Джой Хилл - Королева вампиров

• Название: Королева вампиров
• Автор: Джой Хилл
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074961-4

Леди Лисса — тысячелетняя вампирша, которая нуждается в новом слуге как никогда раньше, потому что таинственная болезнь терзает ее, истощая силы. Встреча с Джейкобом — исключительным по своим физическим качествам мужчиной — кажется ей подарком судьбы. Но лишь до тех пор, пока не приходит время «использовать» его. Он не склонен подчиняться желаниям женщины.

Вскоре Лисса понимает, что их связывают не чувственные удовольствия, а нечто более глубокое. Страсть, вспыхнувшая между ними, оказывается частью полузабытой истории, начавшейся столетия назад, и она бросает вызов их судьбам и жизням…

---

— Боль… прошла на то время… — прошептала она с кровати, куда Джейкоб ее положил. — Но потом… Я все испортила.

— Тс-с-с. Вы ничего не испортили. Я должен был обратить на это внимание. Это была моя вина.

— Слушай. Говорю тебе. Я все испортила.

Она замолчала, не в силах более разговаривать.

Джейкоб принес лекарство, приподнял ее голову, заставил сделать глоток. Потом прибавил мощности в газовом камине, потому что Лиссу теперь знобило. Отправился в ванную за горячей и холодной водой и полотенцами.

Когда он помогал ей идти по подъездной дорожке (она отказалась, чтобы он ее нес), с ней случилась судорога, руку повело и она с силой ударила по дверце «мерседеса». В металле появилась глубокая вмятина, а из пораненной ладони брызнула кровь. Пока он бегал за аптечкой, порез успел затянуться, и на его месте осталась только бледно-розовая полоска.

Почему ее организм, способный к потрясающей регенерации, погибает от этой чертовой болезни? Томас, Томас, где ты, когда ты так нужен? Ты бы в два счета распознал, как связан твой недуг и Лиссин, придумал бы способ замедлить или облегчить болезнь. Впрочем, Томас мог бы постараться и для себя, но делал только самое необходимое, чтобы прожить столько, сколько нужно для обучения Джейкоба. Без связи с Лиссой и без надежды на то, что эта связь когда-нибудь восстановится, Томас просто не хотел жить. Он учил Джейкоба всему, что могло бы пригодиться ему, когда он станет слугой, но о серии событий, предшествующих болезни, Томас не сказал почти ничего. Только коротко заметил, что это было наказанием со стороны Рекса.

Джейкоб опустил полотенце в тазик с нестерпимо горячей водой. Вынул, отжал, положил на лоб Лиссы.

— Мне нужно знать, что с вами, миледи. Позвольте мне помочь вам.

— Я тебе говорила…

— При всем уважении, я уверен, что это время уже прошло. Томас доверял мне. Я думаю, вы мне тоже доверяете. Я знаю, что с третьей меткой я буду куда лучше чувствовать состояние вашего здоровья. Вы сможете забирать силу у меня, когда вам будет нужно…

— Это смерть для тебя, Бран и тот тебя переживет.

— Я знаю.

Лисса прикрыла глаза.

— Почему ты хочешь принести себя в жертву, Джейкоб? Из-за твоего отношения ко мне, или это рыцарство?

— И то и другое, миледи. Да за один секс с вами я готов умереть.

— Джейкоб, это не шутки.

Она поморщилась от боли и отвернулась к стене, и Джейкоб не стал настаивать. Вместо этого он принялся тихо напевать гэльскую колыбельную. Когда погибли его родители, ему пришлось привыкать к мысли, что он больше никогда не ощутит ласкового прикосновения материнской руки перед сном. В первые месяцы он, бывало, просыпался охваченный страхом и тревогой. Но мама словно оставила в голове Гидеона особый будильник: как только младший брат открывал глаза, напуганный подступившей тьмой и одиночеством, старший тут же вставал, присаживался на краешек его кровати, гладил его по колену и пел песни, которые певала мать. У Гидеона тогда ломался голос, и он нещадно перевирал мелодию.

Итак, Джейкоб мурлыкал колыбельную, пока раздевал Лиссу, укрывал одеялом и расчесывал ей волосы: он знал, что она чувствует себя лучше, когда они в порядке. Затем он опустил ее голову обратно на подушку и сменил горячий компресс.

— Это из-за Карнала все началось, миледи? В тот раз приступ протекал по-другому.

— Не знаю. Может, и из-за него…

Джейкоб взял ее за руку и начал массировать точку между большим и указательным пальцами.

Постепенно боль начала оставлять Лиссу. Она открыла глаза.

— О! Это помогает.

— Акупрессура. Приятно знать, что кое в чем мы не так уж отличаемся.

— Ты и Томаса так лечил?

— Он меня этому научил. Миледи, если это не причинит вам новой боли, может, по крайней мере, вы расскажете мне, как вышло, чтобы отослали Томаса? Я знаю, что это как-то связано с вашей болезнью. И с его.

Лисса снова закрыла глаза. Джейкоб заслуживал того, чтобы знать правду. Что еще важнее — ему нужно знать. Иначе он не сможет защитить себя от ее врагов. Взять хотя бы Карнала… Как он смотрел на нее сегодня! В его облике и поведении таилось что-то новое, какое-то волнение, словно у мальчишки, сгорающего от желания поделиться секретом и при этом наслаждающегося самодовольной мыслью: я, мол, знаю что-то интересное, а вы — нет!

Лисса решилась.

— Когда я была замужем, — начала она негромко, — мне бы стоило найти служанку, но мы обычно лучше уживаемся со слугами противоположного пола. Томас… Томас был тихим ученым человеком. Монахом. Я освободила его от сексуальной части договора между господином и слугой. Рекс этого не понимал. Он бы придумал столько всяких издевательств, которым можно подвергнуть мужчину, давшего обет безбрачия. А со временем стало только хуже.

Потому что Томас знал, что этот Рекс — настоящее чудовище, подумал Джейкоб и поморщился, когда она пристально взглянула на него, напоминая, что его мысли теперь открыты.

— Я подбила Томаса съездить в короткий творческий отпуск в его монастырь в Мадриде. При всей любви и верности мне, которые я не ценила так, как следовало бы, ему нужно было откуда-то черпать энергию, чтобы питать собственную душу. Монастырь был таким местом для Томаса. «Это лишь кусок земли, куча камней», — говорил он мне. Но я-то знала его сердце. Я продолжала уговаривать его поехать туда, побыть там какое-то время. Здесь все было в порядке. Никаких бурь на горизонте.

— Томас понимал, да и я пыталась научить тебя, что слуга не должен встревать между двумя вампирами. Мы относимся к вам вовсе не как к детям. Вы — инструменты, вы — часть нашей воли. Томас, поживший монашеской жизнью, лучше многих понимал концепцию покорного служения. Он как нельзя лучше вписывался в этот образ. — Она замолчала, провела пальцами по ноге Джейкоба, который как раз менял ей компресс.

— Прошу прощения, миледи.

Он неохотно отошел от нее, чтобы налить в тазик еще горячей воды.

— А ты — нет, — пробормотала она.

Джейкоб поднял голову, глядя в зеркало ванной. Слишком поздно он вспомнил, что ее отражения там не будет, зато он увидел собственный потрясенный взгляд, который заметила и Лисса. Зеркало отражало только его самого — таким, по замыслу госпожи, должны были быть и их отношения. Он вернулся к ней, поправил сбившееся одеяло. Она вздохнула.

— Физическое насилие было частью нашего брака, частью, которую Томас не понимал, не принимал и ненавидел. Но он придерживал язык, потому что я его об этом просила, даже когда Рекс стал становиться все более и более непредсказуемым. Однажды ночью Рекс в припадке ярости выдрал мои розовые кусты. Томас нашел меня в саду, когда я пыталась их пересадить, — она сжала губы, явно борясь с воспоминанием. — Я плакала. Полагаю, что я тогда тоже начала ломаться.

Джейкоб погладил ее по щеке.

— Госпожа…

Она покачала головой.

— Моя мать умерла в пятьсот лет, Джейкоб. Вампиры ведь умирают не только когда их сжигают или отрезают им голову. Бессмертие — это дар, но и у него есть свои недостатки. Когда смертные перешагивают порог старости, они все менее страшатся мыслей о смерти. Чем дольше длится старость, тем более растет их приятие смерти, ведь они видели так много, так много… жизнь, рост, изменение, угасание… Они начинают понимать, что все циклично, что все остается неизменным — кроме действующих лиц. Их больше не интересует полет жизни и течение времени. Они хотят покоя. Сна. Они готовы уйти.

Лисса потрогала компресс на голове.

— Как ты заметил, у нас с людьми есть кое-что общее. Мы можем потерять интерес к жизни, к ее переменам, вот только мы не умираем. И если только вампир не придумает, как миновать эту фазу — можешь назвать ее кризисом среднего возраста, — он теряет смысл существования. Ты уже все видел, ты все совершил, и бессмертие становится для тебя проклятием, тюрьмой. Ты или проверяешь на прочность ее решетку, раскачиваешь ее, или же делаешь вид, что ее вовсе нет и ты свободен. Маскируешь ее, развлекаешься. Насилие, жестокость, жажда власти — изысканные наркотики для бессмертных, заблудившихся в вечности. Но, как и с наркотиками, ты ищешь новые дозы и все время увеличиваешь их.

Лисса перевела взгляд на камин.

— Мы называем это «сплин». Это величайший риск, которому подвергаются вампиры, перешагнувшие четырехсотлетний рубеж. Многие не доживают до пятисотлетия. Они встречают восход солнца. Или их убивает один из нас, или люди-охотники, вроде твоего брата. Моя мать пятьдесят лет назад встретила солнце.

Джейкоб сжал кулаки, и Лисса с деланной насмешкой — под ней пряталась глубокая скорбь — поглядела на него.

— Вампиры — хищники, и добрыми нас не назовешь. Но хищники могут быть честными, последовательными и разумными. Они способны на сопереживание. Рекс же… он относился к людям не так, как я. Люди для него были пищей или игрушкой. Таковы многие из вампиров, но у Рекса взгляды были радикальными. Я, конечно, замечала это и беспокоилась, а Рекс, чем старше становился, тем делался беспощаднее. Он наслаждался, мучая людей и слабых вампиров… хотя до поры до времени мне удавалось сдерживать его. Я играла роль буфера.