Анатолий Нейтак - Попытка говорить 1. Человек дороги (СИ)

• Название: Попытка говорить 1. Человек дороги (СИ)
• Автор: Анатолий Нейтак
• Жанр: Фэнтези

Эта книга — про Рина Бродягу. Когда-то он родился на Земле, потом неведомо как оказался в Пестроте, и вот уже лет тридцать как топчет не всегда приветливые земли иных миров, точнее, доменов. Героя до сих пор не убили, и это плюс. То и дело возникают проблемы (чаще всего из-за общения с властями) — и это минус. Но герой оптимист и верит: всё, что его не убьёт, сделает его сильнее. Изгнанный из ордена друидов из-за несчастного случая, одарившего его силой Мрака, Рин пройдёт свою дорогу до самого конца — и ни властительным риллу, ни даже Видящим неведомо, кем он в итоге станет.

---

Да, Ракеоз — плохое место для одиночек. И могло бы быть поистине кошмарным, если бы отсутствовала необходимость торговли с другими доменами. Теплицы теплицами, но потребности в свежей зелени удовлетворить полностью они не могли. Хотя бы потому, что не всем по карману выращенные в городских теплицах фрукты-овощи. Тассо-то едят все, но "на одном тассо здоровым не станешь" (ещё одна местная идиома).

Город, где мы оказались благодаря любезности патрульных, даже не назывался городом. Херта Ламатре, Община Единения, и все дела. Точно так же трактир, где мы остановились, не назывался трактиром. Дом Фессорта, по фамилии обитающего в нём семейства, согласного иметь дело с чужаками не изредка, а регулярно. За мзду, конечно же, а не просто так.

Мы надеялись, что в Херта Ламатре найдётся подённая работа для всех троих. Всё же не самый мелкий населённый пункт, неужто здесь никому не нужны рабочие руки? В ходе расспросов оказалось: да, нужны, причём многим. Но наши рабочие руки применения здесь не найдут. Какие-то странные, как бы не религиозные заморочки. Пока я обходил "свою" половину Херта Ламатре в попытках найти себе или Ладе работу, местное население показалось мне экстремально угрюмым и замкнутым. Даже по меркам Ракеоза замкнутым — а это, доложу я вам, не фунт изюма. Наверно, кондовые сибирские старообрядцы ещё могли бы потягаться с ламатрийцами неприветливостью, а вот для милашек пуритан такое состязание оказалось бы проиграно ещё до начала. Если бы я не владел ламуо, со мной бы попросту не стали разговаривать. А так…

Попытки нажать на собеседников (примерно в том же стиле, в каком я нажал на Дарвана Ореха, убеждая его не мстить) заканчивались неудачей. При всём могуществе ламуо друидическое искусство не способно подчинить волю. Если с тобой не хотят соглашаться, с порога отвергают любые твои предложения, взаимопонимание достигнуто не будет.

Так что в дом Фессорта я возвращался злой, голодный и не на шутку взвинченный. И так-то терпеть не могу просить, а уж когда мои просьбы раз за разом встречают высокими стенами неприятия, возмущения и страха…

Да чтоб этим ламатрийцам до скончания веков снились лишь кровавые кошмары!

— Как успехи? — спросил меня Айс, управившийся с обходом чуть раньше.

Ожесточённо охлопав свою одежду, засыпанную повалившим с неба снегом, и содрав с головы малахай, тем же снегом превращённый в небольшой сугроб, я фыркнул:

— Судя по твоему голосу, точно так же. Никто не желает нанимать подозрительных чужаков. А если кто и желал бы нас нанять, тот слишком боится осуждения со стороны соседей.

— Не соседей, — педантично поправил Айс. — Страх местных рождён Дарующим Блага. Точнее говоря, возможной неблагосклонностью оного…

— А нам-то не один ли хрен, коли работы нет? Чёрта им в ступу! И патрульные тоже хороши: могли бы предупредить, что ламатрийцы на приезжих смотрят, как на присохшее дерьмо! Тогда мы бы сразу отсюда свалили, не тратясь на комнаты…

— Не ругайся.

— А что ещё остаётся делать?

— Поужинать, возобновить блоки на твоём Двойнике и лечь спать.

— Ну, хоть так…

За раздражением я не слышал голоса интуиции. А зря. Вполне возможно, что она прямо-таки заходилась в истерике, требуя убираться из Херта Ламатре как можно быстрее, наплевав и на заранее оплаченный ужин, и на сон. Но ни я, ни Лада, ни даже Айс не чуяли дыхания грядущих бед. Впрочем, может, оно и к лучшему?

Как знать, не завершился ли бы наш скоропалительный отъезд находкой по весне трёх заледеневших тел с сожжёнными до кости лицами?

Некогда я читал хороший научно-фантастический роман, один из героев которого, умный крупный хищник, звался Говорящим С Животными. Для краткости — просто Говорящим. Если оставить попытки транслитерации и сконцентрироваться на смысле, то эниста, стоящего передо мной, звали точно так же. Вот только для "кзина низкого рода" это словосочетание было прозвищем, заменяющим отсутствующее имя и оскорбительным для разумных, с которыми он разговаривал. А для эниста — почётным званием, метой высокого мастерства.

Не так-то много друидов действительно способно разговаривать с животными. Способно поднимать их зачаточное сознание (или опускать своё — смотря по тому, какое начало для системы отсчёта выберешь) в достаточной мере, чтобы осуществлять обоюдно эффективные акты коммуникации. Пятая степень ламуо, сотня лет на отработку нужной ветви искусства…

Для разговора со мной, учеником, успевшим получить первую степень, ему даже не требовалось открывать рот. Не требовалось ни жестикулировать, ни корчить гримасы. Хватало взгляда глаза в глаза. Это воспринималось бы как самая настоящая телепатия, если бы я не успел узнать, что телепатия не имеет с ламуо ровно ничего общего.

Говорящий: Ты совершаешь распространённую ошибку.

Я (быстро сморгнув, молча): Знаю. Отождествление.

Говорящий: Знание твоё мертво, потому что не становится преградой для неверных действий. Ты продолжаешь отождествлять.

Я: И это для меня не секрет. "Имеет ли собака природу Будды?" — "Му!". Но как научиться играть на железной флейте без отверстий, если всю сознательную жизнь плыл по реке имён?

По шерсти Говорящего пробегает слабая волна, что можно безошибочно (причём безо всякого ламуо) интерпретировать как раздражённое фырканье.

Я: С радостью выпрыгнул бы на сушу, да не знаю, где она.

Говорящий: Везде. Ты стоишь на ней, балда!

Я (вздохнув чуть глубже, что также можно считать проявлением неудовольствия): И это мне известно. Моя беда — избыток формальных теорий, недостаток практики и отсутствие должной чувствительности. Или, в другой формулировке: я не могу отделить себя, плывущего по реке имён, от себя же, стоящего на суше. Не ощущаю…

Говорящий: Хватит!

Послушно умолкаю. Гляжу на выцветшие до оттенка стали радужки учителя — и глубже, сквозь зрачки. Что-то вроде головокружения овладевает мною, но не головокружение. Ничего общего с работой — или расстройством функций — вестибулярного аппарата. Как между ламуо и обеспечиваемой магически телепатией…

ну вот, опять нельзя злиться мешает сильнее иного останови голыми руками поток сознания "белая обезьяна"

Маугли эниста вполне да где же эта грань уже же же в это всегда упирается умолкнуть чувствовать больше, ещё больше, чтобы упор на зрение режет глаза ощущения не могу больше это могу больше позитив position поза по за по… за… за…

ЗА

Я моргнул. И ещё раз моргнул. И широко улыбнулся.

Эниста снова прогнал по шерсти волну.

Говорящий: Теперь ты — друид второй степени. Но ты, конечно, уже и сам это понял. А теперь ступай и отрабатывай навык.

Я уважительно кланяюсь…

…и просыпаюсь.

"У слова "просыпаться" в русском языке два основных значения, различение их возможно благодаря смещению ударения".

Голос интуиции. Мне даже не надо специально задумываться о том, что именно могло просыпаться. Конечно же, те блоки, которые поставил на моего искалеченного Двойника Айс. Это пока не более, чем отслаивающаяся с фасада "штукатурка"; но если затянуть с "ремонтом", начнут вываливаться из сгнивших "рам" "оконные стёкла", а там и до трещин в "стенах" недалеко…

Штука, однако, в том, что Айса рядом нет. Похоже, встал раньше меня и отправился за нашим завтраком: постель успела остыть. К тому, что Лада встаёт раньше нашего, мы привыкли: хилла — особа молодая и энергичная, вдобавок совершенно здоровая, не расходующая резервы ни на то, чтобы творить магию, ни на болтанку между выздоровлением и болезнью.

Пора бы и мне чего-нибудь перехватить, а не стоять в раздумьях и с…

Донн!

Что-то у меня со сна слишком тяжёлая голова. Как с лёгкого похмелья. Я простудился? Нет, быть не может. Заметить признаки простуды проще простого, парировать их одним из простейших целительских арканов — дело нескольких секунд. Если даже я вчера нагулял ОРЗ, что само по себе крайне маловероятно, Айс должен был избавить меня от этого счастья так же легко и небрежно, как смахивают пылинку с обшлага. Даже не ставя меня в известность, что вылечил — зачем такой пустяк обсуждать?

Но тяжесть в голове — вот она. Откуда?

Что ещё могло "просыпаться", кроме поставленных вечером блоков?

Когда я спустился на кухню дома Фессорта, я застал там Ладу, с потаённым напряжением в позе и скупых движениях рук поглощавшую тассовую болтушку — самое дешёвое, что имелось в меню. Не до жиру нынче, ох, не до жиру!

— Привет! Ты не знаешь, где Айс?

Лада бросила на меня короткий, беспокойный взгляд.

— Нет.

— А вы, почтенные, — обратился я к хлопочущим возле плиты женщинам Фессорта, которые не то что имён, даже прозвищ своих вчера нам не назвали. — Вы не знаете, где мой друг?