Сергей Жемайтис - Поединок на атолле

• Название: Поединок на атолле
• Автор: Сергей Жемайтис
• Жанр: Прочие приключения

---

Глядя на стаи рыб, я пожалел, что в кубрике «Ориона» остался мой берет, в подкладке которого было три рыболовных крючка. Но тут мне снова пришла мысль об остроге. На берегу я видел тонкий ствол бамбука с пучком желтых листьев на макушке – его принесло сюда течением с какого-то острова.

«Если его заострить, выйдет подходящая острога»,- размышлял я, направляясь к берегу океана. Когда, захватив ствол бамбука, я возвращался к палатке, то, не веря глазам, увидел на мокром песке следы больших подошв. Кто-то недавно прошел в ту часть атолла, где я выбрался из воды. Человек тоже ел улиток: раздавленные их домики валялись на песке. Я побежал по следу, стал кричать, но прибой на барьерном рифе заглушал мой голос, похожий на крик серой чайки. Скоро я потерял след. Человек вышел на сухой песок, и пассат успел заровнять его следы.

Но я ликовал. Теперь у меня был товарищ, вдвоем куда легче будет коротать дни на необитаемом острове. Я стал припоминать, у кого на шхуне были такие огромные ступни. У негра Чарльза? Да. Но тот на шхуне всегда ходил босиком и только в порту надевал гигантские лаковые туфли. Большая нога была и у рулевого Нильсена, высокого молчаливого человека с глазами навыкате, дядюшка Ван Дейк тоже носил сандалии чуть поменьше туфель Чарльза. Подойдя к каналу, соединяющему лагуну с океаном и не найдя никого, я повернул назад и, наверное, часа два потратил на безуспешные поиски, обойдя весь атолл.

Когда я вернулся к своему жилищу, то увидел, что из палатки торчит пара босых ног, а на песке валяются желтые сандалии. Как хорошо я знал эти проклятые сандалии, сколько раз человек, которому они принадлежали, бил меня ими по лицу!

Поединок

Все эти часы, проведенные на острове, где-то в глубине души я надеялся, что дядюшка Ван Дейк тоже спасся, и я встречусь с ним. И вот вместо доброго, милого для меня человека, в живых остался злой и жестокий.

В первый день плавания капитан позвал меня к себе в каюту. Он сидел, развалясь в кресле, привинченном к палубе, вытянув ноги так, что я остановился в дверях у порога.

Так ты, оказывается, русский?

– Да, я русский.

– Проклятый кок не сказал мне об этом, а то бы тебе пришлось подыхать с голоду на берегу.- Он смотрел на меня ледяными глазами.

Я стоял, переминаясь с ноги на ногу, поняв, что, сам того не желая, подвел дядюшку Ван Дейка.

– Кок не знал, что я русский.

Капитан усмехнулся.

– Тебе не удастся его выгородить. Но ты не думай, что он взял для тебя билет на прогулочную яхту. Капитан сбросил с ноги сандалии.- Надеюсь, ты знаешь, что с ними надо делать. Или в красной России каждый сам себе чистит обувь?

– Да, там каждый сам чистит обувь.

– Заткни свою глотку! Говори, «есть капитан»- и все! Понял?

– Хорошо. Есть, капитан!

– Пошел вон!

Когда я принес ему вычищенные сандалии, он повертел их в руках, улыбнулся, поманил меня к себе пальцем. Когда я, обрадованный, что все-таки растопил его черствое сердце, подошел, он размахнулся и ударил меня подошвой по щеке. Это несправедливое наказание так ошеломило меня, что я застыл, держась рукой за щеку.

Капитан улыбнулся и спросил таким тоном, будто ничего особенного не случилось:

– Ты знаешь, за что я тебя ударил?

Я покачал головой:

– Нет, капитан.

– Исключительно с педагогической целью, чтобы ты знал, что в любой момент я могу оторвать тебе голову или просто швырнуть за борт акулам – они это сделают гораздо лучше. Можешь идти и, учитывая мое сообщение, исполняй свои обязанности. Думаю, ты понял как. -На его полном добродушном лице светилась такая добрая улыбка, было такое участие, что я подумал: не показалось ли мне все это? Но тут я встретился с его глазами, холодными, чужими на этом лице-маске, и все мои сомнения рассеялись.

Когда я вернулся на камбуз и рассказал о своем первом знакомстве с капитаном, дядюшка Вал Дейк подергал себя за серьгу в ухе, потом сказал, поглаживая бородку:

– Не думал я, что так получится. Все-таки, он мне казался не таким подлым человеком. Наверное, и правда, что он служил у нацистов, тут ходят слухи. Эти выродки ненавидят вас, русских. Вы им уже, судя по газетам, повыщипали перья, и то ли еще будет! Но ты не вешай носа на фальшборт. Вот пойду сейчас и скажу ему, чтобы он не особенно разводил волну в тихую погоду. Но ты тоже не слишком задирай нос. Ну, если получишь пару оплеух, пустяк. Мне тоже влетало по первое число, когда был юнгой. Морская служба – это тебе не воскресная школа.

Я мыл посуду, а он рассказывал, как служил юнгой на пароходе, который доставлял в Китай контрабандой опиум, и какой зверь был у них старший помощник.

– Он тоже грозился сбросить меня за борт. Но видишь, ничего не получилось,- заключил он и похлопал меня по плечу.- Все же будь начеку. Не давай ему никаких поводов.- Он вытащил карманные часы.- Ого, пора нести сэндвичи и виски. Постой, я это сделаю сам.

Вернулся кок с подбитым глазом.

– Ничего, парень. Я его предупредил, что акулы едят не только матросов и юнг… Глаз – это пустяк, он просто смазал меня так, ну, чтобы поддержать свое звание. Все-таки капитан.- Помолчав, дядюшка Ван Дейк сказал мечтательно: – Кончим этот рейс, получишь ты свои деньги. Насчет этого не беспокойся, рассчитается пенни в пенни. Я тоже кончаю болтаться в этом парном море. Поедем вместе ко мне домой. Погостишь, а потом и подашься на родину…

Проходили дни и ночи на «Орионе». Я старался вовсю. Капитан улыбался и говорил ласково:

– Из тебя мог бы выйти неплохой матрос, если бы…- При этом он кивал за борт и улыбался…

– От его улыбки прямо мороз по коже,- говорили в матросском кубрике.

– Такой из костей родного отца домино сделает.

– Ты, парень, не особенно задирай форштевень,- учили меня старшие товарищи,- на море капитан выше самого господа бога. Бывали случаи, когда днем был человек, а ночью – весь вышел…

– Таких надо в тюрьму сажать,- сказал я.

Матросы захохотали, а когда смех стих, кто-то с верхней койки сказал:

– Эх, бедняга, ты совсем не знаешь жизни. Разве можно идти против капитана? В лучшем случае, останешься без работы, а ему все равно ничего не будет…

Я стоял и смотрел на желтые, потерявшие блеск, сморщенные теперь сандалии. Все кипело во мне. Припоминались все обиды. Я решил, что больше не буду подчиняться ему, и даже скажу, чтобы убирался из моей палатки. Тут я вздрогнул: в палатке зашуршала морская трава, затем я услышал протяжный зевок и голос. Он говорил так, будто ничего не изменилось.

– Эй, кто там?

Я промолчал.

– Ты что, глухой, скотина!

Я не отозвался и на этот раз.

Он сел и высунулся из палатки. За ночь лицо его осунулось и обросло ярко-рыжей щетиной. Увидав меня, капитан усмехнулся:

– Фома! Вот радостная встреча! Мне показалось, что мое предсказание сбылось, ты, наконец-таки, попал в брюхо к акулам, как твой покровитель Ван Дейк. Не горюй, это от тебя не уйдет.-Он помолчал, насмешливо рассматривая меня ледяными глазами, потом спросил: – Ты что, забыл свои обязанности? Вода прополоскала твои мозги? Ну, живо! Туфли!

Мне стыдно вспомнить про эти позорные минуты.

Вся моя воля, решимость куда-то делись. Или это сказалась сила привычки, но я нагнулся, веял сандалии и подал их ему.

Он сказал:

– Мне плевать на то, что ты думаешь обо мне; Но ты – мой слуга, и я научу тебя подчиняться! Этот паршивый остров остается для тебя кораблем, а я капитаном. Запомни это! Подойди ближе! Ну! – Он размахнулся сандалией.

Я отскочил.

Тогда он сказал, надевая обувь:

– В следующий раз получишь вдвойне. А теперь пойди и принеси мне завтрак, я не ел весь день. Пару орехов. Лучше всего, если ты сорвешь вон те. Да поищи, чем их вскрыть. Погоди! – сказал он, застегивая пряжки сандалий. В его голосе была непоколебимая уверенность, что я со всех ног брошусь исполнять его приказание.- Тут недалеко у берега лагуны, возле камней,- продолжал он,- я чуть не напоролся на гвозди, торчат из шпангоута. Гвозди медные, выдерни, будут вместо ножа, а шпангоут убери с дороги. Кто-то до нас лет за пятьдесят тоже потерпел здесь аварию, теперь не делают таких- гвоздей. Ну, живо!

И я пошел, вытащил длинный медный гвоздь из трухлявого шпангоута. Там оставалось еще несколько гвоздей. Не зная сам для чего, я спрятал шпангоут между камнями, а нож сунул в трещину самого большого камня и засыпал песком. От глаз капитана не укрылось бы, что он у меня в кармане. Я действовал, как после болезни, куда-то исчезли и моя энергия и радость, вызванная опасением. Волоча ноги, я ходил между стволами пальм, выбирая орехи, прокалывал скорлупу гвоздем, пробовал сок. Все попадались перебродившие, с горьковатым соком. А на пальму забираться мне не хотелось. Просто я до того вдруг ослаб, что не смог бы этого сделать без риска свалиться с нее.

«В конце концов, что он мне может сделать,- робко думал я.- Вот возьму эту пару орехов, пусть сам лезет, если ему не понравятся».