подготовке конференции, что даже не сразу вспомнил, почему вдруг решил заговорить на эту тему.

— К чему это я? — перебил он себя. — А-а… Я хотел сказать, что это вопросы тесно связанные. Решения конференции, как нам кажется, сыграют огромную роль в разрешении национального вопроса среди татар и башкир. Я думаю, что конференция окончательно выбьет почву из-под ног контрреволюционных руководителей Харби шуро.

— Пожалуй, — согласился Олькеницкий. — Однако было бы очень важно еще до начала конференции опубликовать Положение о Татаро-Башкирской республике.

— У нас все готово, — сказал Мулланур. Достав из ящика стола тоненькую папку, он вынул оттуда перепечатанный на «ундервуде» текст Положения и протянул его Олькеницкому.

Приблизив листок к глазам, тот медленно стал читать Положение о Татаро-Башкирской Советской республике:

«1. Территория Южного Урала и Среднего Поволжья объявляется Татаро-Башкирской Советской республикой Российской Советской Федерации.

2. Определение границ производится на основе проекта башкирских и татарских революционных организаций: вся Уфимская губерния, башкирские части Оренбургской и Казанской губерний (за исключением чувашско-черемисской части) и прилегающие мусульманские части Пермской, Вятской, Симбирской и Самарской губерний. Окончательно границы устанавливаются Учредительным съездом Советов республики.

3. Политические и экономические взаимоотношения западной части республики и Башкирдистана определяются Учредительным съездом Советов Татаро-Башкирской республики.

4. Организация комиссии по созыву Учредительного съезда Советов поручается Татаро-Башкирскому комиссариату Наркомнаца».

Дочитав до конца, Олькеницкий спросил:

— За чьей подписью думаете публиковать?

— За подписями наркома по делам национальностей, комиссара по делам мусульман внутренней России, членов Комиссариата и секретаря Комиссариата по делам национальностей.

— Стало быть, у вас все готово? Почему же не публикуете?

— Текст Положения уже довольно давно лежит в Наркомнаце, — замялся Мулланур. — Считают, что в нем есть какие-то неувязки.

— А что, если я попробую поговорить с ними?

— Это было бы отлично.

Прощаясь, Олькеницкий сказал:

— Мулланур Муллазянович! Я знаю, у тебя в комиссариате людей не густо, каждый человек на счету. Но уж больно тревожно сейчас там, на местах. Может, все-таки пошлете в Уфу, в Казань, в Оренбург своих товарищей? Тех, кто уже завоевал авторитет среди мусульманского населения… Ну да, в общем, ты сам знаешь кого. Не мне тебя учить…

В тот же день после короткого совещания в комиссариате из Москвы выехали на места Манатов, Ибрагимов и Маликов. Манатов отправился в Оренбург, Ибрагимов — в Уфу, Маликов — в Казань.

Положение о Татаро-Башкирской Советской республике было опубликовано 22 марта 1918 года и вызвало бешенство всех врагов Советской власти. Особенно неистовствовали приверженцы имперских идеалов российской политики, величавшие себя защитниками единой и неделимой России, Они вопили, что большевики занялись разбазариванием исконных российских земель, что великая Россия будет раздроблена на множество мелких государств, нежизнеспособных и потому заранее обреченных на гибель.

Это была хорошо продуманная попытка дезориентировать, сбить с толку молодую общественную мысль революционной России.

Но попытка эта натолкнулась на твердую волю большевиков, на их несокрушимую веру в правильность избранного ими политического курса.

Отношение большевистской партии к этой острой проблеме было сформулировано Владимиром Ильичей Лениным в его речи на Первом Всероссийском съезде военного флота:

— Нам говорят, что Россия раздробится, распадется на отдельные республики, — говорил в своем выступлении Владимир Ильич, — но нам нечего бояться этого. Сколько бы ни было самостоятельных республик, мы этого страшиться не станем. Для нас важно не то, где проходит государственная граница, а то, чтобы сохранялся союз между трудящимися всех наций для борьбы с буржуазией каких угодно наций.

2

После опубликования в печати Положения о Татаро-Башкирской Советской республике в здании Центрального комиссариата по делам мусульман открылась Первая Всероссийская конференция рабочих-мусульман.

Повестка дня конференции была очень широкая: доклад о деятельности Центрального мусульманского комиссариата, об отношении к программе большевистской партии, о народном просвещении и профессиональном движении и другие животрепещущие вопросы.

Конференция утвердила эту, предложенную комиссариатом, повестку дня, тем самым выказав полное доверие Центральному комиссариату по делам мусульман как главной руководящей силе представительного мусульманского форума.

Мулланур собирался выступать с докладами по двум наиболее важным вопросам: о Татаро-Башкирской республике и о текущем моменте. Тезисы обоих выступлений были давно готовы, но он собирался нынче вечером еще разок проглядеть их, внести последние дополнения, поправки.

Однако заняться тезисами ему не пришлось.

Нежданно-негаданно приехал из Казани Набиулла Вахитов, привез не шибко радостные, тревожные вести.

— Контрреволюционные силы в Казани выступили с ультимативным требованием, чтобы единственным законным выразителем воли мусульманского народа было признано Харби шуро, — сообщил он.

— В комиссариате, — сказал Мулланур, — давно зреет решение о ликвидации Харби шуро. Хотелось бы знать, Набиулла, твое мнение.

— Давно пора! — горячо отозвался Набиулла.

— Только что здесь был Олькеницкий. Он советовал нам с этим не торопиться.

— Он уже уехал?

— Да, вчера.

— Жаль. Не хотелось бы обсуждать этот вопрос без него. Понимаешь, Мулланур, в последние дни обстановка накалилась до крайности. Шуристы проводят открытые демонстрации. Главари их сперва были арестованы, но после того, как они дали слово, что будут держаться лояльно по отношению к Советской власти, мы их выпустили. Однако слова своего они не сдержали… Сейчас положение в высшей степени тревожное… Поверь мне, они готовят крупную авантюру.