Пьер Грималь - Цмцерон

• Название: Цмцерон
• Автор: Пьер Грималь
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991

Книга посвящена Марку Туллию Цицерону, знаменитому оратору и государственному деятелю Древнего Рима, автору философских работ и теоретику красноречия. Она написана крупнейшим специалистом в области римской литературы и истории, автором многих книг, бывшим профессором Сорбонны Пьером Грималем.

---

Деятельность Цицерона, связанная с решением поставленной им перед собой общей политической задачи, приносила успех. Далеко не столь удачны были попытки оратора обеспечить на будущее благосклонность своих подзащитных. Так, Квинт Муций Орестин, которого Цицерон защищал от обвинения в краже, проявил в ходе избирательных комиций самую черную неблагодарность и на одной из сходок заявил, что бывший его защитник «консулата не достоин». В своей предвыборной речи «В беленой тоге» Цицерон горько упрекал Орестина в неблагодарности. Это, разумеется, всего лишь частный эпизод, и оценить его по-настоящему мы не в состоянии, поскольку речь «В защиту Квинта Муция Орестина» утрачена, но подобные штрихи дают возможность представить, что приходилось переживать Цицерону в те тяжкие для Рима годы.

В год претуры Цицерона, то есть в 66 году до н. э., в Риме возник настоящий заговор; в случае успеха он грозил возвращением сулланских порядков. Душой заговора был Марк Лициний Красс, соперник Помпея; воспользовавшись отсутствием последнего в Риме, он хотел захватить власть, стать диктатором; вторым после себя лицом он замышлял сделать Юлия Цезаря и с этой целью собирался убить обоих консулов при их вступлении в должность 1 января 65 года. Вслед за тем Цезарю надлежало присоединить к империи Египет, а одному из руководителей заговора, впоследствии пламенному цезарианцу Публию Ситтию, переправиться в Африку и соединить старую провинцию того же названия с мелкими нумидийскими царствами под властью Красса. В случае удачи Помпей, прикованный к восточному театру военных действий, оказался бы жертвой собственных побед, а Красс встал бы во главе империи. Империя, правда, получалась несколько лоскутной, но Красс не обладал способностью рассчитывать свои планы на сколько-нибудь отдаленное будущее. Благодаря неизмеримым богатствам он был окружен людьми, зависевшими от него материально, разоренными, задолжавшими ему немалые суммы. Одним из таких был Цезарь. Заговор не составлял слишком большой тайны, и, насколько можно судить по имеющимся сведениям, Цезарь не собирался принимать в нем участия. 1 января ничего не произошло. 5 февраля по новой договоренности надлежало начать действовать, Цезарю было поручено подать сигнал к восстанию, он этого не сделал, и заговор распался. Участником его был и Катилина. Находясь под следствием по обвинению в вымогательстве, он не смог выставить свою кандидатуру на консульских выборах 65 года и, не желая дожидаться выборов следующего года, решил добиться своей цели, вступив в заговор Красса.

Такая обстановка сохранялась и летом 64 года, когда началась избирательная кампания по выдвижению кандидатов в консулы на 63 год. Цицерон достиг требуемого законом возраста и представил свою кандидатуру. Ему противостояли кандидаты, выдвинутые обеими конкурирующими партиями. От «олигархов» собирались баллотироваться два вполне порядочных, хотя и жестковатых человека — Публий Сульпиций Гальба и Квинт Корнифиций, а также третий, Гай Лициний Сацердот, которому Асконий дает сдержанную двусмысленную характеристику: «Ни в какой подлости замечен не был». Этого нельзя сказать о четвертом кандидате, выдвинутом знатью, Луции Кассии Лонгине — он выглядел слабым и малоподвижным, но под вялой внешностью скрывал натуру бесчестную и злобную. Партия популяров выдвигала Катилину и Гая Антония Гибриду. Первый нам уже достаточно известен, второй был немногим лучше. Он тоже составил себе состояние во время проскрипций и тоже не упускал случая грабить провинциалов, когда к тому представлялась возможность. Несмотря на дурную репутацию обоих, Красс щедро оплачивал их избирательную кампанию — настолько щедро, что сенаторы возмутились и возник вопрос об усилении наказания за подкуп избирателей. Был составлен соответствующий сенатус-консульт, но трибун Квинт Муций Орестин, тот самый, которого не так давно защищал Цицерон, наложил на законопроект вето. Тогда Цицерон в беленой тоге, которую носили кандидаты, поднялся с места и при всем сенате обрушился на Орестина с пламенной импровизированной речью. Отрывки из нее сохранились в «Комментарии» Аскония. Оратор говорил о прошлом Катилины и Антония, весьма прозрачно намекал на январский заговор 65 года, на скандал, запятнавший его собственную невестку весталку Фабию, на ужасную гибель Мария Гратидиана. В ярком дневном свете предстали все махинации, на которых основано было выдвижение кандидатур. До сих пор о них знали только сенаторы, отныне они стали известны всем гражданам. 29 июля 64 года значительным большинством из тридцати пяти центурий выбранным оказался Цицерон — новый человек, за которым не стояла никакая партия. Коллегой его со значительным разрывом в числе голосов стал Антоний, лишь ненамного опередивший Катилину,

Цицерон открыто стоял над схваткой олигархов и популяров, и эта тактика — или принципиальная позиция — принесла ему успех, на который он рассчитывал. Цицерон занял положение арбитра, сторонника умеренной части сената, защитника старинных государственных установлений, свободного, однако, от консерватизма. Скрепя сердце, олигархам пришлось пойти на союз с ним, так как их кандидатов комиции отклонили. Подлинными противниками Цицерона как консула были другие — популяры и все те, кто стремился подорвать устройство государства и его установления.

Дошедшая до наших дней переписка Цицерона открывается письмом оратора к Аттику, датированным концом ноября 68 года. С этого времени мы гораздо лучше осведомлены о семейной жизни, о делах и занятиях, о повседневном существовании нашего героя. Аттик находится в Афинах, и Цицерон поручает ему доставить в Тускул, где оратор отстраивает свою новую виллу, приобретенные им статуи, некогда, как говорят, принадлежавшие Сулле. Брат Цицерона Квинт женится на Помпонии, сестре Аттика, и, как выясняется, семейные отношения складываются не слишком удачно. Помпония на пять-шесть лет старше своего мужа, Цицерон и Аттик стараются наладить их отношения, что иногда удается, но, к сожалению, ненадолго. После одного из примирений Помпония, как мы узнаем, ждет ребенка — будущего племянника Цицерона Квинта. Узнаем мы из писем и о появлении на свет в июле 65 года сына Цицерона и Теренции, маленького Марка, а также о том, что в это самое время Цицерон собирается защищать Катилину, дабы, как пишет он, расположить его в свою пользу перед избирательной кампанией. Подобное признание вызвало возмущение некоторых историков, видевших здесь лишь вульгарный предвыборный маневр. Дело, однако, обстоит совсем по-другому. Признания такого рода драгоценны, они дают нам возможность проникнуть в явные и скрытые намерения римлянина той эпохи, в его тайные мысли, в хитрости, на которые должен был пускаться кандидат. Свидетельства «Переписки», относящейся к весне 64 года; незадолго до комиций, состоявшихся в июле, особенно важны и интересны, поскольку совпадают с данными «Краткого наставления», составляя вместе законченную — циничную, как полагают некоторые, — характеристику избирательной кампании.

В письме Аттику, где Цицерон сообщает о рождении маленького Марка, он просит друга приехать в Рим, поддержать его кандидатуру на консульских выборах. Ему хотелось бы, чтобы Аттик был в Риме уже в январе, за полгода до выборов. Несколькими годами ранее в связи с преторскими выборами Аттик предлагал Цицерону свою помощь, но тогда оратор отклонил предложение, сочтя, что по такому поводу не стоит предпринимать столь долгое путешествие. Теперь, напротив, он сам просит Аттика приехать. Положение сложилось совсем иное. В успехе на преторских выборах сомневаться не приходилось. Добиться того же результата на консульских комициях гораздо сложнее; начали сказываться многие обстоятельства, несхожие между собой, но равно важные.

Прежде всего кандидат должен был импонировать избирателям как человек, вызывать у них симпатию. Между тем, сообщает Цицерон Аттику, некоторые аристократы из числа близких друзей его адресата настроены весьма враждебно. Цицерон рассчитывает, что Аттик обратит их внимание на ум, образованность, обаяние кандидата, в известном смысле поручится за него и заставит таким образом своих друзей отказаться от предубеждения. На необходимость такого хода «Краткое наставление» указывает совершенно ясно. Подобная тактика обличает живучесть муниципального мышления. Однако и этого мало. Необходимо сделать так, чтобы каждое сословие поверило в то, что человек, который в течение года будет руководить всеми сферами римской политической жизни, готов осуществить и намерения именно этого сословия. Сенаторы жаждали укрепления своего авторитета, богачи — мира и порядка, народная масса — хлеба и зрелищ. На протяжении долгих лет Цицерон старался внушить каждому, что именно он способен осуществить его ожидания, оратор упорно и осторожно шел к своей цели, не раздражал никого, стремился проникнуть в тайные стремления каждого сословия и общины в целом, снова и снова доказывал, что он один в состоянии их удовлетворить. Тут требовались, конечно, ловкость, умение лавировать. Мы, однако, пытались показать, что при всем том в политической позиции Цицерона между 70 и 64 годами видны и некоторые постоянные принципы — бесспорная любовь к отечеству, желание сохранить верность основным римским ценностям, реализм политического мышления. Философ в политике, Цицерон тем не менее ясно сознавал, что любой общественный идеал выражается в поступках, в поведении людей со всеми их недостатками и слабостями. И, став консулом, Цицерон сумел воплотить в жизнь свое постоянное стремление сохранить величие Рима, сохранить преемственность его исторического развития.