Сергей Дорош - Темная сторона Луны

• Название: Темная сторона Луны
• Автор: Сергей Дорош
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9922-0872-6

Каково это – жить в мире устоявшихся догм, в мире, где давно за тебя решили, что правильно, а что нет, как тебе поступать и думать? А каково это, когда подобный мир рушится, когда на смену определенности приходит вакуум, когда осознаешь, что есть те, кто выше правил, обязательных для тебя? Каково это – учиться принимать самостоятельные решения, подобно тому как ребенок учится ходить, спотыкаясь, падая, набивая синяки и шишки?

Когда мечей и магии недостаточно, чтобы пробиться сквозь завесу лицемерия, когда весь мир восстает против тебя, объявляя награду за твою голову, когда образ жизни отцов больше не подходит для детей, – нужно нечто большее. Нужно понимание, кто ты и куда тебе идти. Ведь на силу найдется еще большая сила, но кто сможет встать на пути у человека, четко видящего свою цель? Нужно Просветление, которое превыше ветхих догм. И тогда даже на Темной стороне Луны проклюнется луч света, слабый, как новорожденный птенец, но ужасный для тех, чьи глаза отвыкли видеть.

---

– Да, – натянуто ответила она. – При выстреле, когда порох загорается, возникает резкий дисбаланс стихий. Он сбивает все заклинания, какие могут быть наложены на пулю. Слишком быстро частица огня становится радикально доминантной. Мы не умеем предохранять чары на предмете от этого, и мы не можем магически достигнуть таких температур и так быстро, как при возгорании пороха.

– Оставь терминологию. Я же на Сатурне не обучался, – попросил я. По лицу Агия я видел, что он все понимает. Обидно быть единственным, кто запутался в этой магической чепухе.

– А если проще, любое заклятие, лежащее на предметах, основано на определенном сочетании стихий. Если в окружающей среде оно меняется, заклинание приспосабливается и оставляет свой эффект неизменным. Это происходит достаточно быстро – так же быстро, как любой из нас может сотворить чары. Порох загорается быстрее. Во внешней среде огонь вытесняет все стихии, а заклинание на той же пуле не успевает среагировать и разрушается. Потому высшего можно убить стрелой, а пулей – нет. Вернее, до сих пор нельзя было. Так понятнее?

– Более или менее, – кивнул я.

Агий усмехнулся одной из немногих своих бледных улыбок.

– Теперь понимаете, маркиз? Вы можете наворочать на пулю тысячу и одно заклинание. Но после того как она соприкоснется с порохом, это обычная пуля.

– То есть из ствола вылетает просто кусочек металла?

– Разве я это говорил?

– А разве нет?

– Вы плохо слушали, особенно для живущего в тенях. Проявите чудеса логики.

– Ты же знаешь, огнестрелка – это не мое, – недовольно нахмурился я.

– Хорошо. Вопрос.

– Я должен задать?

– Конечно, ответ ведь вам нужен.

– А ты не можешь просто объяснить, Агий?

– Нет. Это против моих правил. Я отвечаю на все вопросы, но не дарю информации. Если вопрос не прозвучал, я не даю на него ответа. Это позволяет определить достойных.

– Как меняются стихии после соприкосновения пули с порохом?

– Хорошо. – Он улыбнулся, на сей раз это была именно улыбка. – Меняются, но незначительно. Вылетая из ствола, пуля трется о воздух и разогревается, так что температура вокруг нее остается высокой. Как сказала бы госпожа, резкая доминанта стихии огня переходит в устойчивую.

– И что бы ты сделал, пожелай наложить заклинание на пулю, чтобы она пробила и кокон, и все магические щиты? – развил я успех.

– Будь я на это способен, наложил бы заклинание в момент выхода ее из ствола. Но для этого нужна реакция сокрушающего врагов и мастерство сотрясающего Вселенную не менее чем трехсотлетнего возраста. Из друидов столько прожить могут только охотники.

– Охотники? Никогда не слышал, – заинтересовался я.

– Неудивительно. И я-то слышал лишь однажды, а живу, простите, раз в шесть дольше вашего, маркиз. Я не знаю, кто они и что они, но сила их, говорят, ужасна и неконтролируема, следовательно, в таких вещах, как зачаровывание пуль, неприменима.

– Значит, либо друиды научились ее контролировать, либо это что-то в принципе новое, – задумчиво сказал я. – И готов поспорить, простое, как пареная репа. – Я рассмеялся с горечью: – Что это может быть, Агий? Ты же оружейник.

– Но не высший, не маг и не друид, – невозмутимо ответил он.

– А жаль, – искренне сказал я. – Какое бы оружие ты делал! Твое и сейчас-то лучшее из доменовского.

– Оружие для Багряного домена, – не удержалась от шпильки Аркадия.

– Да, – невозмутимо ответил Агий. – Именно так. А чего в этом плохого?

– Темная сторона Луны.

– Это для вас она темная, а для нас там света вполне достаточно.

Аркадия смешалась. Все-таки уважение к сединам Агия не позволило ей сказать того, что она сказала бы любому темному.

– Сеньорита, нам пора, – встрял я в разговор.

Она повернулась ко мне, полная возмущения.

– Вы так торопитесь? – Агий встал. Он был выше меня и шире в плечах. Сейчас я видел пусть старого, но воина. Танто в его руке казался зубочисткой, не более.

– Совсем нет. – Аркадия отстранила меня.

О боже, сошлись две идеи.

– Вы, госпожа, видели только свою сторону Луны. Я же побывал и там и там. Могу сказать с уверенностью, что между нами мало разницы на сегодняшний день. Я бы даже отдал предпочтение Багрянцу перед Бордо и Сапфиру перед Лазурью. И не надо делать непонимающие глаза, потому что вы прекрасно меня поняли. На сегодняшний день нет Света и нет Тьмы, а есть те, кто живет под Солнцем, и те, кто его не видит. А если уж брать за основу вашу философию, скажу, что все это – оттенки Тьмы.

– Не слишком ли ты велеречив для спартанца?

– Слабость, позволительная старости.

– Но почему, Агий? – теперь уже разговор заинтересовал меня.

– Потому что Тьма – это эгоизм, а Свет – самоотречение. Ваши домены гребут под себя так же, как и наши, – охотно ответил он. – Я уже молчу о Воинстве Небесном. Самые светлые в этом смысле как раз друиды. Но и Круг состоит из людей. Ваши доменовцы создали себе кучу правил. И это говорит лишь о том, что они слабы. Истинно светлому правила не нужны. Он чувствует, что хорошо, а что плохо. Если же тебя сдерживает догма, рано или поздно она будет нарушена.

Аркадия отшатнулась. Перед моими глазами вновь встало лицо Юлиана, наносящего подлый удар Лин-Ке-Тору.

– Я пытался найти Свет… – Старик вновь сел, ссутулил плечи. – Наступает момент, когда больше не можешь думать о себе. Жизнь прожита, сколько ни набери добра – в могилу с собой не унесешь. Тогда хочется чего-то большего – вырваться из грязи, в которой копошишься всю жизнь. И я ушел, но ваши домены – то же гнездо интриг. А я слишком стар для долгих странствий. Я стремился на Светлую сторону, как бабочка на огонь, который сжег крылья моей надежды, потому, госпожа Аркадия, не надо расписывать мне добродетель Света. Ты не видела его.

– Я не говорила тебе своего имени, – опешила она.

– Конечно нет, как и господин Луи. Только мне этого и не надо.

Теперь уже я попятился. Даже не заметил, как резко Агий перешел на «ты». А мозги работали. Теперь и я видел его одиночество. Он давно хотел излить душу, но не знал кому. Аркадия задела его за живое, и он выплеснул гораздо больше, чем собирался. Но кто он? Как узнал наши имена?

– Ну вот, – устало промолвил он. – Я вас напугал, господа. Не стоит, я всего лишь низший. Подождите одну минуту.

Он ушел в глубь своей мастерской, а вернулся, неся в руках шпагу. Я видел простые ножны, отделанные черной кожей и украшенные серебром. Клинок шириной пальца в два. Витая корзина в виде переплетения лесных ветвей. Сперва создавалась иллюзия хаоса, но потом приходило понимание, что это – строгая упорядоченность, просто другая. Опытный шпажник, я мог оценить, как эта корзина прикроет кисть, но не будет мешать. Яблоко венчал изумруд.

– Не стану лгать, что сделал ее просто так, – сказал Агий. – Это подарок, господин маркиз. Извинение за то, что произнес ваши имена, хоть и не стоило. А это госпоже. – Он вынул из-под фартука красивый позолоченный наручник. Вроде бы хрупкое украшение, но я знал: Агий украшений не делает. На внешней стороне выгравирован розовый куст, но самый верхний цветок словно бы срезан и сейчас падает к земле, застыв в бесконечном полете.

– Не смотрите, что он легок и хрупок с виду. Он вполне способен остановить удар серафимского двуручника, так что на вашей коже не останется даже синяка.

Я хотел заплатить, но вдруг почувствовал, насколько это будет неуместно. Нет, действительно, эти вещи были созданы для нас.

– Счастливое совпадение случайностей, – заметил я. – То, что вы сделали эти вещи именно такими, под наши вкусы, и что именно сегодня вы сказали лишнего, – иначе они к нам не попали бы.

– Случайностей не бывает, – ответил Агий. – То, что должно, произойдет. Но это не значит, что у нас нет выбора. Выбор есть всегда, и от него тоже немало зависит.

Назад мы шли, погруженные в задумчивость. Аркадия нежно скользила кончиками пальцев по гравировке наручника.

– Он не просто низший, – наконец сказала она. – Он – что-то другое, но он и сам об этом не знает.

– Он – проводник. Но куда он нас ведет? Скорее всего, он и сам не знает, но сегодня на миг я понял, как он узнал наши имена, только объяснить не могу. Мне это еще рано, но я обязательно дойду.

– Нет, – возразила она. – Он не ведет. Он всего лишь судит о вещах, открывая другим то, чего они не видят. А еще он отличный мастер.

– Носи этот наручник не снимая, мой тебе совет, – сказал я. – Чувствую, что это правильно.

– Посмотрим. – К ней возвращалась прежняя манера держать себя. – Зависит от вашего поведения, сеньор маркиз. Сейчас я так устала! – Она потянулась.

– Я мог бы донести вас на руках, сеньорита, – внезапно для самого себя предложил я.

– Нет, воздержимся от этого, – плутовато улыбнулась она.

* * *

Придя, Аркадия сделала вид, что сильно устала, и сразу легла спать. А может, и не делала вида. Денек не из легких выдался. У меня же еще были дела. До полуночи я упражнялся с новой шпагой. Оружие выглядело массивнее, чем мое прежнее, но при этом оказалось легким и быстрым. Воистину шедевр. К тому же связанный. Я не мог его лишиться. Это было мое оружие, и только мое. В руках у другого оно обернулось бы ржавой несбалансированной железякой.