Николай Ефимов - Горькое лето 41-го

• Название: Горькое лето 41-го
• Автор: Николай Ефимов
• Издательство: ООО «Издательский дом «Вече»
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5747-0

«Для правильного анализа и оценки военных событий важно, чтобы все исторические факты рассматривались с профессиональным пониманием существа дела, с глубоким учетом особенностей конкретной обстановки, условий, в которых происходили события. Невнимание к этой стороне военно-исторических исследований, недостаточная компетентность в оперативно-стратегических вопросах приводят к необоснованным выводам и заключениям, искажающим историческую действительность.

Это полностью относится к выяснению главных причин наших неудач и поражений в 1941 году…»

---

Сталин, хотя и имел обыкновение строго спрашивать за различного рода ЧП на «железке», доверял Ковалёву. В течение всей войны между ними была прямая, как бы теперь сказали, без посредников, связь.

Известно, что Сталин имел обыкновение работать до глубокой ночи и на заслушивания к нему каждый вечер являлся определенный круг лиц, начиная с начальника Генерального штаба. Ковалёву, как правило, доставалось позднее время — 2 часа ночи. О чем шел разговор Верховного с главным «путейцем» страны? Конечно, о железнодорожных, морских и речных перевозках, причем предельно конкретно, с точностью до воинского эшелона, времени убытия и прибытия в назначенное место, причинах тех или иных задержек, мерах по их устранению. Ковалёв всегда имел при себе две текстовые сводки по итогам дня, но и без них все знал на память, а она у него была выдающаяся.

Сталин однажды, выслушав устный доклад со множеством цифр и названий и станций, улыбнувшись в усы, сказал:

— Проверять не надо?

— Можно проверить…

Неизвестно, проверял Верховный или не проверял, но больше таких вопросов не задавал…

Уже после Великой Отечественной войны, в 1948 году был неожиданно освобождён от должности министра путей сообщения — видимо, кто-то что-то наговорил Сталину [в апреле 48-го был обвинен в «ошибках при расходовании государственных средств, а также в деле подбора кадров»]. Иван Владимирович стал уполномоченным Совета Министров СССР и был отправлен в «почетную ссылку» советником в Китай. Но он успешно и там выполнил свою миссию.

Звонок Лаврентия Павловича

Закавказский фронт был сформирован на базе одноименного военного округа в августе 1941 года, между тем как активные боевые действия, вошедшие в историю как битва за Кавказ, начались почти через год — 25 июля 1942-го. Не нужно, однако, думать, что все это время войска фронта пребывали в пассивном ожидании подхода врага. Они, во-первых, готовились к обороне Кавказа, а во-вторых, участвовали в двух имевших в то время важнейшее значение, но ныне фактически позабытых операциях: «Ориент», связанный с вводом наших войск в Иран в августе 1941 года, и в Керченско-Феодосийской десантной операции декабря 1941-го — января 1942 года. Фронт был переименован в Кавказский, «разделился» на Крымский фронт и Закавказский военный округ, а затем был воссоздан вновь на базе того же округа в мае 1942 года.

Один из военачальников, принимавших участие в тех событиях, — генерал-лейтенант инженерных войск Александр Иванович Смирнов-Несвицкий (1900–1970), который в конце 1940 года в звании полковника был назначен начальником инженерного управления Закавказского военного округа. Летом 1941-го он осуществлял инженерное обеспечение операции «Ориент», а в декабре убыл в Крым. Смирнов-Несвицкий оставил незаконченные воспоминания. Их фрагмент, относящийся к первому военному августу, дает достаточно яркую характеристику людей и событий.

«Немецкие войска продвигались на Восток. Сводки Совинформбюро сообщали об отходе наших войск. На наших южных границах отмечались все новые и новые признаки активизации армий сопредельных стран. Разведка фронта сообщала о сосредоточении немецких инструкторов в Турции и Иране, появлении на границе офицерских рекогносцировочных групп и воинских частей, проводящих занятия и учения.

Важнейшим объектом на Кавказе был нефтяной район Баку — в то время единственный питающий горючим нашу армию и страну, поэтому оборона Баку была главной задачей для фронта, а оборонительное строительство в мирное время и дальнейшее полевое оборонительное строительство обозначалось как „оборона Баку“. В инженерном отношении оно заключалось в том, что столица Азербайджана опоясывается оборонительными рубежами со стороны Турции и Ирана, а также в создании береговых укреплений Черноморского побережья, перевалов через Главный Кавказский хребет и создании ряда позиций вдоль Каспийского моря. Все это требовало решений, расчета сил и средств.

Начальник штаба фронта генерал-майор Федор Иванович Толбухин решил подготовить соответствующий план и подготовку его возложил на инженерное управление во взаимодействии с оперативным управлением штаба. Докладчиком на военном совете по этому вопросу он назначил меня.

Надо отметить, что с момента преобразования округа в Закавказский фронт заседания военного совета стали посещать номинальные до этого его члены — секретари Центральных комитетов республиканских компартий: Грузии — Чарквиани, Азербайджана — Багиров, Армении — Арутюнов и зампред СНК Грузии Саджая. Увеличившись таким образом количественно, военный совет фронта не прибавил в качестве своей работы из-за незнания партийными руководителями основ военного дела. Они были членами военного совета, но советовать что-либо по существу обсуждаемых вопросов не могли. А если советовали, то порой получались такие казусы, которые вызывали среди военных усмешку…

После определения рубежей обороны и расчета сил и средств для их строительства план, проверенный начальником штаба, был нанесен на карту и представлен демонстрационным документом к докладу. На карте рубежи шли от Черноморского побережья по предгорьям Северного Кавказа, перевалам Главного Кавказского хребта…

Пока я выступал с докладом, члены военного совета всматривались в карту-план и о чем-то переговаривались между собой. Далеко в глубине Кавказа была обозначена оборонительная позиция по Сурамскому и другим перевалам.

— У кого есть вопросы? — спросил командующий войсками фронта генерал-лейтенант Д. Т. Козлов после окончания моего доклада.

Вопросы оказались у А. Н. Саджая:

— Почему докладчик упорно называет план „оборона Баку“ и не хочет оборонять Тбилиси?! Зачем отдает врагу Западную Грузию?! У нас там главные плантации цитрусовых, а он создает оборону только по Сурамскому хребту и располагает позиции только на Сурамском перевале!

Вопрос меня, как докладчика, огорошил. Значит, замысел подготовленного общими усилиями доклада оказался не понятым всеми членами военного совета. Среди них оказались и такие, кто не понимает, что у обороны есть глубина. Я объяснил, что наш план исключает преднамеренную сдачу врагу той или иной местности. Выступавшие после меня генералы Львов и Толбухин ещё раз, детальнее, уже с учетом особенностей состава военного совета разъяснили суть создаваемой системы обороны. Военный совет своим решением утвердил план. Осуществление контроля за выполнением решения военного совета о привлечении на оборонительные работы местного населения было возложено на Саджая, который, однако, заявил о своем особом мнении относительно обороны Сурамскош перевала…

На всякий случай командующий фронтом упомянул об этом в разговоре с Верховным Главнокомандующим. Что ответил Сталин, не знаю, но на очередном заседании военного совета, когда заслушивался мой доклад уже о развертывании оборонительного строительства, вдруг вошел адъютант Д. Т. Козлова и доложил:

— Товарища Саджая вызывает Москва! Звонок из аппарата товарища Берия!

Саджая отправился к телефону ВЧ. Я прервал было доклад, но остальные члены военного совета предложили продолжать, не ожидая возвращения Саджая.

Тот вернулся через несколько минут, прервал жестом мой доклад и торжественно заявил:

— Я только что говорил с Лаврентием Павловичем! Он сказал: „Что вы там чудите, что вы там чудите? Товарищ Сталин говорит, что наши деды защищали свободу Кавказа именно на Сурамском перевале. И вы слушайтесь военных, а не чудите!“

Передав лаконично таким образом содержание разговора с Москвой, Саджая сразу предложил без лишних разговоров утвердить план оборонительного строительства и в дальнейшем поддерживать все мероприятия, предлагаемые военными товарищами по организации обороны».

… Как известно, гитлеровцам не удалось добраться ни до бакинской нефти, ни до плантаций цитрусовых в Западной Грузии.

«Предотвратить проникновение Германии…»

Юрий Голуб, доктор исторических наук.

Нападение нацистской Германии на Советский Союз существенно изменило расстановку сил на международной арене — стимулировало процесс формирования антигитлеровской коалиции, вынудило некоторые страны обозначить свой нейтральный статус. В частности, правительство Ирана уже 26 июня подтвердило свою приверженность нейтралитету, провозглашенному еще 4 сентября 1939 году, о чем иранский посол проинформировал советское руководство.

Между тем политика иранских властей и ситуация в стране стала одной из тем интенсивных советско-английских дипломатических консультаций в июле — сентябре. Стороны были единодушны в стремлении предотвратить проникновение Германии в Иран и предприняли по этому поводу ряд демаршей. 19 июля советское правительство одновременно с правительством Великобритании поставило перед иранскими властями «вопрос о прекращении ведущейся немцами враждебной деятельности и подготовке ими беспорядков, угрожающих интересам как самого Ирана, так и соседних с ним государств», потребовав, как и англичане, «высылки из Ирана немцев». В более категоричной форме эти требования были повторены 16 августа.