Георгий Зангезуров - У стен Москвы

• Название: У стен Москвы
• Автор: Георгий Зангезуров
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1976

Роман Георгия Зангезурова посвящен самому тяжелому периоду в истории Великой Отечественной войны — осени и зиме 1941 года.

На защиту Москвы от надвигающихся гитлеровских полчищ встал весь советский народ, вся страна. Кубанский казак Александр Кожин и сибиряк Иван Озеров, московский рабочий Степан Пастухов и студентка Наташа Ермакова, армянин Вартан Асланов и украинец Николай Бандура — эти и другие герои романа, красноармейцы и бойцы отрядов Московского ополчения, проявляют невиданную стойкость и героизм, отражая натиск врага.

Гигантская битва на подступах к столице закончилась разгромом немецко-фашистских войск и явилась провозвестницей грядущей победы.

---

«И все-таки мне здорово повезло. В штабе — не на передовой, где не знаешь, сколько тебе осталось жить…» — улыбаясь, мысленно рассуждал Курт и не сразу заметил, как к зданию, фырча и отбрасывая назад сыпучий снег, подкатил огромный генеральский «хорьх». Из него вышел мрачный, осунувшийся фон Мизенбах и, тяжело ступая по расчищенной от снега дорожке, пошел к крыльцу.

Заметив на лице Штольмана улыбку, он остановился и заорал:

— Чему ты радуешься, болван?!

Штольман, щелкнув каблуками, замер по стойке «смирно». С его лица медленно сходила улыбка.

16

Генерал поднялся на второй этаж и, проходя через свою приемную, не глядя на вскочившего с места адъютанта, хмуро буркнул:

— Полковника Мизенбаха. С картой! — Он, сердито рванув дверь, вошел в кабинет. Снял теплую, подбитую белой пушистой цигейкой шинель, фуражку и, потирая озябшие руки, подошел к столу.

Вчера, когда русские возобновили контрнаступление, он приказал оттянутые с флангов части вернуть назад. Но уже было поздно. Соединения генерала Громова, прорвав оборону его войск севернее города, неумолимо продвигались вперед. Им навстречу Мизенбах срочно выдвинул свой последний резерв. Через час на южном крыле его группы образовалась новая брешь. Чтобы ликвидировать и этот прорыв, генерал обратился к фельдмаршалу, попросил подкреплений. Клюге к месту нового прорыва бросил моторизованную дивизию из своего резерва. И вот эти две введенные в бой дивизии сейчас с большим трудом сдерживали наступающие советские части на флангах его группы. Мизенбах понимал, что долго эти дивизии не смогут противостоять все более усиливающемуся натиску русских. Правда, фон Клюге обещал перебросить на угрожаемые участки еще какие-то части, но генерал не мог с уверенностью сказать, когда они подойдут туда.

Мизенбах тяжело опустился в кресло, облокотился на край стола и, обхватив голову сухощавыми пальцами, задумался.

Раскрылась дверь, и в кабинет вошел Макс. Утром генерал Шредер, находясь в одном из передовых соединений, был тяжело ранен осколком в спину и отправлен в госпиталь. До прибытия нового начальника штаба Макс временно исполнял его обязанности. Уходя в штаб, он оставил вместо себя подполковника Хубе, который, кстати сказать, не хуже, чем он сам, командовал полуразбитой дивизией.

«Мой бог, как он изменился за последний месяц! Лицо почернело, глаза ввалились», — глядя на сына, с огорчением думал генерал. Но такое размягченное душевное состояние у него длилось недолго.

— Карту, — сказал Мизенбах, поднявшись.

Макс развернул на письменном столе большую оперативную карту с нанесенной на ней обстановкой и, ни слова не говоря, отошел в сторону.

— Докладывай.

— О чем докладывать, отец? — развел руками Макс. — Ты только взгляни на создавшуюся обстановку.

Мизенбах склонился над картой. Прежде всего ему бросились в глаза большие стрелы, которые справа и слева пронзили линию обороны его дивизий.

— Как видишь, советские соединения обходят нас с двух сторон. Мы уже в мешке. Сейчас бессмысленно удерживать занимаемые позиции. Мы можем продержаться еще несколько часов. Самое большее сутки, а потом… Подпиши приказ об отводе войск, отец, и прежде всего о перемещении штаба группы.

— Штаб можешь передислоцировать. Вот сюда. — Мизенбах карандашом показал на карте населенный пункт, находящийся километрах в десяти западнее Березовска. — А войскам я не отдам такого приказа. Я с группой штабных офицеров останусь здесь и буду руководить войсками. Фельдмаршал обещал перебросить к нам еще несколько частей.

— Пока эти части прибудут, русские затянут горловину мешка.

— Не успеют.

— Прости, отец, но я не понимаю такого упрямства я такой жестокости по отношению к нашим солдатам. Да, я знаю, что есть директива верховного главнокомандующего от восьмого декабря. Знаю, что эта директива требует не отходить ни на шаг. Но это требование невыполнимо. Наши войска очень устали и уже не могут противостоять наступающим советским соединениям. Именно по этим соображениям Гудериан летал в Растенбург и просил разрешения фюрера отвести свою танковую армию.

— Просил. Это верно. Но ты не знаешь, что верховный ответил ему! Не знаешь?! Так я скажу тебе. На доводы генерал-полковника, что он теряет слишком много личного состава под Москвой, Гитлер ответил: «Вы полагаете, что гренадеры Фридриха Великого умирали с большей охотой?» С тем уважаемый Гейнц и возвратился назад.

— Но это же безумие! — воскликнул потрясенный полковник. — И потом… разве не ясно, что наступление на Москву провалилось? Все наши жертвы и нечеловеческие усилия оказались напрасными!

— Война без жертв не бывает, мой друг.

— Да, но ради чего? Ради чего мы погубили и губим столько немцев?

— Ради победы, Макс, — устало произнес генерал. — Мы, немецкие генералы и старшие офицеры, вместе с фюрером привели нашу армию к Москве, обещали ей победу над русскими, и эта армия верила нам. Мы не можем так просто отдать приказ об отступлении.

Во время этого разговора в кабинет с бумагами в руках вошел полковник Берендт. Он еще не успел обратиться к генералу, как дверь снова распахнулась и через порог переступила какая-то женщина, закутанная в длинную русскую шубу и большой шерстяной платок. Это была та самая Эльза Дольман, которая больше месяца назад приехала из Берлина в группу армий «Центр», чтобы своими глазами увидеть, как армия великого фюрера победным маршем войдет в Москву. Эльза не теряла времени даром. За месяц она исколесила почти весь фронт — была под Тулой, в танковой армии генерала Гудериана, потом оказалась на самом северном фланге, в танковой группе генерал-полковника Гепнера и даже вместе с его передовыми частями перебралась на восточный берег канала Москва — Волга. В один из солнечных дней ей посчастливилось с наблюдательного пункта какой-то части увидеть Москву.

И хотя на таком большом расстоянии она вряд ли могла отличить одно городское строение от другого, а тем более рассмотреть архитектурные детали, тем не менее в этот день в ее дневнике появилась запись: «Сегодня с наблюдательного пункта полка видела Московский Кремль на Боровицком холме. Это было великолепное зрелище! Еле видимые зубчатые стены, стрелецкие башни, а за ними — дворцы, церкви, и над всем этим ансамблем кремлевских дворцов и соборов возвышается колокольня Ивана Великого. Боже всевышний! Неужели осуществится моя заветная мечта? Неужели я буду разгуливать по московским улицам, сама своими глазами смогу увидеть резиденцию русских царей? Неужели я смогу наконец засесть за работу над книгой об этом великом походе наших войск на Москву?!»

В те минуты Эльза Дольман и в самом деле верила, что мечта ее скоро осуществится. Но уже на другой день вместе со своим гостеприимным хозяином — командиром полка — ей пришлось пятиться на запад. Об этом Эльза не стала писать в своем дневнике. Она решила, что больше ей в России делать нечего.

— Здравствуйте, господа!

— О, наш прелестный летописец!.. — с заметным ехидством воскликнул Берендт.

Эльза сделала вид, что она не почувствовала неприветливого тона полковника.

— Здравствуйте, Эльза. Мы очень рады вашему возвращению, — идя ей навстречу, не совсем весело произнес генерал.

— Спасибо. Поистине старый друг — лучше новых двух, как правильно говорят русские… — в свою очередь не преминула кольнуть Берендта Дольман.

— Снимайте этот наряд.

— Не знаю, стоит ли. Я сегодня же хотела попасть на самолет, отлетающий в Берлин.

— Как, вы уезжаете? А книга? — снова кольнул ее Берендт.

Эльза Дольман развела руками:

— Книга, видимо, так и останется ненаписанной. Ведь Москва не взята еще…

— К сожалению, вы правы, Эльза, — нахмурившись, ответил генерал Мизенбах и помог ей сбросить теплую шубу. — И все-таки рано или поздно она падет. Не два, а двадцать два раза будем наступать. До тех пор, пока не поставим русских на колени!

— Ну что же, желаю всем вам удачи, — потирая замерзшие руки, сказала Эльза. — Только… что-то пока не получается у нас, господа. Я видела русских. Вы не представляете себе, с какой нечеловеческой решительностью, с какой силой наступают эти азиаты. Я была буквально потрясена тем, как под их ударами наши солдаты бросают все и бегут. Да и у вас здесь, кажется, не лучше обстоит дело…

Раздался резкий телефонный звонок. Генерал взял трубку. Звонил Хубе. Из его не совсем вразумительного доклада командир группы понял, что советские войска усилили натиск на его дивизию и он держится из последних сил.

— Макс, — положив трубку, обратился к сыну генерал. — Отдай распоряжение о передислокации штаба, а сам поезжай к себе в дивизию. Хубе очень нервничает. Он должен понять, что нам отступать нельзя. Пусть своими силами продержится хотя бы до вечера. До тех пор, пока не подойдет подкрепление.