Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы (фрагменты)

• Название: Очерки истории чумы (фрагменты)
• Автор: Михаил Супотницкий
• Жанр: Медицина

Фрагменты двухтомной монографии "Очерки истории чумы", описывающие картины наиболее ошеломляющих чумных эпидемий и пандемий на протяжении истории.

---

Теперь нам уже ничего не остается, как попытаться приблизиться к пониманию сути этого фактора на примере ВИЧ.

ВИЧ как паразитический организм, должен постоянно разрушать клетки хозяина и потреблять высвобождающуюся биохимическую энергию. Для этого он индуцирует в инфицированных макрофагах, клетках микроглии и астроцитах синтез большого количества цитокинов (факторы некроза опухолей — TNF; интерлейкины — IL и др.). В норме их действие на уровне центральных органов иммунитета (костный мозг, тимус) является точечным и импульсным. При ВИЧ-инфекции оно становится непрерывным, постоянно оказывая токсическое действие на организм человека. Но одновременно цитокины (IL2 и IL3) являются сильными факторами роста Leismania major (СПИД-индикаторная инфекция) — благодаря этому она получает преимущества в размножении перед другими таксономически сходными организмами (Mazin-gue C. et al., 1989), т.е. оба цитокина выступают для лейшманий в качестве «фактора Х», поэтому распространение лейшманиоза приобретает параллельный ВИЧ, специфический пандемический характер.

Для возбудителя другой СПИД-индикаторной инфекции — M. Avium известны — по крайней мере, два «фактора Х». Первый — это интер-лейкин 6 (IL6). Повышенный синтез этого лимфокина у ВИЧ-инфицированных людей резко увеличивает чувствительность макрофагов к M.avium (Crowle A.J. et al., 1991). Второй — белок gp120 самого ВИЧ. При сравнительных исследованиях бронхоальвеолярного смыва инфицированных и здоровых лиц было установлено, что присутствие этого белка усиливает размножение M. Avium в альвеолярных макрофагах (Denis М., 1994). Эта микобактерия в крови больных СПИДом появляется уже на терминальной стадии болезни, но «ходит» за ними, как говорится, «на коротком поводке» уже с самого момента инфицирования ВИЧ.

Роль одного из «факторов Х» для пандемического распространения возбудителя туберкулеза играет сурфактантный белок A (SP–A), присутствующий в бронхоальвеолярной жидкости ВИЧ-инфицированных людей. Он усиливает прикреплениеM. Tuberculosis к альвеолярным макрофагам (Downing J.P. et al., 1995), по этой причине пандемия туберкулеза, всегда считавшегося социальной болезнью, имеет крайне упорное течение в богатых странах с развитым здравоохранением. Но какое это имеет значение к злокачественному и упорному пандемическому распространению чумы Юстиниана или «черной смерти»? Опять вернемся к ВИЧ!

Не привлеки в начале 1970-х гг. ретровирусы внимание онкологов, современная инфицированность населения туберкулезом рассматривалась бы учеными как самостоятельное явление, правда, очень злокачественное. Наверное, в истории медицины современная пандемия туберкулеза заняла бы не меньшее место, чем чудовищные пандемии проказы XII—XIV столетий или сифилиса XV—XVI столетий.

Таким образом, многокомпонентные пандемические процессы, в основе которых лежит «фактор Х», это то настоящее, на которое страшно обращать внимание. Между чумой и оспой в отношении взаимодействия их возбудителей с общими рецепторами на поверхности клеток-мишеней может оказаться больше сходства, чем между возбудителями токсоплазмоза, криптоспоридоза и норвежской чесотки, распространяющихся параллельно СПИДу. Не исключено, что «фактор Х» сам может индуцировать образование рецепторов для вируса натуральной оспы и Y. Pestis на поверхности клеток макроорганизма, критически важных для инициации инфекционного процесса.

СПИД — «фактор Х» для «черной смерти»? Современные представления о кожных болезнях позволяют утверждать, что за больных проказой в Средние века могли приниматься также больные СПИДом с лимфомами, проявлениями кожного туберкулеза, с пневмоцистозом, с кандидозом и гистоплазмозом, т.е. болезнями, считающимися сегодня «СПИД-индикаторными» (рис. 4).

4. Прокаженный с рогом перед Христом. Из немецкой рукописи, подготовленной до 1000 г.

Пандемия «черной смерти» совпала с небывалой по злокачественности пандемией проказы.

В последнее время ученые находят многочисленные доказательства древнего «знакомства» человека со СПИДом. С самого начала пандемии в конце 1970 гг. их внимание обратила большая, чем у негроидов устойчивость людей белой расы к заражению ВИЧ. В основе этого явления лежит генетический дефект — особая мутация (ее назвали ССR5), приводящая к утрате части специфического белка с поверхности клеток иммунной системы человека-европеоида (Zimmerman Р. et al., 1997). Не «найдя» его, вирус не может проникнуть в клетку примерно по тем же причинам, по каким мы не можем попасть домой, обнаружив, что дверной замок кто-то сменил. Поэтому у таких «людей-мутантов» развитие симптомов болезни наступает значительно позже, чем у людей с «нормальным» геном ССR5. Такая устойчивость к инфицированию ВИЧ, имеет весьма относительный характер и не может считаться основной причиной торможения пандемий СПИДа. Ее надо рассматривать только как «генетический шрам», оставшийся от прошлых контактов человечества с ВИЧ. Видимо, в природе существуют какие-то очень древние «терминаторы» пандемий СПИДа и подобных болезней. Ими могут быть те контагиозные инфекции, которые оставили после себя столь дурную славу в прошлом — натуральная оспа, распространяющаяся пандемически чума и туберкулез.

Однако то, что СПИД или какая-то СПИД-индикаторная инфекция были тем «фактором Х», который специфически спровоцировал распространение «черной смерти», пока только осторожная гипотеза, подтверждение или опровержение которой возможно в рамках палео-вирусологических и палеобактериологических методов исследования.

«Легочное поражение». Из описаний эпидемий легочной чумы в станице Ветлянской (1878), в Маньчжурии (1910—1911) или во Владивостоке (1921) мы видим, что они всегда носили локальный характер, а их «сухими дровами» были лишь отдельные группы населения. Достигнув какого-то максимума, эти эпидемии прекращались, хотя социальные и климатические факторы, способствовавшие их развитию, оставались прежними. Повсеместное развитие в середине XIV столетия в Европе легочной чумы выглядит необъяснимым, если не предположить, что ее первопричиной были случаи вторично-легочной чумы, возникавшие спонтанно в очагах с бубонными формами болезни. Исторический анализ клиники чумных эпидемий показывает, что легочная чума может исчезать на несколько столетий, однако при этом сама чума не прекращается. Бубонная и септическая формы болезни продолжают свирепствовать, если, конечно, возбудитель продолжает проникать в свой наземный резервуар, и там поддерживаются условия, необходимые для его передачи в человеческие популяции. Как правило, «возвращение» легочной чумы происходит в изолированных населенных пунктах, где население представлено родственниками, т.е. имеет относительно однообразный генофонд. Внешне такая вспышка выглядит «семейной», однако она имеет очень упорное течение, и для объективного исследователя остается непонятным происхождение первого случая легочной формы болезни (см. очерки: VI, XIII, XXIV, и XXVI). В этом смысле вторично-легочная чума представляет еще не осознанную загадку для чумологии. Любопытно и то, что во время первой пандемии чумы (Юстинианова чума), ее легочная форма не обратила на себя внимание летописцев.

Появление легочных форм инфекционных болезней в зависимости от генофонда восприимчивой популяции уже отмечено для хантавиру-сов. Например, в отдельных регионах США у людей с определенными генотипами хантавирусная инфекция проявляет себя преимущественно легочными симптомами, в Северной Европе ее основным патологическим проявлением является почечный синдром (McNicholl J. et al., 1997). Видимо, в основе распространенности феномена спонтанного возникновения вторично-легочной чумы лежит популяционная частота встречаемости генов, экспрессия которых в ответ на инфекцию сопровождается воспалительными некрозами легочной ткани. K. Geiger и N. Sarvetnic (1996) в опытах на трансгенных мышах показали, что сверхэкспрессия IL-2 сопровождается поражением ЦНС и развитием воспалительных процессов (пневмоний) даже без дополнительного инфицирования их возбудителем какой-либо болезни (!). Известно, что у человека бактериемия появляется уже на ранней стадии развития бубонной чумы и в этот процесс, как правило, вовлекаются бронхолегочные лимфатические узлы. Утрата же некротизированными участками легочной ткани способности сопротивляться возбудителю болезни значительно облегчает развитие в ней специфических очагов поражения.

Количество таких очагов и их «массивность» зависят от экспрессии аллелей генов, продукты которых в повышенных количествах причастны к деструкции легочной ткани. В очерках XXII, XXIV, XXV—XXIX мы приводим результаты патологоанатомических исследований людей, умерших от бубонной чумы, из которых видно, что она могла протекать как с поражением легких, так и без.