Роберт Шекли - Журнал «Если» 1992 № 04

• Название: Журнал «Если» 1992 № 04
• Автор: Роберт Шекли
• Жанр: Научная Фантастика

Журнал «Если» 1992 –

Роберт Шекли, Маргарита Астафьева-Длугач, Михаил Щербаченко, Дин Маклафлин, Николай Козлов, Юрий Кузьмин, Филип К. Дик, Джон Браннер, Александр Свиридов, Монтегю Роде Джеймс, Людмила Сараскина, Вацлав Кайдош, Теодор Стэрджон, Джон Рональд, Руэл Толкиен, Владимир Грушецкий

«Если», 1992 № 04

---

— Возможно, — добавил он с безрадостным смехом, — и мне отмерен такой же срок. А точную дату можно установить по моему дневнику. Да, вот: 23 апреля, та сама» встреча в Британском музее. Стало быть, получается 23 июля. А теперь, как вы понимаете, мне исключительно важно знать все, что вам будет угодно мне сообщить о том, какие именно беды и неприятности преследовали вашего брата в течение тех трех месяцев.

— Ну конечно. Я прекрасно вас понимаю. Что ж, для него наиболее болезненным было ощущение постоянной слежки, особенно когда он оставался один. В конце концов я перебрался ночевать в его комнату, и ему стало значительно легче, однако брат по‑прежнему довольно часто разговаривал во сне. Вам хотелось бы, конечно, знать, что именно он говорил? Однако надо ли углубляться в такие подробности, пока нынешняя ситуация нам еще недостаточно ясна? Думаю, что этого делать не стоит, хотя могу сказать вам следующее: именно в этот период мой брат получил по почте две посылки — обе со штемпелем Лондона и адресом получателя, напечатанном на машинке. В одной оказалась гравюра Бевика, грубо вырванная из какой‑то книги; на ней изображена была залитая лунным светом дорога, по которой идет человек, преследуемый ужасным, похожим на демона существом. Под гравюрой сохранились строчки из «Сказания о Старом Мореходе» [6] (которое, как я полагаю, и иллюстрировала эта гравюра) о том, кто

…оглянувшись только раз,

Спешит, спешит вперед:

Ведь знает он, что по пятам

Чудовище идет.

А во второй посылке был отрывной календарь — обычный рекламный календарь, рассылаемый торговыми предприятиями. Мой брат тогда не обратил на него никакого внимания, но я потом, уже после его смерти, взглянул на этот календарь и обнаружил, что все странички после 18 сентября из него вырваны. Вам, возможно, покажется странным, что брат мой куда‑то отправился один в тот роковой вечер, однако же дело в том, что уже около десяти дней его совершенно перестало мучить ощущение слежки и постоянной опасности.

На этом их разговор и закончился. Харрингтон, который был знаком с одним из соседей Карсвелла, полагал, что сумеет проследить за всеми его передвижениями. Даннинг же был обязан отныне находиться в постоянной готовности и при первой возможности помешать Карсвеллу осуществить задуманное, а также — хранить листок в надежном, но доступном месте.

Они расстались. Последовавшие за этим недели были, без сомнения, суровым испытанием для нервов Даннинга: вокруг него, начиная с того самого дня, казалось, возникла неосязаемая стена тьмы, которая угрожающе сгущалась, делая недоступными любые возможные пути к спасенью. Впрочем, рядом с ним и не оказалось никого, кто способен был предложить ему какой‑то путь к спасению, сам же он был настолько подавлен, что лишился всякой инициативы, и весь май, июнь и начало июля с невыразимым беспокойством ждал весточки от Харрингтона. Однако все это время Карсвелл оставался безвыездно в Лаффорде.

Наконец, менее чем за неделю до предполагаемой трагической даты, которую Даннинг теперь уже воспринимал как конец своей земной жизни, пришла телеграмма: «Выезжает с вокзала Виктория во вторник вечером с пересадкой на паром в Дувре. Не пропустите. Сегодня приезжаю. Харрингтон».

Харрингтон не замедлил явиться, и они тщательнейшим образом разработали план действий. Поезд с вокзала Виктория отправлялся в девять; его последняя остановка перед Дувром была в Кройдоне. Харрингтон должен был выследить Карсвелла на вокзале Виктория и, доехав до Кройдона, найти среди входящих в вагон пассажиров Даннинга, окликнув его, если понадобится, условным именем. Даннинг должен был как можно лучше изменить свою внешность и ни в коем случае не оставлять багажной квитанции с собственным именем на своих вещах, ну и, разумеется, непременно иметь при себе листочек с загадочными письменами.

Беспокойство Даннинга, пока он ожидал поезда на платформе в Кройдоне, я даже не берусь описывать. Неотвратимо надвигающаяся опасность ощущалась им тем сильнее, чем меньше давила на него тьма, которая до сих пор плотным облаком как бы окутывала его: испытав облегчение, он понял, что это и есть самый зловещий знак, так что если Карсвеллу удастся на сей раз ускользнуть, то надежды на спасение не останется. А возможностей ускользнуть у Карсвелла было предостаточно. Например, он мог всего лишь пустить слух о своем предстоящем путешествии, а сам никуда не поехать. Те двадцать минут, что Даннинг топтался на платформе и приставал к каждому носильщику с вопросами о прибытии поезда, были для него беспредельно тягостны. Но поезд все‑таки пришел вовремя, и в окне Даннинг сразу же увидел Харрингтона. Было, конечно, особенно важно, чтобы Карсвелл его преждевременно не узнал, поэтому Даннинг сперва устроился в самом дальнем купе и, только когда поезд тронулся, перешел туда, где расположились Харрингтон и Карсвелл. В поезде, что было весьма кстати, народу оказалось немного.

Карсвелл был явно настороже, но если и узнал Даннинга, то никак этого не показал. Даннинг сел так, чтобы не маячить перед самым носом своего врага, и попытался — сперва безуспешно, но потом все‑таки взяв себя в руки — сосредоточиться на возможном способе передачи таинственного листка его владельцу. Рядом с Даннингом на сиденье, прямо напротив Карсвелла лежала целая груда его пледов и пальто. Однако не имело никакого смысла, например, просто засовывать листок в карман пальто: Даннинг не был бы в безопасности или, по крайней мере, не почувствовал бы себя в безопасности, пока записка каким‑то образом не была бы им самим предложена Карсвеллу и принята этим последним. Рядом с Карсвеллом стоял также небольшой саквояж, открытый и полный бумаг. Может быть, попробовать сделать так, чтобы Карсвелл каким‑то образом забыл саквояж в вагоне? Тогда останется только «случайно» обнаружить его и передать владельцу. Эта идея казалась Даннингу особенно привлекательной. Ах, если б он только мог посоветоваться с Харрингтоном! Но это, увы, было невозможно. Неумолимо шло время. Не один раз Карсвелл вставал и выходил в коридор. Во второй раз Даннинг, поддавшись порыву, чуть было не столкнул саквояж на пол, однако вовремя успел заметить предостерегающий взгляд Харрингтона: Карсвелл внимательно наблюдал за ними из коридора, очевидно, чтобы убедиться, не знают ли эти двое друг друга. Вернувшись в купе, он вел себя весьма беспокойно, а когда встал, чтобы выйти в третий раз, для наших героев блеснула наконец заря надежды, ибо они заметили, как что‑то с едва заметным шлепком упало с сиденья Карсвелла на пол. Даннинг быстро подобрал с пола упавший предмет и увидел, что ключ к решению задачи в его руках: то был специальный конверт бюро путешествий Кука с билетами. Конверты этой фирмы снабжены специальным дополнительным отделеньицем, так что уже через секунду полоска бумаги, о которой здесь уже столько раз упоминалось, оказалась засунутой в это пустое отделение. Для пущей безопасности всей операции Харрингтон встал и начал возиться со шторкой на окне.

Итак, дело было сделано — и как раз вовремя: поезд резко замедлил ход, приближаясь к Дувру.

Почти в ту же секунду вошел Карсвелл, и сразу же Даннинг, которому удалось ценой не знаю уж каких усилий подавить дрожь в голосе, вручил ему конверт с билетами и сказал:

— Извините, но мне кажется, это ваше?

Мельком глянув на билеты, Карсвелл пробурчал

в ответ заветные слова:

— Да, это мое. Благодарю вас, — и сунул конверт в нагрудный карман.

В оставшиеся несколько минут — очень напряженных, надо сказать, ибо ни Даннинг, ни Харрингтон не знали, к чему может привести преждевременное обнаружение Карсвеллом листка с письменами, — им обоим показалось, что в купе вокруг них как бы сгущается тьма и становится явно теплее. Вид у Карсвелла был еще более встревоженный и даже подавленный; он сперва собрал груду своих вещей с противоположного сиденья и положил к себе поближе, потом вдруг швырнул все обратно, словно одежда эта внушала ему отвращение. Карсвелл сидел, напряженно выпрямившись и с беспокойством поглядывал на своих соседей. Они же оба, испытывая тошнотворный страх, занялись, тем не менее, сборами; однако, когда поезд остановился на вокзале в Дувре, им обоим показалось, что Карсвелл готов с ними заговорить, так что оставшийся короткий отрезок пути от вокзала до пристани они, естественно, предпочли провести в коридоре.

В гавани они вышли из вагона, но поезд к этому времени уже настолько опустел, что они были вынуждены торчать у всех на виду в разных концах платформы, пока Карсвелл вместе с носильщиком не проследовал к парому. Лишь тогда они смогли, не думая об опасности, обменяться рукопожатием и быстрыми горячими поздравлениями. На Даннинга все это произвело столь сильное впечатление, что он едва не лишился чувств. Харрингтон помог ему прислониться к стене, а сам прошел, стараясь быть незамеченным, немного вперед к причалу, к парому, возле которого контролер как раз проверял билеты Карсвелла. Карсвелл, нагруженный своими пальто и пледами, уже спустился на палубу, как вдруг контролер окликнул его: