Надежда Кузьмина - Попала!

• Название: Попала!
• Автор: Надежда Кузьмина
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52738-0

Интересно, о чем думают люди, собираясь вынести мусор после вечеринки? Да о чем угодно, только не о том, что больше не вернутся ни домой, ни в родной город, ни вообще в свой мир. Вот и Маша, студентка-третьекурсница, тоже не думала, а взяла и попала прямиком из московского подъезда в средневековую Риоллею. С больной головой, на шпильках и в домашнем халате. Уж попала так попала! И ни тебе принца на белом коне, ни доброй травницы со словарем в кармане

А есть стылая малосимпатичная реальность – булыжные мостовые и черепичные крыши северного города на берегу моря, незнакомый язык и недружелюбные, а то и просто опасные аборигены. Впрочем, принц тоже будет… но потом! А что делать обыкновенной студентке сейчас? Надо как-то выживать…

…Над ни о чем не подозревающим городом занималась заря технической революции.

---

К-2 сел сам, усадил в кресло напротив меня и уставился в упор, очевидно, прикидывая, что со мной делать. Вот вопрос: если я вылезу со своими инициативами, он будет рад или сочтет это наглостью? Наш Куксин любил студентов, проявлявших сообразительность. А этот? Ну, не рискну – не узнаю. Вздохнула. Чуть кашлянула, привлекая внимание.

– Иримэ дилиэни ниэ. Миэ виэлди… – возвестила я о том, что понимания от меня ждать не приходится, и с бумаги зачитала те слова, которые успела узнать за три дня.

Теперь закашлялся Корэнус. Взял у меня из рук мой лист. Потом карандаш. Неловко сжал его в кулаке, намереваясь попробовать провести черту… я перехватила руку:

– Ниэ! – Пусть и не мечтает! Карандаш у меня один, и не слишком длинный.

Показала, как легко держать его тремя пальцами. Написала «Корэнус» и прочла вслух по буквам. Гм-м… а чего это он на меня, как на двухголовую жирафу, смотрит? С огнем в глазах? Потом задумался и выдал: «Иримэ!» – и ткнул пальцем в лист. Ага, понятно, хочет посмотреть, как пишется мое имя. Пишу, показываю. Произношу отдельно «ррр» и показываю одинаковые значки в двух словах. Потом делаю то же самое с «э». Ага, понял, что это не фокус.

Склонил голову и задумался. И косится на меня. Видно, любопытство я разбудила. Отлично! Теперь он станет учить меня языку, ибо нет иного способа узнать, откуда я такая взялась, кроме как поговорить. И точно не выгонит на улицу – иначе эта загадка не даст ему покоя до конца дней.

Понеслось! К-2 произносил названия одного предмета за другим. Я повторяла, пока не понимала четко, как это выговаривается. Потом тыкала пальцем в подобные предметы, показывая, как восприняла сказанное. Например, том на столе профессор обозвал «ридот». Выяснилось, что другие книги в твердых переплетах называются так же, а вот свитки или отдельные листы – по-другому. Разобравшись, записывала новое слово к себе в шпаргалку. К-2 заглядывал мне через плечо, смотря на транскрипцию и перевод. И просил произнести вслух то, что пишу.

В какой-то момент он принял решение и, взяв перо, стал не вяжущимся с его обликом аккуратным, почти бисерным почерком выводить еще один столбец справа от моего – написание слов на аризентском! Мы пытались составлять словарь! А я, глядя на закорючки, наводившие на мысль о греческом времен «Илиады», прикидывала, скоро ли научусь читать.

Когда мой лист, исписанный уже с двух сторон, подошел к концу, К-2 лично выдал мне еще один. Но к тому моменту, как я выяснила, как называются на аризентском пол, потолок, окно и веник, почувствовала, что ум за разум заходит. А вдохновленный моими успехами К-2 решил перейти к глаголам… и тут соображать было сложнее. Поди пойми, что он имеет в виду, подбрасывая мраморное пресс-папье и ловя его на лету? Бросать? Летать? Падать? Ловить? Или мы вообще изучаем закон всемирного тяготения?

Когда уже ошалела совсем, Корэнус все же догадался, что пора сделать перерыв. И поманил меня из комнаты прочь. С очень радостным видом. Типа, что вот сейчас сделает мне сюрприз. Я настороженно двинулась следом – почему-то сюрпризы прочно ассоциируются у меня с лягушками в кровати.

И оказалась права – привел меня профессор на кухню. Где оглянулся с торжеством на лице: мол, как, рада? Ой, ра-а-а-ада-а-а! Счастью предела нет! Он думает, что делает, подпуская городскую девушку к дровяной печке?

Наверное, мое вытянувшееся лицо подсказало К-2, что что-то не так.

– Сиа Иримэ салини мирэ?

Мирэ – это еда. Значит, салини – готовить?

– Не знаю, не пробовала… – машинально откликнулась я на русском.

К-2 тут же узрел в сказанном новую научную забаву и, забыв про еду, забегал по кухне, тыча пальцем то в один предмет, то в другой. То ли интересно было послушать чужой язык, то ли проверял еще раз, не валяю ли я дурака.

– Стол, сковородка, печка, дрова, кастрюля, ложка… – перечисляла я.

Печка и ложка профессора заинтересовали. А я сообразила, что в аризентском с шипящими напряг – то ли их нет, то ли почти нет. И на радостях выдала:

– Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж!

И следом протараторила:

– Ужа ужалила ужица, ужу с ужицей не ужиться. Уж уж от ужаса стал уже, ужа ужица съест на ужин!

Шедевр про Сашу с сушкой я решила приберечь до лучших времен, на десерт, и так Корэнус рот открыл, восхищенный моей артикуляцией и лингвистическими талантами. А вот теперь надо ему как-то объяснить, что я понятия не имею, как разжечь эту самую печку.

Но, кажется, он и сам понял, что дело плохо. Шагнул ко мне, схватил за запястья. Посмотрел на шесть сломанных и четыре целых ногтя, а потом перевернул руки ладонями вверх. Ага, трудовые мозоли отсутствуют. Мы вздохнули синхронно. Вот и нашелся мой первый недостаток – я ни шиша не соображаю в правильном ведении средневекового хозяйства. Ничего, будет надо – научусь.

Частично себя реабилитировать мне удалось на чистке картошки. Корнеплоды выглядели точь-в-точь как наши с рынка, нож был удобно-небольшим и острым. А в углу нашлась раковина с краном, из которого тонкой струйкой шла холодная вода. Надо посмотреть потом, как это тут устроено – небось где-то наверху есть водонапорный бак. Пока складывала аккуратно очищенные картофелины с выковырянными глазками в кастрюлю, К-2 разжег печку. Вот интересно, а как он до меня тут жил? Кстати, надо б разобраться с тем, как правильно задавать вопросы. У нас столько всего – что, где, когда, как… – а тут все «сиа» да «сиа». Наверное, я чего-то не понимаю.

Пока картошка варилась, К-2 сумел мне объяснить, что вообще-то у него есть экономка, но та уехала к больной матери в другой город – какую-то Биордею – и там застряла. И вот он живет уже четыре чего-то один. Когда до него дошло, что пока мы не разберемся с этими чего-то, я не сумею оценить его самостоятельность и героизм, то снова потащил меня в кабинет, где я узнала, что год тут делится на четыре сезона по четыре месяца в каждом. Сейчас идет пятнадцатый день месяца лидам, что примерно соответствует нашему апрелю. Ясно. Значит, я сюда загремела одиннадцатого или двенадцатого этого самого лидама. Когда точно – непонятно. Потому что казалось мне, что с горячкой на чердаке я провалялась больше одного дня. Но уверен-ности не было.

Сутки делились на двадцать ниоров – часов, каждый из ста нирт – минут. Выходило, что в одном ниоре семьдесят две наших минуты, то есть он длиннее. А вот в нирте всего сорок три секунды, то есть она короче примерно в полтора раза.

Кстати, что там с он-она-оно? И как по-тутошнему «род»? Как бы задать вопрос-то? Ведь не напишешь Эм-Жо! А как?

На краю листка изобразила женскую фигурку, похожую на перевернутую рюмку. Рядом – напоминающую треугольник основанием вверх с шишкой головы и тоненькими ножками мужскую. Задумалась, не пририсовать ли саблю на боку, но поняла, что с моими художественными талантами не так поймут. Обойдется без сабли! А под ними нарисовала смутно опознаваемых курицу с петухом – они тут есть, своими глазами видела на рынке. А потом, ткнув карандашом в девушку, курицу и себя, три раза произнесла: «Она!» Соответственно, петух и профессор были причислены к сильному полу.

К-2 попросил повторить. Похоже, это «нэсори» станет у нас самым популярным словом на ближайшую пару недель, ага. Мелькнула мысль – не попытаться ли нарисовать третьей парой корову с выменем и быка? Подумав, отвергла ее, как крамольную. Будем разбираться с приличной курицей…

Разобрались. Вдохновившись новым знанием, что «сэн» – это «он», а «тэн» – «она», вспомнили о картошке. Вовремя. Подгореть она не успела. Есть ее полагалось на фарфоровых тарелках с топленым маслом. Но почему-то ложкой. Я спорить не стала. Хоть кочергой – зато первый раз за три дня настоящая горячая еда. Кстати, вот еще шанс показать себя. Посмотрела вокруг. Ага, маленький ножик вон. Беру. Теперь спину прямо, локотки аккуратно, не на стол. В правой руке ножик, в левой – моя незаменимая вилка. На которую профессор тут же вытаращил глаза. А я улыбнулась и начала аккуратно квантовать картофелину на своей тарелке, отправляя вилкой маленькие кусочки в рот. Неужели у них тут на самом деле нет вилок? А как тогда с мясом и рыбой? Оказалось существуют деревянные или металлические однозубые палочки-шпажки с мелкой насечкой, на которые полагается накалывать всяческие маринованные грибы и отрезанные куски антрекотов. Для себя я решила, что при первой возможности обогащу застольные традиции Аризенты, научив народ пользоваться вилками. Мне еще благодарные граждане за это памятник поставят, ага!

Пока мыла посуду, К-2 крутил в руках вилку. Тыкал пальцем в клеймо на ручке и пытался что-то у меня узнать. Я честно силилась понять, чего ему надо, но так и не вникла. И, со своей стороны, попробовала поинтересоваться, где в этом доме хранят белье? Теперь озадачился Корэнус. Но в целом мы были друг другом довольны.

Напоследок я выпросила у профессора еще один лист бумаги, объяснив, что он нужен, чтобы учить новые слова. Тот удивился, но позволил. Еще больше изумился, когда я приволокла с кухни нож и аккуратно стала нарезать лист на прямоугольники. Покачал головой, открыл ящик стола и подал затейливые ножницы.